Список населенных пунктов Фэйруна

Фэйрун — вымышленный континент мира Абейр-Торил сеттинга Забытых Королевств из серии ролевых игр Dungeons & Dragons, являющийся одним из самых детально описанных фэнтезийных континентов. Широко используется в книгах (работы Эда Гринвуда и Роберта Сальваторе), компьютерных и настольных играх (Pool of Radiance, Baldur's Gate, Icewind Dale, Neverwinter Nights и другие). Создан Эдом Гринвудом в 1970-х годах и стал широко известен в 1987 году в связи с изданием The Forgotten Realms Campaign Set, и после того, как в работу над миром, его географией и историей, подключились сотни профессионалов и поклонников, Фэйрун сравнился по размаху проработки с миром Средиземья Толкина. В статье приводится список географических объектов континента.

Аскатла

Аскатла или Аткатла (англ. Athkatla) — столица империи Амн, метрополис с населением в 118,304 человека. Аскатла является стартовой точкой и основным местом действия игры Baldur's Gate II: Shadows of Amn.

Аскатла является столицей и самым важным и влиятельным городом в Амне (седьмым по нагрузке портом на всем Фаэруне), - следовательно, здесь процветают заговоры, интриги и предательство, а преданность давно стала расхожим товаром. Власть в Амне поделена (хотя и неохотно) между официальными властями и местной воровской гильдией. Любой вид немагических товаров может быть найден здесь за соответствующую цену. Поскольку это единственный остающийся свободным порт Амна, суда с западной земли Мазтики причаливают здесь, привозя экзотические овощи, плоды, драгоценности и большое количество золота. Аскатла (The City of Coin), как и Врата Балдура, расположена на берегу моря и делится на две части устьем реки. Город состоит из множества районов: Волна, Храм, Самоцвет, Торги, Река в Северной части и Скипетр, Центр, Мост, Стража, Кладбище в Южной. Городской рынок по размерам вдвое больше Уотердипского. Город хорошо защищён мощным гарнизоном и славится тем, что в нём можно приобрести практически всё – были бы деньги. Основная торговля идёт на Торговом Рынке или Променаде Вокин превышающем вдвое размер рынка Уотердипа.

Лускан

Лускан (англ. Luskan) — вымышленный город-государство в фэнтезийном сеттинге Forgotten Realms. В Лускане происходит действие книги Роберта Сальваторе «Король пиратов» (книга из цикла о Дриззте До’Урдене) и события игры Neverwinter Nights.

Формально Лускан управляется пятью высокими вождями по имени Таэрл, Барам, Курт, Сульджак и Ретнор. Однако есть подозрение, что на самом деле Лусканом правит Тайное Братство из своей башни на острове.

География

Город расположен на Побережье Мечей, севернее Порта Лласт и Невервинтера. Этот важный северный портовый город расположен в устье несудоходной реки Мирар, быстрый и ледяной, холодный и скалистый, водный путь реки Мирар соединяет его с Мирабаром. Опасности и прибрежной Высокой Дороги, и внутренней Долгой Дороги к югу от Мирабара заставляют корабли, ведущие торговлю металлом, держаться Лускана стороной.

Краткая история

Торговцы-мореплаватели из Лускана всегда были жестокими, гордыми и воинственными. За свою долгую историю Лускан враждовал с материковым городом Мирабар, прибрежным городом Невервинтер и островным королевством Руатим. Даже сегодня они содействуют пиратам, нападающим на корабли и порты Побережья Мечей. Кроме того, лусканцы торгуют с Амном, Калимшаном и многими другими городами (даже с городом темных эльфов Мензоберранзан, связь с которым установлена через организацию Бреган д’Эрт).

В 1361 году народ Лускана завоевал родной остров Северян, Руатим. Они были вынуждены выйти из Союза Лордов и настолько ожесточены потерей своего лица, что теперь они закрывают глаза, когда пираты, причаливающие в их водах, пытаются охотиться на товары Уотердипа.

Во время неофициального правления Арклема Грита — архимага Главной Башни — начались волнения среди населения. Люди Арклема резко карали любые беспорядки и все больше и больше перекрывали воздух как пяти капитанам, так и простому населению. Сын Ретнора, Кенсидан, организовал восстание. Дюдермонт и лорд Уотердипа Брамберли высадились в порту и начали наступление на Главную Башню, привлекая на свою сторону гвардейцев Лускана, простых жителей и даже Щитов Мирабара. Арклем Грит попробовал подавить восстание с помощью нежити, но тем самым лишь восстановил против себя все население Лускана. Вскоре Главная Башня была разрушена, Брамберли убит, а Грит бежал в Иллуск. Город разделился на 4 части — каждая из частей принадлежала одному из капитанов. На следующий год корабли Кенсидана, заменившего умершего отца, и Курта уничтожили Дюдермонта и Сульджака и провозгласили Лускан открытым портом.

