Средиземье

Эта статья — о стране, придуманной Толкиеном. О виртуальном государстве на севере Африки см. Королевство Средиземье.

Андуин

Залив Белфалас

Бредивин

ВЕЛИКОЕ
МОРЕ

Изен

Залив Лун

Море
Нурнен

МОРЕ
РУН

Келдуин

Белые Горы

Железные Холмы

Пепельные горы

Серые горы

Синие
Горы

Туманные
Горы

Эребор

Ангмар

АРНОР

Артедайн

ГОНДОР

Кханд

Линдон

Лориэн

МОРДОР

РОХАН

ХАРАД

ШИР

Аннуминас

Барад-Дур

Дол Гулдур

Дэйл

Изенгард

Минас-Моргул

Минас
Тирит

Пеларгир

Пригорье

Ривенделл

Серебристые
Гавани

Умбар

Форност

Хельмова
Падь

Эдорас

Эсгарот

Бурые равнины

Дунланд

Итилиэн

Лихолесье

Мёртвые
Топи

Мораннон

Мория

Ородруин

ПРИРУНЬЕ

РОВАНИОН

Фангорн

Энедвейт

Эрегион

ЭРИАДОР

Средизе́мье (англ. Middle-earth; Среди́нная земля́, Среднезе́мье, Средьземе́лье) — место действия в вымышленной вселенной легендариума Дж. Р. Р. Толкина. В Средиземье полностью разворачиваются события «Хоббита» и «Властелина колец» и частично — «Сильмариллиона» и «Неоконченных сказаний». Средиземье — центральный континент вымышленной вселенной, а не название всего мира Толкина, как ошибочно считают некоторые.

Толкин подготовил несколько карт Средиземья и отдельных его областей, где проходят события его произведений. Не все они были опубликованы при жизни. Основными картами были те, которые опубликованы в «Хоббите», «Властелине колец», «Сильмариллионе» и «Неоконченных сказаниях». Большинство событий Первой Эпохи имело место на субконтиненте Белерианд, который в конце того периода ушёл под воду. Голубые горы на правом краю карты Белерианда — это те же Голубые Горы, которые появляются в левом верхнем углу карты Средиземья во Второй и Третьей эпохах. Карты Средиземья Толкина охватывают лишь небольшую часть мира: не показаны значительные части Руна и Харада, а также другие континенты.

Толкин не раз отмечал, что Средиземье находится на нашей Земле (точнее, «находилось» в далёком прошлом). Он говорил об этом и во «Властелине Колец», и в письмах. По его словам, Третья Эпоха завершилась примерно шесть тысяч лет назад. Окрестности Шира — это нынешняя Северо-Западная Европа (Хоббитон, например, помещён на той же широте, что и Оксфорд). Впрочем, в ответах на некоторые письма он отзывался о своих историях как о «вторичной реальности» (secondary or sub-creational reality, secondary belief). Во время интервью в январе 1971 года, когда его спросили, можно ли считать, что описанное им происходило в иную эпоху, он ответил: «Нет… на другом уровне воображения — да». Тем не менее он подтвердил, что действие происходит на Земле; сравнивая Мидгард и Средиземье, он сказал: «О да, это одно и то же слово. Большинство людей делают ошибку, полагая, что Средиземье — это другой мир или другая планета, как в научной фантастике, но это просто старомодное слово, обозначающее мир в котором мы живём и который представлялся окружённым Океаном». В конце 1971 года он снова подтвердил, что описанное им — это «краткий эпизод в истории» Земли.

Название

Middle-earth — буквальный перевод на современный язык среднеанглийского middel-erde, произошедшего от староанглийского слова middangeard, которым назывался реальный, обитаемый людьми мир, находящийся посередине между небесами и преисподней. Толкин заимствовал термин из поэм английского монаха VIII века Киневульфа «Христос» и «Елена».

Eala Earendel engla beorohtast Ofer middangeared monnum sended

Hail Earendel brightest of angels Above Middle-earth sent under men

Приветствие Эаренделя, светлейшего из ангелов, Над Средиземьем ниспослано людям. Поэма "Христос" I

На языке квенья Средиземье называлось Эндор или Эндорэ (англ. Endor, Endórë), «срединная земля», на синдарине это же название звучало как Эннорат (англ. Ennorath). В различные эпохи именовалось также Покинутыми Землями, Внешними Землями, Великими Землями.

