Гвидобальдо да Монтефельтро
| Гвидобальдо да Монтефельтро итал. Guidobaldo da Montefeltro<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти Рафаэля.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 10 сентября 1482 — июль 1502 | |||
| Предшественник: | Федериго да Монтефельтро | ||
| Преемник: | Чезаре Борджиа | ||
| 24 августа 1503 — 11 апреля 1508 | |||
| Предшественник: | Чезаре Борджиа | ||
| Преемник: | Франческо Мария делла Ровере | ||
| Рождение: | 17 января 1472 Губбио | ||
| Смерть: | 11 апреля 1508 (36 лет) Фоссомброне | ||
| Род: | Монтефельтро | ||
| Отец: | Федериго да Монтефельтро | ||
| Мать: | Баттиста Сфорца | ||
| Супруга: | Елизавета Гонзага | ||
| Дети: | Франческо Мария делла Ровере (усыновлён) | ||
| Награды: |
| ||
Гвидобальдо да Монтефельтро (итал. Guidobaldo da Montefeltro; 17 января 1472, Губбио — 11 апреля 1508, Фоссомброне) — третий герцог Урбино из рода Монтефельтро, кондотьер и покровитель искусств.
Правитель Урбино
Гвидобальдо да Монтефельтро родился в 1472 году в семье герцога Урбинского Федериго. Он стал шестым ребёнком герцога и Баттисты Сфорца и, несмотря на это, наследником престола: ранее на свет появились пять дочерей[1]. Через десять лет Федериго да Монтефельтро скончался, и Гвидобальдо получил герцогскую корону, а ещё через шесть — в 1488 году — женился на Елизавете Гонзага, сестре маркграфа Мантуанского.
Ремесло кондотьера Гвидобальдо освоил уже с юности, как и многие знатные итальянцы того времени. В первой половине 1490-х годов он участвовал во многих кампаниях на стороне Флоренции и Святого Престола. В конце 1496 года, командуя папскими войсками в битве при Браччиано, Гвидобальдо попал в плен к отрядам Орсини и Вителлоццо Вителли, но вскоре вернулся на свободу.
Летом 1502 года Гвидобальдо был изгнан из Урбино армией сына папы Александра VI — Чезаре Борджиа, стремившегося подчинить себе всю Центральную Италию. Однако уже через год, воспользовавшись смертью Александра VI, Гвидобальдо вернул свой трон. После конфискации имущества Борджиа, проведённой новым папой Юлием II, герцог Урбинский получил 20 000 дукатов в качестве возмещения ущерба, причинённого ему походами Чезаре.
Гвидобальдо да Монтефельтро не имел наследника по прямой линии — их брак с Елизаветой Гонзага был бездетным. Чтобы сохранить независимость Урбино, в 1504 году он усыновил 14-летнего юношу Франческо Мария делла Ровере. Это был хороший выбор: делла Ровере приходился племянником и самому Гвидобальдо, и Юлию II. Союз с понтификом до конца жизни обезопасил герцога Урбинского от посягательств на его владения.
Государь эпохи Возрождения
Гвидобальдо да Монтефельтро известен не только как полководец и политик, но и как меценат. Во время его правления в Урбино был основан университет, существующий до сих пор. Гвидобальдо оказывал покровительство молодому Рафаэлю — уроженцу города Урбино. B 1506 году Рафаэль написал небольшое полотно «Святой Георгий убивает дракона» по заказу Гвидобальдо[2]; также великому художнику приписывают авторство портретов герцога и его жены.
При дворе Гвидобальдо жили знаменитые представители ренессансной культуры Италии, такие как Пьетро Бембо и Бальдассаре Кастильоне. Последний описал высшее урбинское общество в трактате «О придворном» (Il Cortegiano). В нём Кастильоне рассказывает о беседах, которые происходили в кругу приближённых герцогини в марте 1507 года. Тема: каким должен быть идеальный придворный, какие черты ему присущи? Кастильоне рисует образ передового человека эпохи Возрождения — разносторонне образованного и развитого физически, любознательного, стремящегося к совершенству во всём. Правда, писатель оговаривается, что, кроме урбинского, трудно найти такие дворы, где царили бы благородство нравов и уважение к наукам и искусствам[3].