В 1372 году Лускан объявил войну Невервинтеру. Это было делом рук культа, которым управлял фанатик Маугрим. Армию Лускана вела на Невервинтер леди Арибет де Тильмаранд — бывшая правая рука лорда Нашера. Невервинтер выстоял, но многие здания были разрушены и значительная часть населения перебита. Оба города восстанавливаются после кровопролитной войны.

Структура города

Река Мирар делит остров на две основне части. Северная часть — это окруженный стенами анклав, практически полностью состоящий из складов. Южная часть города намного старше. Стоящие на отшибе, обнесенные стенами фургонные городки окружают эту надежно укрепленную территорию. Две половины города соединены тремя мостами. Они называются Портовый Переход, Переправа Далата и Верхняя Переправа. В устье Мирара расположены пять больших островов, и три ближайших к южному берегу застроены. Наиболее значимые районы Лускана — это Двор Вождей, район Гавани, район Мирабар, Плес и Переправы.

Общественная жизнь сосредоточена в тавернах и публичном доме, которым заведует мисс Бэлла — это единственное место, где недопустимы никакие стычки между командами враждующих капитанов. В Лускане поклоняются Тиру — богу справедливости и Орил — богине холода и ветра. Храм Тира во времена бедствий превращается в убежище для раненых и беженцев.

Древний Иллуск

Руины древнего города Иллуск находятся под западной частью города Лускан, на южном берегу реки Мирар. Крошащиеся укрепления, разбитые башни, поваленные статуи и взломанные входы в гробницы, заросшие ползунами и лозой, покрывают область, равную нескольким городским кварталам. Каменные стены вокруг руин немногое делают для защиты жителей Лускана от опасной нежити, которая бродит в древних подземных кладбищах, и паразитов, занимающих останки поверхностных структур. Основная часть Иллуска — комплекс подземных лабиринтов, в которых кишит нежить, гигантские пауки и прочие твари, управляет которыми могущественный лич.

Сегодня богатые горожане Лускана продолжают хоронить своих мертвый в мавзолеях на южной оконечности руин, среди рушащихся хранилищ и заплесневелых гробниц. Рунические стражи и архаичные обереги заклинаний охраняют древние палаты похорон и туннели под мавзолеями. Только самые отчаянные авантюристы и мародеры отважатся спуститься в подземелья, где обитает древнее зло.

Мифрил Халл

Мифрил Халл (Мифриловый Зал, Мифрил Холл, англ. Mithral Hall) — вымышленный город дварфов в фэнтезийном сеттинге Forgotten Realms. Мифрил Халл является местом действия книг Роберта Сальваторе из цикла о темном эльфе Дриззте До’Урдене. Это одна из наиболее известных и значительных твердынь дварфов в Северных землях, которая заслужила своё название благодаря богатым залежам драгоценного металла мифрила. Правитель города, король Бренор Боевой Топор сделал символ своего клана — кружку пенного пива — символом города. Дварфы Мифрил Халла с гордостью носят эту эмблему на своих доспехах, щитах и боевых знаменах.

Характеристика города

• Местоположение: Север Фейруна, Серебряные Пределы
• Размер: большой город
• Численность населения: около 5000
  • щитовые дворфы 81 %
  • глубинные гномы 7 %
  • золотые дворфы 5 %
  • люди 4 %
  • урдуннир дворфы 3 %
• Форма правления: монархия
• Правитель: с 1356 года — Бренор Боевой Топор (1358—1370 — правление Гандалуга Боевого Топора)

Мифрил Халл находится под землей в регионе, известном как Серебряные пределы (центральный Север), глубоко под Четырехвершинной Горой. Главный вход в него расположен в горной долине, известной как Долина Хранителя. Ближайший к Мифрил Халлу город — Сильвермун (центр и столица Серебряных Пределов).