Переводы названия

• Средиземье (самый распространённый, появился в переводе «Властелина колец» В. С. Муравьёва и А. Кистяковского, вариант принадлежит А. Кистяковскому)
• Среднеземье («Властелин колец» в переводе Н. Григорьевой)
• Среднеземелье («Сильмариллион» в переводе З. А. Бобырь)
• Средьземелье («Властелин колец» в переводе М. Каменкович и В. Каррика)
• Средняя земля (буквальный перевод английского Middle-Earth)

География

Средиземье представляет собой обширный континент с продолжительной береговой линией на западе, постепенно уходящей к юго-востоку. Берега Средиземья омываются Великим Морем (океаном). На севере воды моря образовывают замерзающий залив Форохел, огражденный цепями Голубых гор, на юге — Белфалас, на берегах которого находится гондорский порт Пеларгир и могучий замок Дол-Амрот, ещё дальше к югу — Умбар, цитадель корсаров. В заливе Лун стоит эльфийский город-порт Серые Гавани — единственный, откуда корабли отправляются в Валинор. В Великое море впадают реки Изен (Ангрен), Брендивайн (Барандуин) и Андуин.

Континент рассечён надвое хребтом под названием Мглистые горы, на севере которых находится Ангмар. У западного подножия гор стоит Ривенделл. К западу от хребта расположены лесистые равнины Арнора и Эриадора, с которыми на юге граничит Шир. К востоку от хребта лежат торговые города Дэйл и Эсгарот на берегах Долгого озера, вотчина Бардингов, а также великое гномье царство Эребор, Одинокая Гора. В южных отрогах Мглистых гор находится лес Фангорн, к северу от него — Лотлориен, а к юго-западу — Изенгард, цитадель Сарумана.

С северо-восточных отрогов Мглистых гор стекает река Андуин, протекающая через степи Рохана. Далее река тянется через Анориэн и Итилиэн, разделяя Гондор и захваченный Мордором Итилиэн, и впадает в Великое Море в районе Белфаласа. На её правом берегу лежит королевство южный дунэдайн Гондор со столицей в городе-крепости Минас Тирит, прямо на реке стоит гондорская крепость Осгилиат. На левом берегу, к востоку от реки тянется цепочка Пепельных гор, отрезающих от всего мира Мордор, страну орков и тёмного властелина Саурона. К югу от Гондора и Мордора лежит жаркая, пустынная страна Харад.

Восток Средиземья мало изучен и населён, в основном, кочевыми племенами истерлингов, обитающих в степях к востоку от Рохана и юго-востоку Долгого озера, на берегах внутреннего моря Рун.

Территория, охватываемая картой (созданной самим автором), — прямоугольник приблизительно 2000 на 1400 миль. Это примерно 7 млн км² (если не учитывать моря, то это соответствует территории Европы).

