Последний кольценосец

«После́дний кольцено́сец» — роман Кирилла Еськова, представляющий собой апокрифическое описание событий трилогии Джона Толкина «Властелин Колец» и последовавших за ней событий. Впервые изданный в 1999 г. роман, смешивающий криптоисторию, фэнтези и шпионский боевик, исходит из посылки, что текст Толкина — «Алая Книга» — литературно обработанный героический эпос народов-победителей, и при критическом подходе к нему как к историческому источнику может представиться иная картина событий Войны Кольца. Аналогичный приём Еськов применил к Евангелию в своём предыдущем романе — «Евангелие от Афрания».

Роман в 2001 году получил премию «Странник» в номинации «Меч в камне» — фэнтези.

Образ мира

Автор пошёл на значительные отступления от канона Средиземья, пытаясь представить вымышленную сказочную вселенную в виде исторической в своём представлении; показать более реалистичные (чем в оригинале) причины событий и мотивировки главных героев. Многими сказочно-мифологическими элементами мира Еськов для этого пожертвовал: орки (у Еськова — орокуэны, степные и пустынные кочевники) и тролли (племена горцев) в этой версии оказываются лишь другими народностями, а вовсе не нелюдью. Появление легенд о них связывается с желанием людей Гондора демонизировать своих врагов в памяти будущих поколений. Хоббиты также названы выдумкой. В мир вводятся новые элементы, такие, как спецслужбы, похожие на современные, хакимианская религия, отчасти похожая на ислам и т. п.

Мордор у Еськова — технологически развитое государство, сумевшее выжить и достичь величия усилиями своих учёных в условиях постепенного изменения климата, превращающего некогда зелёные равнины в бесплодную пустыню. Страны же Запада — обычные феодальные королевства, попавшие под влияние консервативных эльфов. Эльфы и маги Белого совета стремятся превратить Средиземье в бледную копию прекрасного, но статичного Валинора. Им противостоят назгулы, отстаивающие собственный путь человечества. Развитие новых технологий у людей угрожает величию эльфов, живущих знаниями прошлого. Война между Светом и Тьмой Толкина у Еськова превращается в борьбу науки и технического прогресса с магией, причём автор открыто симпатизирует первому.

Научный базис

По словам самого автора, исходной посылкой для формирования подобного мира было желание согласовать картографический материал Средиземья, представленный Толкином, с известными в настоящее время законами, управляющими механизмом дрейфа материков. С точки зрения современных научных воззрений, Средиземье Толкина физически невозможно в том виде, в котором оно описано — география Средиземья, если бы оно было единственным материком планеты, должна быть совершенно иной. Чтобы сделать Средиземье возможным, автору пришлось «расширить» мир — сделать Средиземье лишь малой частью мира, за границами которой существует множество других земель и народов.

Планета Арда (не имеющая никакого отношения к Земле), на которой располагается Средиземье, переживает период очередной аридизации климата — сокращение полярных шапок, изменение характера воздушных и морских течений, перераспределение тепла и влаги на планете приводит к тому, что территория, где располагается Мордор, постепенно превращается в бесплодную пустыню. Неграмотная попытка наладить орошение приводит к катастрофическим последствиям, окончательно уничтожив земледелие. «Кузница мира», самое грамотное, промышленно и научно развитое государство Средиземья, имеющее парламент, университет, промышленные предприятия, вплотную подошедшее к использованию электричества и пара, уже начавшее создавать летательные аппараты тяжелее воздуха, становится зависимым от внешних поставок продовольствия.

Сюжет

Сюжет книги представляет собой приключенческий шпионский боевик, для которого «альтернативное» Средиземье служит фоном.

Радикально настроенный маг Гэндальф смещает более прагматичного Сарумана и ставит на повестку дня «окончательное решение мордорского вопроса» — требует воспользоваться неустойчивым положением Мордора и уничтожить его. В противном случае, как говорит предсказание находящегося в руках магов волшебного Зеркала, через пару веков Мордор подчинит себе такие силы природы, что никакая магия не сможет ему противостоять.

Организуя провокации на торговых путях через Итилиэн, имеющих для зависимого от импорта продовольствия Мордора стратегическое значение, Гэндальф провоцирует войну, а в этой войне привлекает на свою сторону эльфов, до этого замкнуто обитавших на окраине Средиземья и не вмешивавшихся в его жизнь. Более того, по настоянию Гэндальфа эльфам передают Зеркало (чтобы с его помощью планировать боевые операции), нарушив тем самым баланс сил — эльфы получают возможность активно влиять на события в человеческом мире и тут же начинают ею пользоваться.