Пара массивных, хорошо охраняемых гранитных дверей стоят на месте тайной двери, бывшей когда-то главными воротами. Самый высокие уровни Мифрил Халла являются лабиринтом коридоров и туннелей, разработанных с целью удержать непрошенных гостей подальше от важных нижних залов. Дварфы привели многие старинные ловушки в рабочее состояние, а также добавили новые, чтобы сделать верхние залы еще более смертоносными для незваных гостей. Залы среднего уровня включают в себя мифриловые шахты, которыми крепость так знаменита, а под ними находится Подземный Город, жилые помещения которого потенциально могут вместить вдвое больше дварфов, чем количество проживающих там в данный момент. Дома дварфов построены в скале горной породы и расположены по кругу на концентрических выступах.

Самые нижние уровни Мифрил Халла — это уже фактически верхнее Подземье. Чтобы защититься от угрозы дроу, дуергаров, гоблинов и других злых обитателей Подземья, самые нижние туннели были запечатаны и были назначены смотрители туннелей — ответственные за безопасность в пещерах. Также чтобы не допустить возвращения дуэргаров, которые однажды сумели захватить Мифрил Халл, подданные Бренора создали систему охранных постов. Эти посты служат отправными точками для постоянных вылазок тех воинов, чьей единственной задачей является разведка ближайшего Подземья в поисках потенциальных врагов.

Краткая история

Ранняя история Мифрил Халла была утеряна для представителей других рас. Дварфы — очень скрытный народ и чтобы защитить свои богатства от посягательств мошенников, воров и авантюристов, они придумали хитрую систему условных знаков и вымышленных имен. Эта хитрость должна была сбить со следа грабителей, шпионов и просто любопытных. Возможно, многим человеческим исследователям и мудрецам случалось читать о Мифрил Халле в книгах, но под другим именем и они принимали его за одну из многих твердынь дварфов, разбросанных по миру. Именно по этой причине Мифрил Халл долгие десятилетия был потерян для обитателей поверхности и его ранняя история не сохранилась.

Некогда Мифрил Халл был некогда самой большой из твердынь северных щитовых дварфов. Около 1170 года он был захвачен теневым драконом по имени Мерцающий Мрак (Shimmergloom) и его слугами — дуергарами. Дракон убил большинство дварфов и овладел цитаделью. Бренор был тогда еще ребенком по меркам дварфов и не помнил ничего, что могло бы навести на место, где расположен подземный город.

В 1356 году Бренор Боевой Топор наконец отправился на поиски потерянной родины клана Боевого Топора. Однако, оказавшись внутри твердыни, он обнаружил, что Мифрил Халл все еще в руках подземных дварфов — дуергаров. Вождь Боевых Топоров сразился и уничтожил Мерцающего Мрака и истребил множество дуергаров. Клан Боевых Топоров при поддержке других дварфских кланов, возвратил себе родной город. Бренор стал восьмым королём Мифрил Халла.

В 1358 году на Мифрил Халл подвергся нападению армии дроу Мензоберранзана во главе с матроной Первого Дома — Ивоннель Бэнр. Бренор руководил обороной, Дриззт и Кэтти-бри принимали активное участие в сражении. Дварфам Боевого Топора и их союзникам — варварским племенам, гвардейцам Несма, рыцарям Сильвермуна и дварфам из соседних твердынь удалось разгромить армию дроу и одержать победу. Матрона Бэнр и несколько высших жриц были убиты; великий город темных эльфов Мензоберранзан сильно ослаблен. Гандалуг Боевой Топор, который почти 3000 лет был пленником темных эльфов вернулся к своему клану, и Бренор уступил ему трон. Гандалуг стал девятым королём Мифрил Халла, однако вскоре умер, и Бренор снова был коронован уже как десятый король в 1370.

После поражения Блингденстоуна (города глубинных гномов) в войне с дроу Мензоберранзана, некоторое число глубинных гномов под предводительством смотрителя туннелей Белвара Диссенгальпа переселилось в город дварфов. Бренор и его народ были в большом долгу перед свирфнеблинами из Блингденстоуна, и король с радостью предложил приют любому глубинному гному, пережившему падение их родного города. Около 350 выживших свирфнебли осталось жить в Мифрил Халле.

В 1370 году в Серебряные Пределы подверглись нашествию племен орков, объединенных королём Обальдом Многострельным (Obould Many-Arrows). При обороне небольшого селения под названием Низины Бренор был тяжело ранен и какое-то время находился между жизнью и смертью. В этот период управление военными делами взял на себя Реджис. Оправившись от раны, король дварфов продолжил борьбу с орками, принимая активное участие как в организации обороны Мифрил Халла, так и непосредственно в сражениях. В 1371 году был подписан мир с орками в ущелье Гарумна в Мифрил Халле. Это исторически важное событие положило начало новой эпохе — мирному сосуществованию всех народов, населяющих Серебряные Пределы с государством орков, которое стало называться Королевство Многих Стрел.