Народы

• Люди. Большая часть Средиземья населена людьми, которые, в свою очередь, достаточно неоднородны по национальному признаку. Народы Арнора и Гондора составляют дунэдайн, потомки последних верных нуменорцев (следопыты Севера и Юга, гондорская аристократия, жители Белфаласа), метисированное население (например, в Лебеннине и в землях Артэдайна и Кардолана до падения королевств) и коренное население, жившее там до прихода нуменорских колонистов (пригоряне, горцы Белых гор, жители Лебеннина). В лесах Анориэна и Рохана жили таинственные лесовики-друэдайн, приземистые невысокие и почти не уступающие эльфам в искусстве жить и воевать в лесу. В Ангмаре и Рудауре жили свирепые холмовики, сгинувшие после падения Ангмара, южнее обитали дикари Дунланда, энедвайта и Минхиррита, родственные халадинам Первой Эпохи и отчаянно ненавидящие нуменорцев, эльфов и друэдайн. Население Рохана (рохиррим) — светловолосые, высокие люди, занимающиеся, в основном, коневодством, но они — преимущественно оседлый народ, в отличие от своих соседей, кочевников-истерлингов, живущих в степях Востока. Наконец, люди Юга — смуглые, темнокожие харадрим, о которых мало известно. Бардинги, озерники и беорнинги ведут преимущественно оседлый земледельческий образ жизни, однако если в жизни бардингов и озерников важное значение играет торговля и ремесла, то беорнинги занимаются преимущественно земледелием и переработкой леса и неохотно пускают через свои земли чужаков. Они схожи внешне и внутренне с рохиррим, так как предки последних пришли в Каленардон с севера — из сгинувшего королевства Рованиона (причём, если бардинги и озерники были потомками жителей окраин и беженцев с юга то рохиррим происходили от народа Эотед, потомков королевской армии и правил ими наследник короны Рованиона, ставший первым предволителем Эотеда и предком королей Рохана). Крайний север населяют лоссоты — охотники на морского зверя, живущие в хижинах у залива Форохел и использующие лыжи.
• Эльфы — бессмертные существа, наделённые врождённым волшебством, невероятной выносливостью и острым зрением. Они делятся на народы нолдор, синдар, ваниар, авари и телери. Они обитают в лесах Лихолесья (синдарские аристократы, основное население нандор), Лотлориэна (нандор, синдар и некоторое количество нолдор), в Имладрисе (синдар, нолдор и небольшое количество прочих) и на побережье Великого Моря, в Митлонде (потомки фалатримов), Форлонде (нолдор) и Харлонде (синдар). Где-то далеко на Востоке, у Вод Пробуждения, древней прародины эльфов, живут последние и самые скрытные из эльфов — авари, отказавшихся покинуть Средиземье и отправиться в Валинор.
• Гномы — низкорослый бородатый народ, сотворённый не демиургом Эру Илуватаром, а его учеником Аулэ. Гномы обитают в подземельях Мории, Эребора, Эред Луин, Серых гор и Железных Холмов а также далеких восточных гор, добывая драгоценные камни и золото и славясь как непревзойдённые металлурги, кузнецы и ювелиры. После Войны Кольца гномы народа Дарина также заняли Сияющие Пещеры Агларонда в Рохане. Мало кто видел гномьих женщин, те же, кто видел, не всегда могли отличить их от молодых гномов-мужчин (возможно, потому, что они с бородой).
• Хоббиты — маленький народ ростом чуть больше метра, населяющий Шир — страну на северо-западе Эриадора на левом берегу Брендивина и в небольшом количестве в Пригорье, их родина-берега Великой Реки у опушки Лихолесья. Это маленький миролюбивый народец земледельцев, живущий патриархальным демократическим строем и номинально вассальный сначала Арнору, а затем Воссоединённому королевству. Внешне хоббиты похожи на вдвое уменьшенных людей (за что их прозвали полуросликами и перианами) с большими ступнями, поросшими густым мехом. Хоббиты состоят в отдалённом родстве с людьми.
• Орки и гоблины — жестокий народ, созданный Тёмным Властелином Мелькором ещё в Эпоху Деревьев с помощью магических экспериментов над пленными эльфами. Это страшные, клыкастые существа с чёрной, жёлто- или зелёно-коричневой кожей, склонные к немотивированной жестокости и каннибализму. Поскольку они были сотворены в досолнечную эпоху и генетически не переносят яркого солнечного света, то обитают преимущественно в подземных пещерах, где часто воюют с гномами. Преемник Мелькора, Саурон (а позже и Саруман) вывел особый вид орков, получивший название урук-хай — более высокие, сильные. Саруман, копируя Саурона в его деяниях, создал своих урук-хайев, которые не боялись солнечного света и внешне больше походили на людей. Основные места их обитания — Мордор, Изенгард, Мория и горы в районе Гундабада, а также другие подземелья Мглистых и Серых гор, например, Город Гоблинов.
• Тролли — гигантские существа, сотворённые Мелькором из камня в насмешку над энтами. Рост троллей сопоставим с ростом энтов. Они делятся на несколько видов:
  • снежные (с ними сравнивают Хельма, короля Рохана)
  • каменные (боятся солнца, превращаются в камень от его лучей). Некоторые разговаривают на вестроне и имеют вполне «людские» имена (в «Хоббите» одного из троллей, напавших на отряд Торина, звали Уильям Хиггинс),
  • горные
  • пещерные
  • «Ологхай» (англ. Olog-Hai, на Чёрном Наречии «племя троллей») — тролли, обитавшие в южном Темнолесье и на севере Мордора. Их вывел Саурон в конце Третьей Эпохи. Очень сильные, очень ловкие, достаточно сообразительны и они — одни из немногих, выучивших Чёрное Наречие, в отличие от исконных троллей не боялись солнечного света пока ими повелевал Саурон.
• Энты — народ гигантских людей-деревьев, ростом 12-14 футов, стражей леса, населяющих лес Фангорн, аналог русских леших, сотворённые Эру по просьбе Валиэ Йаванны в противовес гномам — творениям её супруга Аулэ. Предводитель энтов 3-й эпохи — Древобород. В древности энты-мужчины расстались со своими жёнами, и с тех пор много тысячелетий искали их. Энты медлительны, миролюбивы и фанатично преданы природе (поскольку фактически являются частью флоры Средиземья).

