Харад

Харад (синд. Harad; кв. Hyarmen, в переводе — «юг») — страна в Средиземье. Также называется Харадвайт (синд. Haradwaith) из-за живущих там людей; дословно с синдарина «жители юга» — harad (юг) и gwaith (люди, народ).

Людей Харада также зовут харадрим (синд. Haradrim) (в некоторых переводах — хородрим, харадримы или хородримцы), то есть буквально «южане».

Описание

Краткое описание Арагорном Харадвайта — «Харад, где даже звёзды светят по-иному» — подсказывает, что Харад лежит в южном полушарии, так как ко времени, описываемом во «Властелине Колец», Арда представляет собой шар (до Падения Нуменора мир Арды являлся плоским).

Большая территория Харада — пустыни, хотя есть и джунгли, в которых обитают мумакил — слоноподобные животные, используемые в харадской армии в качестве боевых единиц по подобию боевых слонов в Азии.

Обитатели Харада — во всяком случае, в понимании жителей северо-западного Средиземья — разделены на племена Ближнего и Дальнего Харада, хотя на самом деле племён гораздо больше. Люди Ближнего Харада — преимущественно смуглые, черноволосые и черноглазые, в то время как население Дальнего Харада — чернокожие.

К востоку от Харада лежат земли Кханда. На западном побережье Харада находится крупнейший порт Южного Средиземья — Умбар.

История

Большую часть Второй Эпохи многими племенами Харада правили нуменорцы, как и всеми жителями побережья. Незадолго до войны Последнего Союза двое нуменорцев, Эрумор и Фуйнур, «получили огромную силу среди Харадрим», но их судьба неизвестна (вероятно, они погибли при осаде Барад-Дура; некоторые полагают, что они вошли в число назгулов Саурона).

Несколько столетий Третьей Эпохи большинством харадрим правили Тёмные Нуменорцы либо короли Гондора, но со временем Харад попал под влияние Мордора до конца эпохи.

Ближний Харад заключил союз с пиратами Умбара и участвовал в серии продолжительных битв с Гондором за его южные территории. Исторически северная граница Харада — река Харнен, но ко времени Войны Кольца все земли к югу от реки Порос находились под властью Харада. Одного из их предводителей, носившего красный флаг с чёрной змеёй, убил король Рохана Теоден в Битве на Пеленнорских Полях в 3019 году Т. Э.

После победы в Войне Кольца Воссоединённое Королевство Гондора и Арнора заключило мир с Харадом.

Харад и харадрим в адаптациях

В фильме Питера Джексона «Властелин колец: Возвращение короля» образы харадрим были, согласно материалам режиссёрской версии DVD, вдохновлены племенами ацтеков и кирибати. Харадрим Джексона в Пеленнорской битве сражались только верхом на мумаках, их кавалерия и пехота не показана, правда в Двух крепостях были видны пешие воины Харада на марше. Кроме того, в числе харадрим отсутствуют «полу-тролли» или варьяги из Кханда, упоминаемые у Толкина. В фильме отсутствует также и эпизод гибели командующего харадским войском от руки Теодена. Кроме того, если в книге харадрим — преимущественно чернокожие, напоминающие негров или эфиопов, то в экранизации Джексона представители южан — европеоиды, а их одежда вызывает ассоциацию с семитскими культурами (арабы).

Харад в фанфиках

В силу скудости описания Харада и его обитателей в «классических» текстах Толкина его последователи оставили на сегодняшний день солидный объём дополнений по данной тематике. Среди основных таких дополнений следует особо упомянуть:

• «Чёрную книгу Арды» (автор — Наталья Некрасова), одним из главных героев которой выступает господин Айанна, жрец-дипломат из Харада (в книге фигурирует самоназвание Харада — Ханната); кроме того, события, описываемые в сиквеле «Чёрной книги Арды» — романе «Великая Игра» — также происходят большей частью в Хараде и соседних с ним землях;
• «Адамант Хенны» (автор — Ник Перумов) — практически все события, начиная с самых первых глав книги, происходят в Хараде; самоназвание Харада у Перумова — Тхерем, или Великий Тхерем.
• «Последний кольценосец» (автор — Кирилл Еськов) — приводится достаточно подробная апокрифическая история Харада: примерно за 100 лет до Войны Кольца Фасимба, вождь одного из скотоводческих племён Харада, объединил страну под знаменем борьбы с кхандской работорговлей. Фасимба установил союз с Мордором и в результате создал практически непобедимую армию на основе революционной тактики применения мумакил. К 3019 г. Третьей Эпохи Харад набрал такую силу, что стал угрожать Гондору и Умбару. По иронии судьбы западные союзники, победив Мордор, фактически открыли путь для экспансии харадрим. Однако империя харадрим развалилась в результате восстания подвластных ему племён, спровоцированного гондорской разведкой. В эпилоге, в котором рассказывается о Средиземье, развившемся примерно до уровня Земли ХХ века, Харад представляет собой богатую ресурсами территорию, погрязшую, однако, в бесконечных войнах.
• «Последний воин» (автор — Олег Верещагин) — в этой книге, второй части дилогии (см. первую часть «Оруженосец»), в 1408 году Третьей Эпохи в «гондорский» Харад ненадолго прибывает с тайной миссией кардоланский рыцарь-нуменорец Эйнор с оруженосцами: воином из племени йотеод Фередиром и северянином Гаравом Ульфойлом («попаданцем» Пашкой, подростком из XXI века нашего мира). Тем не менее, Харад описан достаточно подробно, как конгломерат «темнокожих» народов (от похожих на негроидов до типичных индусов), разных по обычаям, вере и моральным качествам. Таким образом, в фанфике допускается, что далеко не все харадрим служит Саурону.

См. также

• Гондор
• Умбар

Ссылки

• [tolkiengateway.net/wiki/Harad Harad at the Tolkien Gateway] (англ.)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Харад

Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.