Значительные персоны города

• Гандалуг Боевой Топор — прародитель клана Боевых Топор, первый и девятый король Мифрил Халла
• Бренор Боевой Топор — восьмой и десятый корль Мифрил Халла, легендарный герой Фейруна
• Кэтти-бри — приемная дочь Бренора, именуемая принцессой Мифрил Халла
• Дриззт До'Урден — лучший друг Бренора, герой многих сражений за Мифрил Халл
• Реджис — халфлинг, друг Бренора, смотритель туннелей, временно исполняющий обязанности наместника во время болезни короля Бренора
• Рауринн Стэндстоун (по прозвищу Крушитель черепов) — капитан королевской гвардии
• Белвар Диссенгальп — смотритель туннелей, некогда герой Блингденстоуна, а теперь лидер глубинных гномов, живущих в Мифрил Халле
• Тибблдорф Пвент — воин-берсерк, лидер отряда «Веселые мясники» — личной гвардии короля
• Стампет Скребущий Коготь — одна из жриц и близкая приближенная Бренора
• Дагнабит — генерал, ближайшее доверенное лицо Бренора

Сеттлстоун

Добраться до главного входа в Мифрил Халл можно за полдня пути на северо-восток от деревни Сеттлстоун. Сеттлстоун — это причуда дварфийской архитектуры, полностью построенная над землей и сложенная из огромных каменных плит. До захвата твердыни дуергарами в этом наземном поселении жили дварфы и вели торговлю с другими расами Серебряных Пределов. Но после падения Мифрил Халла это поселение превратилось в руины. В 1350-е годы последователи Бренора очистили и восстановили деревню, превратив её в своего «официального представителя» на поверхности.

Путешественники, направляющиеся в Мифрил Халл, должны сначала пройти через Сеттлстоун и добиться разрешения от находящихся там служащих на подъем по узкой караванной дороге к Мифрил Халлу. В Сеттлстоуне постоянно располагается гарнизон из приблизительно двухсот воителей-дварфов. Их задачами являются очищение окружающей территории от чудовищ и защита главной дороги от враждебных пришельцев. Сама дорога также защищена — целые участки являются управляемыми и при необходимости могут быть погребены под смертоносными лавинами, сброшены в глубокие ущелья или смыты под напором перенаправляемых горных ручьев (эти линии обороны не является самостоятельно запускающимися, но при необходимости могут быть активированы в целях защиты).

Вульфгар, приемный сын короля Бренора, привел в Сеттлстоун объединенные племена варваров, чтобы дать им шанс на новую — безопасную и более комфортную жизнь вдали от их родной Долины Ледяного Ветра. Однако после мнимой смерти Вульфгара племена вновь распались, и варвары решили покинуть Серебряные Пределы и вернуться на свою суровую и холодную Родину.

Сильвермун

Сильвермун (англ. Silverymoon) — вымышленный город-государство в фэнтезийном сеттинге Forgotten Realms, столица и символ Серебряных Пределов, а также наиболее богатый и влиятельный поверхностный город Севера после самого Уотердипа.

Архитектура

Сильвермун — одно из редчайших мест, где шум города сочетается с красотой деревьев и величием каменных зданий. Здесь старые дубы и тенистые рощи соседствуют с длинными, тонкими шпилями, касающимися неба, и лазурные листья деревьев бросают тень на бетонные тротуары вдоль мощеных улиц. В архитектуре господствуют струящиеся очертания, благодаря которым здания кажутся растущими самими по себе, а не воздвигнутыми строго вертикально. Многие старые здание покрыты тонким слоем расплавленного по-королевски голубого или изумрудно-зеленого стекла. Повсюду балконы и винтовые лестницы — и все они, от подоконника до перил украшены цветами, растущими в вазах. У большинства домов есть травяные дорожки, ведущие к крытым беседкам.

Старая часть Сильвермуна на северном берегу реки Раувин связана с новыми постройками на южном берегу знаменитым Лунным Мостом — магическим строением серебряной силы, центральная часть которого может быть деактивирована, чтобы защитить город от вторжения или чтобы позволить проплыть кораблю с высокими мачтами. Он поражает взгляд больше, чем множество вздымающихся шпилей города, стройных и изящных башен, бесподобных на Фаеруне.