Флора и фауна

Средиземье населено совершенно обычными земными животными и растениями. Из диких животных упоминаются медведи, лисы, олени, лани. В хозяйстве жители Средиземья используют лошадей и пони. Наиболее распространённые аграрные культуры — пшеница, рожь, ячмень, разнообразные корнеплоды (в частности, картофель), табак и др. В землях Гондора культивируется виноград.

Из неизвестных на Земле растений упоминаются: мэллирн (гигантские деревья, из которых состоит лес Лотлориен), ацелас (королевский лист — целебное растение, которое, по преданию, дунэдайн принесли с собой из Нуменора), Белое Древо Нимлот (потомок светоносного Телпериона, Древнейшего из Дерев), являющееся государственным символом Гондора и вышитое Арвен на знамени Арагорна Эллесара.

Некоторые животные (и даже растения) Средиземья наделены даром речи. Например, чёрный дрозд в «Хоббите» прекрасно понимает человеческую речь, а лучник Бард из Эсгарота, в свою очередь, понимает стрекот дрозда. Упоминается, что это умение передалось Барду по наследству — другие персонажи дрозда не понимали. Зато ворон Роак не только понимает речь, но и говорит с хоббитами и гномами на вестроне. Кроме того, даром речи владеют гигантские орлы, живущие в восточных отрогах Мглистых Гор. На вестроне общаются и гигантские пауки, обитающие в Лихолесье. На Чёрном наречии также могли говорить волколаки.

Из растений, обладавших даром речи, наиболее известен Старый Вяз (англ. Old Man Willow), чуть было не погубивший Перегрина Тука и Мериадока Брендибэка, который пригрозил перекусить обоих, если их товарищи (Фродо и Сэм) не уберут огонь от его корней. Кроме того, Старый Вяз обладает даром гипноза.

Астрономические сведения

Эти сведения весьма скудны, но небо над Средиземьем тоже весьма напоминает земное. Так, в «Хоббите» Бильбо ориентируется по Большой Медведице (хоббиты называют это созвездие Серпом). По небу ходят Солнце и Луна. В трилогии «Властелин Колец», во время бегства хоббитов из Шира, Фродо, Сэм и Перегрин разглядывают Небесного Воина Менельвагора (в котором безошибочно угадывается Орион); на востоке всходит, сияя винным цветом, красный Боргиль (вероятно, Альдебаран); кроме того, видна Звёздная Сеть — Реммират (вероятно, Плеяды).

В Приложении к трилогии, описывая ширский календарь, Толкин указывает продолжительность года в Средиземье — 365 дней, 5 часов, 48 минут, 46 секунд. Эта величина практически до секунд совпадает с земным тропическим годом.

Легендариум

• «Хоббит, или Туда и Обратно» (1939)
• «Властелин колец»
  • «Братство кольца»
  • «Две крепости»
  • «Возвращение короля»
• «Сильмариллион» (под редакцией Кристофера Толкина)
• «Дети Хурина»
• «Приключения Тома Бомбадила»

Книги по мотивам

• Ник Перумов — «Кольцо Тьмы»
• Кирилл Еськов — «Последний кольценосец»
• Элхэ Ниэннах (Наталья Васильева) и Иллет (Наталья Некрасова) — «Чёрная книга Арды»
• Берен Белгарион (Ольга Брилёва) — «По ту сторону рассвета»
• Олег Верещагин — «Оруженосец», «Последний воин»
• Дмитрий Суслин — «Хоббит и Гендальф», «Хоббит и Саруман», «Хоббит и Горлум» и другие
• Вадим Проскурин — «Хоббит, который слишком много знал», «Хоббит, который слишком много путешествовал», «Хоббит, который познал истину»
• Сергей Симонов — «Спираль истории»

См. также

• Влияние и адаптации работ Толкина
• Космология Средиземья
• Список городов Средиземья
• Список артефактов Средиземья
• Летосчисление и календари Средиземья
• Ойкумена

Ссылки

• [evendim.ru/ Форум по Средиземью миру Толкина]
• [www.kulichki.com/tolkien/ Арда-на-Куличках] (рус.)

Отрывок, характеризующий Средиземье

Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.