Рохан не заинтересован в войне, Эомер — главный лидер «партии войны» — был посажен под домашний арест усилиями Гримы: тот донёс Теодену, что его племянник слишком активно примеряет роханскую корону; однако сын короля Теодена неожиданно был убит якобы орками. Мордор предпринимает попытку не позволить объединиться Гондору и Рохану и отправил в Изенгард крупную группировку. Эльфы узнают об этом через Зеркало, и Гэндальф передаёт информацию Эомеру. Тот, понимая, что это его последний шанс, ведёт войско Рохана на перехват и разбивает мордорцев у леса Фангорн. После этого Теоден вынужден делать вид, будто всё идет по его плану, и Рохан нападает на Изенгард. Взять его не получается, но эльфы разрушают плотины на Изене и затапливают город. Гэндальф впервые понимает, что эльфы ведут только свою игру…

Эльфы помогают своему протеже, авантюристу и самозванцу Арагорну, получить гондорский престол. В битве на Пелленорских полях, после того, как Арагорн выводит воскрешённых мертвецов в бой, Мордор терпит сокрушительное поражение в войне с Гондором и эльфами. В побеждённом Мордоре под руководством эльфов ведётся поголовное уничтожение населения и всех его культурных и научных достижений.

Сержант-орк Цэрлэг и полковой врач Халаддин из Кирит-Унгольского егерского полка направляются из Итилиэна в кочевье Тэшгол, где живёт родня Цэрлэга. Однако прибыв туда, они обнаруживают, что население Тэшгола было «вырезано». Осматривая местность, они спасают гондорского офицера Тангорна, которого за попытку помешать отряду наёмников-вастаков под командованием эльфа Элоара убивать мирных жителей закопали заживо в землю по шею. Цэрлэг решает отомстить — среди убитых жителей кочевья была его родня. Троица нападает на отряд, убивает наёмников и Элоара, но Тангорн получает серьёзное ранение. Из-за этого они не могли бы добраться до безопасного места до того, как их начали бы искать. Цэрлэг принимает дерзкое решение — спрятаться в руинах караван-сарая, на базе наёмников. Также он прячет труп Элоара и имитирует следы того, будто эльф в панике сбежал в пустыню — естественно, наёмники будут искать в первую очередь его. Отсидевшись, троица уходит в Пепельные горы к троллям.

Халаддину является Шарья Рана — последний из назгулов, призраков-чародеев Мордора, и раскрывает тайный замысел эльфов, которые хотят превратить динамично развивающееся Средиземье в придаток застойного Заморья. Троице поручается уничтожить предмет, связывающий два мира — Зеркало Галадриэль. По словам назгула, после уничтожения Зеркала человеческий мир будет навсегда отделён от магического мира эльфов и продолжит развиваться дальше в русле технического прогресса. Оставшиеся в нём эльфы, потеряв все свои магические способности, уже не смогут претендовать на управление людьми. Халаддин же выбран для этой миссии из-за того, что он — человек, полностью нечувствительный к магии. Таким образом, противник не сможет пользоваться магией для противодействия ему.

Зеркало можно уничтожить только в вулкане Ородруин, но доставить его туда невозможно. Герои находят решение: нужно сбросить палантир, волшебный шар связи, в Ородруин, перед этим поместив другой рядом с Зеркалом и настроив их друг на друга. Пылающая лава вырвется из шара и сожжёт Зеркало. Чтобы добыть второй палантир, герои отправляются в Итилиэн, где под домашним арестом сидят гости-заложники победившего Арагорна: наместник Фарамир и принцесса Эовин. Формально Фарамир после прибытия в Гондор «потомка Исилдура» отправлен «на княжение». Прибыв в Итилиэн, они оказываются втянутыми в операцию бывших офицеров Итилиэнского полка по освобождению Фарамира. Им удаётся это сделать, гондорские войска покидают Итилиэн, а герои получают палантир Дэнетора. Палантир был отдан Фарамиру Арагорном, так как тот посчитал его испорченным — те, кто был причастен к «самоубийству» Дэнетора, видели в нём только обугленные руки короля.

Тем временем власть эльфов над Западом скрепляется династическим браком нового короля с Арвен Ундомиэль; при этом о каких-либо чувствах со стороны эльфийки к человеку речь не идёт — она просто не в состоянии воспринимать Арагорна как мужчину, ведь он моложе её на несколько тысяч лет. Фактически она выполняет роль эльфийского наместника в Воссоединённом королевстве. Задетый пренебрежением Арвен, король начинает свою партию: его секретная служба, сформированная из оживлённых мертвецов, абсолютно преданных хозяину, организует поиск и спасение оставшихся в живых мордорских учёных и инженеров. Спасённых уверяют, что им помогло «мордорское сопротивление», озабоченное сохранением культуры и науки страны, и привлекают для продолжения разработок. Арагорн создаёт себе научно-техническую базу — единственное, что можно противопоставить магии эльфов.

У Элоара Халаддин находит письмо к его матери Эорнис, которая является «клофоэлью» Звёздного Совета — «министром иностранных дел» в правительстве королевы Галадриэль и упоминание о его брате Эландаре, занимающемся некоей деятельностью в Умбаре. Поэтому, чтобы перенести палантир к Зеркалу, они решают шантажировать Эорнис, солгав ей, что якобы держат в заложниках её сына. Тангорн отправляется в Умбар, где, лавируя между разведками и спецслужбами разных держав, наводнившими город, пытается выйти на представителей эльфийского дома. Первая попытка — через владельцев судов, предоставленных Арагорну для перевозки армии Мёртвых, проваливается — все следы существоваиня кораблей исчезли, а эльфы насаждают версию, что это были захваченные корабли пиратского флота, пришедшего грабить Пеларгир.

