Мерин, Жак

Жак Мерин
Jacques René Mesrine
Род деятельности:	грабитель банков
Дата рождения:	28 декабря 1936(1936-12-28)
Место рождения:	Клиши-ла-Гаренн (Франция)
Гражданство:	Франция Франция
Дата смерти:	2 ноября 1979(1979-11-02) (42 года)
Место смерти:	Париж (Франция)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Жак Мери́н (фр. Jacques Mesrine; 28 декабря 1936, Клиши-ла-Гаренн — 2 ноября 1979, Париж) — французский преступник, действовавший во Франции, а также (ограниченно) в Канаде и США с 1962 до 1979 годы.

Ранние годы

Жак-Рене Мерин родился в Клиши близ Парижа, 28 декабря 1936 года. Он учился в престижной католической школе Коллеж де Жуйи, но был исключён за сломанное ухо учителю. В 1955 году женился на Лидии де Соусе, в 1956 году ушёл воевать в Алжир. В 1959 году вернулся во Францию. 4 ноября 1961 года женился на Марии де ла Салидад, она родила ему троих детей: Сабрину, Бруно и Бориса. В первый раз Мерин был арестован в 1962 году, когда с тремя подельниками попытался ограбить банк в Ньюбурге. К тому времени Мерин уже был профессиональным преступником. Он был приговорён к 18 месяцам тюремного заключения и освобождён в 1963 году. Он устроился на работу в архитектурную компанию, но был уволен после сокращения в 1964 и вернулся к преступной жизни. В 1965 был арестован на даче военного губернатора в Пальма-де-Майорка. Он был приговорён к 6 месяцам заключения, а затем заявил, что испанские власти предполагают, что он работает на французскую разведку.

На Канарских островах, в Канаде и Венесуэле

В 1966 году Мерин открыл ресторан на Канарских островах, а в декабре того же года ограбил ювелирный магазин в Женеве, отель в Шамони, и магазин моды в Париже через год. В декабре 1968 он бежал в Канаду со своей любовницей Жанной Шнайдер и некоторое время работал поваром и шофёром у Жоржа Делорье. 26 июня 1969 года, после неудачной попытки похитить своего работодателя, они бежали в США. 30 июня 1969 года, была найдена задушенной Эвелин Ле Бутхиллер, пожилая женщина, возможно давшая преступникам ночлег. 16 июля, они были арестованы в штате Арканзас и были экстрадированы в Канаду. Мерин был приговорён к 10 годам заключения за похищение, но сбежал через несколько недель, только для того, чтобы быть задержаным на следующий день после побега. В 1971 Мерин и Жанна Шнайдер были оправданы в убийстве Эвелин Ле Бутхиллер. Мерин совершил повторный побег 21 августа 1971 с пятью сообщниками из знаменитой тюрьмы Сен-Венсан-Де-Поль. С сообщником Жаном-Полем Мерсье, франко-канадцем, осужденным за убийство, Мерин совершил ряд ограблений банков в Монреале, иногда они грабили два банка в один день. 3 сентября они безуспешно попытались помочь сбежать троим заключённым из Сен-Венсан-Де-Поль, но сами сумели избежать ареста. Через неделю они убили двоих лесников. Они продолжали грабить банки в Монреале, и даже проникли в США для недолгого пребывания в отеле Waldorf Astoria в Нью-Йорке. К концу года Мерин и Мерсье с двумя любовницами перебрались на буксире в Каракас, Венесуэла.

Снова Франция: «Враг государства № 1»

В конце 1972 года Мерин вернулся во Францию и снова начал грабить банки. В 1973 году был задержан, но, используя пистолет, спрятанный в здании суда его сообщником, взял в качестве заложника судью, и сбежал из зала суда во время оглашения приговора.Через четыре месяца Мерин был арестован в своей новой квартире в Париже. 18 мая 1977 года его приговорили к 20 годам лишения свободы с отбыванием наказания в тюрьме строгого режима Санте, где он написал книгу «Смертельный инстинкт». Рукопись была нелегально вывезена и опубликована. Почти год спустя, 8 мая 1978 года, Мерин сбежал с тремя заключёнными, одного из которых застрелил полицейский. Побег вызвал скандал во Франции.

