Итилиэн

Итилиэн (англ. Ithilien, в других переводах Итилия или Итилиен) — в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина приграничный край между Андуином и горами Эфель Дуат, всегда принадлежавший Гондору. В переводе с синдарина означает «земли Луны». Название связано со сложившимся при основании делением Гондора на феод Исильдура (Итилиэн) и феод Анариона (Анориэн).

История Итилиэна

Во Вторую Эпоху и первую половину Третьей Эпохи, когда Гондор был силён, а Мордор безлюден, Итилиэн являлся процветающими землями, с большим количеством садов и лесов.

Главным городом этих земель являлась крепость Минас Итиль, в 2002 году Т. Э. захваченная назгулами Саурона и переименованная в Минас Моргул. После этого население Итилиэна большей частью перебралось за Андуин, подальше от зловещего оплота Кольценосцев. Во время Бдительного Мира Итилиэн вновь был заселён, но в 2475 году Т. Э. мир был нарушен, и орки опустошили провинцию. И хотя впоследствии они были отброшены к Моргульской долине, набеги войск Саурона на Итилиэн более никогда не прекращались вплоть до Войны Кольца. Несколько столетий спустя набеги продолжались, и в связи с усиливающейся опасностью многие жители покинули Итилиэн, а когда в 2954 году Ородруин пробудился после тысячелетнего сна, Итилиэн оставили последние земледельцы. На территории Итилиэна оставались лишь нерегулярные отряды итилиэнских разведчиков (или итилиэнских следопытов), чьи лагеря были расположены в потайных местах, таких, как Хеннет-Аннун, построенный вскоре после 2901 года (именно таким отрядом командовал сын Наместника Гондора Фарамир).

После завершения Войны Кольца король Элессар отдал Итилиэн во владение Наместнику Фарамиру, чьи полномочия он подтвердил, возведя его в княжеское достоинство. Административным центром Итилиэна стал замок нового князя — Эмин Арнен (Минас Моргул по указанию короля был разрушен до основания и после этого никогда не заселялся).

В Четвёртую Эпоху Итилиэн оставался под властью своих князей, чья линия вела от Фарамира и его жены Эовин (Белой девы Итилиэна).

Эльфы сыграли большую роль в восстановлении Восточного Гондора. Некоторые из них под руководством принца Леголаса, сына короля Трандуила, переселились из Лихолесья в Итилиэн, и «он стал вновь прекраснейшим краем во всех восточных землях», пока спустя некоторое время они не ушли за Море. Их поселение просуществовало около ста лет — до смерти короля Элессара в 120 году Ч. Э.

География Итилиэна

Хеннет Аннун

Хеннет Аннун был скрытым форпостом Гондора в Северном Итилиэне, основанным, как и все скрытые убежища, по приказу наместника Турина II вскоре после опустошения Итилиэна около 2901 года Т. Э.

Хеннет Аннун (название с синдарина переводится как «Окно заката») состоял из пещеры, заканчивающейся «окном занавесом», «прекраснейшим из водопадов Итилиэна». Пещера изначально была сотворена водой, которая низвергалась из «закатного окна». Но этот поток впоследствии был отведён мастерами Гондора и все входы были замурованы, за исключением одного у края глубокого бассейна и водопада.

Во время Войны Кольца Фарамир, сын наместника Дэнетора II, использовал Хеннет Аннун в качестве партизанской базы. Здесь он принял хоббитов Фродо Бэггинса и Сэма Гэмджи.

Эмин Арнен

Эмин Арнен представляет собой серию холмов в центре Итилиэна, к югу от Осгилиата. Название «Эмин Арнен» — смешанного происхождения (в переводе с квенья и синдарина — «холмы-у-воды», что указывает на близость к Великой реке Андуину). Именно отсюда был родом Хурин, основатель рода наместников (Дом Хурина из Эмин Арнен), потомки которого становились наместниками Гондора. Прямыми потомками Хурина были Дэнетор II, последний правящий Наместник Гондора, и его сыновья — Боромир и Фарамир (сохранивший данное достоинство при короле Эллесаре). После Войны Кольца Эмин Арнен стал уделом Фарамира, князя Итилиэна и Наместника короля Элессара.

Следопыты Итилиэна

Следопыты Итилиэна (англ. Rangers of Ithilien), также известные как Следопыты Юга (англ. Rangers of the South) и Следопыты Гондора (англ. Rangers of Gondor) — элитные отряды южных воинов-дунэдайн, которые производили разведку и охраняли Итилиэн. Впервые эта группа была сформирована в конце XXIX столетия Т. Э. по приказу Наместника Гондора, поскольку в Итилиэн часто стали проникать враги из Мордора и Минас Моргула. Одной из главных баз следопытов был Хеннет Аннун (в переводе с синдарина — «окно заката»).

Эти следопыты были потомками тех, кто жил в Итилиэне до вторжения в него врагов и, в более отдалённой ретроспективе, — потомками древних нуменорцев. Как и их дальние родственники, следопыты Севера, следопыты Итилиэна больше говорили на синдарине (или на одном из его диалектов), чем на всеобщем языке (вестроне). Следопыты прекрасно владели такими видами оружия, как луки, копья и мечи. Их прекрасно маскирующая зелёно-коричневая одежда помогала им в их боевых и разведывательно-диверсионных операциях, которые в основном заключались в пересечении Андуина и дальнейшем отслеживании крупных и уничтожении небольших отрядов врага на оккупированной территории в стиле, сильно напоминающем партизанскую войну .

Во время, описанное в «Двух крепостях», следопытов Итилиэна возглавлял Фарамир, младший сын Наместника Дэнетора. Позже следопыты участвовали в обороне Каир Андроса и Осгилиата, часть — в обороне Минас Тирита. Отряд следопытов во главе с соратниками Фарамира Дамродом и Маблунгом во время похода армии Гондора и Рохана к Мораннону обнаружил и уничтожил засаду харадрим и истерлингов.

В Четвёртую Эпоху большинство следопытов Юга, предположительно, стали членами Белого отряда — личной гвардии Фарамира, ставшего с воцарением Арагорна первым удельным князем Итилиэна.

Отрывок, характеризующий Итилиэн

Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».