Оценки
О нём[4] и его знаменитых преемниках Гвидобальдо и Франческо Мария сказано: «Они возводили здания, заботились о возделывании земель, всегда жили в одном и том же месте и содержали множество людей; народ любил их».
— Я. Буркхардт, «Культура Возрождения Италии. Опыт исследования»[5]
Этот человек совмещал в себе таланты полководца и ученого, и во всей Италии не было государя, более любимого своими подданными. Получивший прекрасное образование, покровитель наук и искусств, он собрал редкостную библиотеку и уделял ей все время, свободное от государственных дел.
— Р. Сабатини, «Жизнь Чезаре Борджиа»[6]
Гвидубальдо унаследовал от отца и военные дарования, и любовь к литературе. Он уже являл более культурный тип тирана, чем Федериго, который все-таки был кондотьером прежде всего. В нём спокойный облик государя рисовался яснее и бурные страсти воина не вырывались наружу, как у его отца или у старого врага Урбино Сиджисмондо Малатеста… Но Гвидубальдо смолоду был болен подагрой в очень тяжелой форме, и болезнь мешала ему показать всю меру его дарований. Она не дала ему сделаться выдающимся полководцем; она парализовала его дипломатическую дальновидность, которая была так необходима в то тревожное время; она отравила ему семейные радости.
— А. Дживелегов, «Очерки итальянского Возрождения»[7]
Напишите отзыв о статье "Гвидобальдо да Монтефельтро"
Примечания
- ↑ [genealogy.euweb.cz/italy/mtfeltro.html Montefeltro Family] (англ.)
- ↑ [www.nga.gov/collection/gallery/gg20/gg20-28.html Saint George and the Dragon] (англ.)
- ↑ [svr-lit.niv.ru/svr-lit/ivl-literatura-italii/kastilone.htm А. Михайлов. Кастильоне. Мемуарная биографическая проза]
- ↑ Федериго да Монтефельтро.
- ↑ [www.gumfak.ru/kult_html/italy/kultura05.shtml Культура Возрождения Италии. Опыт исследования. Глава I]
- ↑ [fictionbook.in/rafael-sabatini-ghizn-chezare-bordghia.html?page=49&submit=%D0%BE%D0%BA Жизнь Чезаре Борджиа. Глава 22. Урбино и Камерино]
- ↑ [az.lib.ru/d/dzhiwelegow_a_k/text_0134.shtml Очерки итальянского Возрождения]
Литература
- Бернардино Бальди, «[books.google.it/books?id=HJAKAAAAIAAJ&printsec=frontcover&dq=Bernardino+Baldi,+Della+vita+e+de%27+fatti+di+Guidobaldo&source=bl&ots=Po8hDOI7JO&sig=7UwMpmKTB_IKQyYI59cr_0kHiaY&hl=it&ei=5xXdTMGeJNCYOtWdwOUO&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CBYQ6AEwAA#v=onepage&q&f=false Жизнь и дела Гвидобальдо да Монтефельтро, герцога Урбино]» (итал.) (Della vita e de' fatti di Guidobaldo I da Montefeltro, Duca d’Urbino)
- Паоло Джовио, «История моего времени» (Delle istorie dei suoi tempi)
- Алексей Дживелегов, «[italia-mia.narod.ru/ocherki.html Очерки итальянского Возрождения]»
- Джон Слоан, «[www.xenophon-mil.org/milhist/renaissance/urbino.htm Герцоги Урбино]» (англ.) (Dukes of Urbino)
Отрывок, характеризующий Гвидобальдо да Монтефельтро
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