Мерин сбегает на Сицилию, потом едет в Алжир, Лондон, Брюссель и возвращается в Париж в ноябре 1978 года, когда он совершил неудачную попытку похищения судьи.

Мерин совершал кражи, грабил банки и ювелирные магазины, похищал людей и занимался контрабандой оружия. Кроме того, Мерин хвастался тем, что лично убил в общей сложности 39 человек. Он умело маскировался, чем заработал прозвище «Человек с сотней лиц». Некоторые утверждают, что фальшивыми документами его снабжала правая террористическая группировка ОАС.

21 июня 1979 года Мерин похищает миллионера Анри Лельевра и получает за него выкуп в 6 миллионов франков. Мерин становится «Врагом государства № 1».

Некоторые представители прессы видели в Мерине романтического изгоя. Он даже давал интервью, в которых пытался убедить людей в том, что его преступления имеют политический подтекст. Он очень беспокоился о своей публичности — от его рук чуть не погиб журналист Жак Тилльер, писавший негативные статьи о Мерине, бывший полицейский, работавший в Управлении территориальной безопасности, писавший для крайне правой газеты «Минутка».

Убийство

В августе 1979 года министр МВД Кристиан Боннет решил, что для того, чтобы выследить Мерина, будет достаточно одного отделения полиции. Полицейские выяснили, где жил Мерин, и с 31 октября стали ждать, когда он выйдет из дома.

Через три дня, 2 ноября между 10:25 и 10:30 по местному времени, он вышел из своей квартиры с подругой. В Порт-де-Клинанкурт, под Парижем, грузовик с полицейскими остановился на перекрёстке прямо перед его BMW, после чего полицейские выпустили по лобовому стеклу автомобиля 19 пуль, 15 из которых попали в цель убив Мерина и тяжело ранив его подругу Сильвию Жанжак.

Полиция заявила об успешном завершении операции, получив поздние поздравления от президента Д`Эстена. Затем стали поступать жалобы на то, что Мерину не дали какого-либо предупреждения, и то, что первыми открыли огонь полицейские, из чего многие делали вывод, что Мерин был целенаправленно убит полицейскими. Его подруга, Сильвия Жанжак, также серьёзно пострадавшая во время спецоперации, не была причастна к преступлениям, что утверждается в книге «Розыск», написанной бывшим начальником полиции Люсьеном Эме Бланком и журналистом Жаном-Мишелем Карадесом.

Образ в кинематографе

«Инспектор-разиня» — первый фильм, в котором прототипом Роже Морзини стал Жак Мерин — легендарный французский преступник и «враг государства № 1».

Второй фильм о Жаке Мерине, под названием «Мерин», был выпущен в прокат в 1984 году, спустя пять лет с его смерти. Режиссёром фильма был Андре Женовье, а в главной роли был Николя Сильберг.

Самым известным фильмом о Мерине стал «Враг государства № 1», с Венсаном Касселем в главной роли. Фильм был выпущен в 2008 во Франции и в 2009 в Великобритании. Режиссёр Жан-Франсуа Рише, сценарист — Абдель Рауф Дафри. Фильм основан на автобиографии Жака Мерина.

Ссылки

• [www.eco-action.org/dod/no9/prison_merine.html The Indomitable Gaul! — World’s Greatest Prison Escapes: Jacques Merine]
• [www.dailymotion.com/video/k5Zb2on9VTtjsl6Qdp video Jacques Merine]
• [www.guardian.co.uk/film/2009/jul/12/jacques-merine-french-movie Killer, Robber, Master of Disguise … and now the Biggest Movie Star in France] by Andrew Hussey, The Observer, July 12, 2009

Отрывок, характеризующий Мерин, Жак

– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.