Общественная жизнь

Большая часть населения считает удовольствием быть экспертом хотя бы в одной области знания. Горожане Сильвермуна, также называемые сильвиренами, любят остроумные шутки и с радостью делятся знаниями, а также читают баллады, поэмы, романтические сказания; многие посещают банкеты и званые вечера не менее трех раз в десять дней. Они склонны проявлять интерес ко многим вещам, поэтому магазины в городе появляются и исчезают как времена года — но эти маленькие уютные лавки всегда полны красивых, удивительных вещей, небольших заклинаний, книг (включая пустые — для собственного творчества) и карт.

Главный центр учения и культуры Севера, Сильвермун — счастливое место, где представители многих рас живут в мире друг с другом. Во многом это чувство безопасности и доброй воли вызвано влиянием могущественных местных магов и Арфистов.

Дух сотрудничесва, на котором и строится Силвермун, ощущается здесь еще сильнее, чем в Уотердипе. Люди, эльфы и дворфы живут вместе, а не «расползаются» по отдельным районам. Дом людей, к примеру, может находиться у основания дерева, которое эльфы используют как часть перехода на центральное дерево-дом, а рядом может находиться вход в подземные чертоги дворфов.

Культура и ремесла

Сильвермун рассматривается как передовой центр учебы и культуры Севера. Он отмечен за его музыкантов, сапожников, скульпторов и каменщиков — а также магов, собирающихся здесь в больших количествах, чем в любом другом городе стран Побережья Меча, кроме Уотердипа. Лишь их мощь сдерживает Тайное Братство Лускана и другое зло Севера в заливе — если эти маги вдруг завтра исчезнут, цивилизованный Север может легко быть повергнут в хаос и руины.

Сильвермун может похвастаться музыкальной консерваторией, большой библиотекой, парками, подобным замкам жилищам многой знати и храмами и святынями таких божеств, как Хелм, Латандер, Милики, Милил, Мистра, Огма, Селунэ, Силванус, Суни, Тимора и дварфские и эльфийские божества. Возможно, наиболее известная структура — Университет Сильверимуна, школа магии, составленная из нескольких прежде отдельных колледжей. Школы-члены включают Колледж Леди (служащий колдунам и бардам), Школу Томатургии Миреска и Фоклукан, легендарный колледж бардов, который снова открыт (столетие спустя после наводнения орками).

Защита города

Армия города, Серебряные Рыцари, числом более пяти сотен, постоянно патрулируют город. Разведчики Арфистов и маги помогают им, и когда они должны прогнать оркские орды, устрашающие маги могут собраться для борьбы с ними. Сильвермун также защищен множеством оберегов, которые обнаруживают присутствие злых существ и использование магии в некоторых областях. Рыцари патрулируют местность вокруг города в радиусе недели езды верхом, а сам город остается членом Альянса Лордов. Даже давние сильвиранцы немногое знают о свойствах постоянного магического поля, которое увеличивает силу одних заклинаний, ограничивает действие других заклинаний и снимает третьи, защищая город к востоку от его большого открытого рынка. Некоторые области во дворце (место, всегда строго охраняемое магами элитной Магической Охраны) имеют Внутренний Оберег, который требует владения символом для позволения входа.

Правители

• Икемейн Истинно Серебряный (637—712) Первый Высокий Маг; рожден в Сюзейле, студент Башни Песни Ветра в Миф Дранноре.
• Аглантол Красный (712—719) Второй Высокий Маг; внучатый племянник и ученик Икемейна.
• Эдеран Нхаримлур «Кошачий Глаз» (719—784) Третий Высокий Маг; женат на эльфийской принцессе Эленарил из Миф Драннора.
• Амаара Нхаримлур «Златокудрая» (784—857) Четвертый Высокий Маг; дочь полуэльфа Эдерана; умерла на Эвермите в 942.
• Элью Дуален (857—876) Пятый Высокий Маг; скрытая Алустриэль из Семи Сестер; ушла со своего поста.
• Таналантара Митерсаал «Волчица» (877—882) Шестой Высокий Маг; свергнута Военачальником Лаштором, захватившим правление.
• Таниселл «Скрытый» (883—920) Седьмой Высокий Маг; избранный на должность гражданами; умер от лихорадки.
• Нинивитт Трескал (920—1050) Восьмой Высокий Маг.
• Оржалун (1050—1230) Девятый Высокий Маг; ученик Нинивитта Трескаала; ушел со своего поста; судьба неизвестна.
• Сепур (1230—1232) Десятый Высокий Маг; ученик Оржалуна; ушел со своего поста и был убитый неизвестными после того, как покинул город.
• Алустриэль Сильверхэнд (1235—1369) Одиннадцатый Высокий Маг; убила самозваного Высокого Мага Шалосса Этенфроста, чтобы заполучить пост.
• Таэрн Хорнблейд «Громовое Заклинание» (1369-настоящее время) Двенадцатый Высокий Маг.