Ситуацию осложняет то, что «Департамент специальной документации» — секретная служба Умбара и военное командование тайно собирают флот для удара по Пеларгиру, где Арагорн, в свою очередь, собирает свой флот для аннексии Умбара. Для того, чтобы отвлечь от этих приготовлений гондорскую разведку, ДСД сбрасывает гондорцам все данные по мордорской резидентуре в городе. На одной из явок Тангорна едва не арестовывают. Тем не менее, ему удаётся избежать ареста, а затем, имитируя «спасение» захваченного якобы гондорскими агентами секретаря Умбарского МИДа (принадлежащего к взращиваемой эльфами прослойке «золотой молодёжи», помешанной на эльфийской культуре и мифах об счастливом мироустройстве эльфов) выходит на нужный контакт — Эландара, брата Элоара.

Здесь раскрывается личная трагедия Тангорна — именно он, будучи резидентом Фарамира в Умбаре и анализируя торговые операции Мордора, подготовил доклад для короля Гондора о том, что, будучи зависим от поставок продовольствия, Мордор стремится к миру, будучи просто неспособным вести затяжную войну. Именно по этому докладу Гэндальф и спланировал войну против Мордора…

Операция в Умбаре стоит Тангорну жизни, но цель достигнута — информация дошла до адресатов и принята. Именно убийство Тангорна убедило Элендара отправить в Лориэн полученный от него пакет. Отправившись тем временем в Дол Гулдур за спрятанным там Шарья Раной вторым палантиром, Халаддин обнаруживает, что именно там расположилось «конструкторское бюро» Арагорна, где в числе прочих мордорских инженеров и ученых находится его старый друг тролль Кумай — конструктор планёров. Халаддин убеждает его помочь. После заключения сделки с клофоэлью Кумай доставляет в Лориэн палантир при помощи оставленного там Шарья Раной планера назгулов «Дракон», отличающегося неограниченной дальностью полёта, однако терпит крушение. Эльфы узнают о работах в Дол Гулдуре и проводят операцию по его уничтожению.

План Халаддина сработал: эльфийка поместила видящий шар рядом с Зеркалом, а врач и Цэрлэг прибыли на вершину вулкана. В последний момент с героями связывается Саруман, глава Белого Совета, вернувшийся на свой пост, когда маги во главе с Гэндальфом, поняв своё бессилие, бежали. Он пытается отговорить Халаддина от его предприятия, упирая на непредсказуемость последствий и необратимость действий и почти убеждает Халаддина не выполнять задуманное, но вмешивается случай — у Халаддина сводит ногу и он роняет палантир. Цэрлэг подбирает кристалл и получает наведённое Гэндальфом заклятие, которое начинает превращать его в камень. Когда Саруман отказывается снять заклятие, Халаддин в состоянии аффекта сбрасывает шар в жерло.

Всё происходит именно так, как предсказывал назгул: одновременно во всём мире детонируют все палантиры, после чего из мира мгновенно исчезает магия — превращаются в кости оживлённые заклинаниями живые мертвецы, перестают действовать чудесные эльфийские медицинские снадобья, магические предметы становятся никчёмными игрушками. А эльфы, оставшиеся в мире, превращаются в самых обыкновенных, пусть и необычно красивых, людей безо всяких сверхъестественных способностей.

Спустя много столетий Средиземье развивается по направлению обычного технологического мира, и ничто не напоминает о прежнем влиянии эльфов, кроме старинных легенд. Вскоре сын Тангорна и умбарки Элвис мореплаватель Аменго открыл огромный континент на западе, названный по его имени, который многие ошибочно считали тем самым Валинором. Арагорн провёл ряд передовых реформ, разрушив дворянскую оппозицию и создав представительные органы власти, благодаря чему Воссоединённое королевство гордо называется древнейшей демократией Арды. Династия Элессаров, впрочем, оборвалась после его смерти, и трон перешёл к потомкам Фарамира. Империя харадримов распалась, и Харад представляет из себя нечто вроде нынешней Африки. Мордорская же цивилизация так и не восстановилась в прежнем виде…

См. также

• Фанфики о Средиземье
• Евангелие от Афрания
• Криптоистория

Ссылки

• [books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_gk/eskovk03.htm Текст романа]
• К. Еськов [samlib.ru/e/esxkow_k_j/memuar.shtml Как и зачем я писал апокриф к «Властелину колец»]
• С. Б. Переслегин. [www.igstab.ru/materials/Pereslegin/Per_LastRing.htm Комментарий к «Последнему Кольценосцу» Кирилла Еськова]
• Рецензии:
  • eressea.ru/library/apokrif/lastrb57.shtml
  • rolemancer.ru/o-knige-keskova-posledniy-kolcenosec
  • eressea.ru/library/apokrif/lastrb58.shtml
  • www.rulinia.ru/literatura/knigozor-posledniy-kolcenosec.html

Отрывок, характеризующий Последний кольценосец

– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.