Медем, Николай Васильевич

Николай Васильевич Медем
Дата рождения	1798(1798)
Дата смерти	25 февраля (8 марта) 1870(1870-03-08)
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	артиллерия, Генеральный штаб
Звание	генерал от артиллерии
Командовал	Главный военно-учебный комитет
Сражения/войны	Заграничные походы 1813 и 1814 гг.
Награды и премии	ЗОВО (1814), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1854), половинная Демидовская премия (1837), полная Демидовская премия (1838)

Барон Николай Васильевич Медем (1798 — 25 февраля (8 марта) 1870) — генерал от артиллерии, профессор Императорской Николаевской военной академии, председатель Главного военно-учебного комитета.

Биография

Родился в 1798 году в прибалтийском дворянском роде фон Медем.

Начал службу в 1813 году юнкером в гвардейской конной артиллерии и в её рядах участвовал в Заграничных кампаниях 1813—1814 годов, сражался в Битве народов под Лейпцигом, Бриенн-ле-Шато, Арси-сюр-Об и при Фершампенуазе, причём за последнее сражение получил знак отличия Военного ордена, а за последующее отличие под Парижем произведён в прапорщики.

В 1823 году в чине штабс-капитана Медем был прикомандирован к артиллерийскому училищу для преподавания военных наук, в 1826 году произведён в полковники и назначен инспектором классов этого училища. 1 июля 1832 года, при основании Императорской Николаевской военной академии, назначается профессором сперва тактики и истории военного искусства, а с 1 ноября 1833 года — становится профессором по кафедре стратегии, истории военных походов и военной литературы.

В том же 1833 году Медем был произведён в генерал-майоры; в 1834 году назначен состоять для поручений при главном директоре Пажеского и кадетских корпусов, а также непременным членом Николаевской военной академии. С 1838 по 1840 год Медем совместно с О. И. Сенковским редактировал «Военную библиотеку» в шести томах.

В 1845 году произведён в генерал-лейтенанты, в 1848—1858 годах состоял председателем военно-цензурного комитета; в 1858—1860 годах находился в заграничной командировке с целью составления описания военно-учебных заведений Европы; в 1860—1862 годах состоял членом Главного управления цензуры и председателем Санкт-Петербургского цензорского комитета (до 8 марта 1862); в период 16.03.1862—01.09.1865 был членом совета министра внутренних дел по делам книгопечатания. В 1864 году произведён в генералы от артиллерии и назначен председателем Главного военно-учебного комитета. Кроме того, он одновременно занимал должность главного наблюдателя за преподаванием военных наук в военно-учебных заведениях Российской империи.

Среди прочих наград барон Медем имел орден св. Георгия 4-й степени, пожалованный ему 26 ноября 1856 года за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах (№ 9927 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

Похоронен, как и позже его жена — Мария Михайловна (урожд. Балугьянская, 1804—1894), в пещерах Псково-Печерского монастыря.}

Преподавательская деятельность

При вступлении Медема в число профессоров Военной академии ему пришлось самому создавать курсы своих предметов. Он составил по этим предметам программы и вместе с бароном Зедделером установил практические занятия по тактике. На лекциях по стратегии Медем излагал системы всех известных писателей по этому предмету от Ллойда до Клаузевица, не указывая ни на одну, как на лучшую, а советуя из изучения всех их делать общие выводы и добиваться истины. Его лекции военной истории заключали обзор войн от Тридцатилетней войны до кампании 1815 года.

Военную литературу Медем излагал в виде краткого исторического очерка, дополненного перечнем важнейших сочинений. Громадную работу по созданию совершенно новых курсов Медем исполнил в самый короткий срок, благодаря громадным познаниям, необычному трудолюбию и энергии. Уже в 1836 году он издал «Обозрение известнейших правил и систем стратегии», удостоенное в следующем году половинной Демидовской премии, а в 1837 году выпустил «Руководство к тактике» в двух томах, за что через год был награждён полной Демидовской премией.

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. — Т. II. Л—Я. — М., 2009.
• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. — СПб., 1882.
• Ежегодник русской армии на 1871 год. — Ч. II. — СПб., 1871.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.
• Медем, Николай Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• РГИА. Ф. 772. Оп. 1. Д. 5792; Ф. 1284. Оп. 66-1864. Д. 49.

Отрывок, характеризующий Медем, Николай Васильевич

– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.