Литература и источники

• Silverfall: Stories of the Seven Sisters (1999) // Автор: Эд Гринвуд
  • Prologue (Silverfall: Stories of the Seven Sisters) (1999)
  • Alustriel: When a Good Man Loses His Head (1999)
• Moon Doors of Silverymoon // Автор: Эд Гринвуд
  • Doors Within Doors
  • Beyond Yon Little Door
  • Openings into Mystery
  • Haunted Hatches
• Эд Гринвуд. Volo’s Guide to the North. — TSR, Inc, 1993. — P. 111-130. — ISBN 1-5607-6678-6.

• Dale Henson. The North: Guide to the Savage Frontier (Cities and Civilization). — TSR, Inc, April 1996. — P. 22-25. — ISBN 0-7869-0391-0.

• Эд Гринвуд, Sean K. Reynolds, Skip Williams, Rob Heinsoo. Forgotten Realms Campaign Setting (3rd edition). — Wizards of the Coast, июнь 2001. — P. 176. — ISBN 0-7869-1836-5.

• Bruce R. Cordell, Эд Гринвуд, Chris Sims. Forgotten Realms Campaign Guide. — Wizards of the Coast, August 2008. — P. 145. — ISBN 978-0-7869-4924-3.

• Rob Heinsoo, Logan Bonner, Robert J. Schwalb. Forgotten Realms Player’s Guide. — Wizards of the Coast, September 2008. — P. 110-112. — ISBN 978-0-7869-4929-8.

• Dale Donovan. [www.wizards.com/default.asp?x=dnd/pg/20040114a&pf=true Portals of the Moonstars]. Perilous Gateways. Wizards of the Coast (14 января 2004). Проверено 17 октября 2010. [www.webcitation.org/67dGVL0Lp Архивировано из первоисточника 13 мая 2012].
• Эд Гринвуд. [www.geocities.com/TimesSquare/Castle/2566/ed-luskan.htm Luskan Heraldry]. Pages From the Sages. Проверено 17 октября 2010. [web.archive.org/web/20030108163242/www.geocities.com/TimesSquare/Castle/2566/ed-luskan.htm Архивировано из первоисточника 8 января 2003].
• Роберт Сальваторе «Король пиратов» и другие его книги
• игры Neverwinter Nights и Neverwinter Nights 2
• The North — Guide to the Savage Frontier [AD&D 2e]
• FR Campaign Setting 3E
• Lost Empires of Faerun
• Mysteries of the Moonsea
• Аватары // Автор: Скотт Чинчин
• Долина теней (1989)// Автор: Скотт Чинчин
• Тантрас (1989)// Автор: Скотт Чинчин

Ссылки

[search.igromania.ru:17000/hl/mirf?url=webds/www.mirf.ru/Articles/art1451.htm&mime=text/html&charset=windows-1251 Статья в журнале Мир Фантастики]
[wiki.aerie.ru/index.php?title=%D0%9B%D1%83%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%BD Лускан на Айри-вики]
[shadowdale.ru/index.php?showtopic=2775 Лускан в 4й редакции]
[neverwinter.net.ru/modules.php?name=Articles&pa=showarticle&artid=113 Скрижали судьбы]
[wiki.aerie.ru/index.php?title=%D0%9C%D0%B8%D1%84%D1%80%D0%B8%D0%BB_%D0%A5%D0%BE%D0%BB%D0%BB Мифрил Халл на Айри-вики] [thunderblade.spybb.ru/viewtopic.php?id=141 Статья о Мифрил Халле]
[wiki.aerie.ru/index.php?title=%D0%A1%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%BC%D1%83%D0%BD Сильверимун на Айри-вики]
[thunderblade.spybb.ru/viewtopic.php?id=143 Город Сильверимун]
[oranj.3dn.ru/photo/5-0-15 Статья о Сильверимуне]
[www.raurin.ru/docs.php?cat=8&content=12 Столица Серебряных Пределов]

Отрывок, характеризующий Список населенных пунктов Фэйруна

– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.