Мудрец

Мудре́ц — мудрый человек, мыслитель, человек большого ума.

В Древней Греции различали «мудрецов» (sophoi, ср. семь мудрецов) и «любителей мудрости» — философов (philosophoi), исторически поколение «мудрецов» сменилось поколениями «философов». «Sophos есть первый образ, в котором предстает перед нами греческий philosophos, — писал Карл Маркс. — Он выступает мифологически в семи мудрецах, практически — в Сократе и как идеал — у стоиков, эпикурейцев, ново-академиков и скептиков».

Начиная с ученика Сократа Антисфена (V—IV века до н. э.) киники считают, что мудрый человек в своём поведении должен руководствоваться не установленными людьми порядками, а законами добродетели. Интересно, что согласно тому же Антисфену, «только мудрец знает, кого стоит любить». У видного древнеримского комедиографа Плавта находим: «Мудрый, клянусь Поллуксом, сам куёт себе счастье» («Три монеты», 363).

Согласно пифагорейской концепции человека мудрец не относится пренебрежительно к здоровью; он не считает тело самым главным (или единственным) объектом внимания, но управляет им ради пользы души.

В древнем мире понятие «мудрец» часто отождествлялось с понятием «учёный».

В традиционной культуре Индии также особую роль играет мудрец — риши, великий мудрец — махариши.

Распространённый образ мудреца — человек преклонного возраста с длинными седыми волосами и бородой.
Этот образ высмеивался ещё в античности («коль с бородою даётся премудрость / то бородатый козёл есть настоящий Платон»).

Мудрец — один из архетипов.

См. также

• Мудрый (прозвище)
• Семь мудрецов

Литература

• Чанышев А. Н. Начало философии. — М.: Издательство МГУ, 1982. — 184 с.
• Шульга Е. Н. [iph.ras.ru/uplfile/root/biblio/ps/ps13/7.pdf Здоровье в контексте философско-исторического анализа] // [iph.ras.ru/uplfile/root/biblio/ps/PS_13.pdf Здоровье как проблема естественных и биомедицинских наук] / И. К. Лисеев, Е. Н. Гнатик, отв. ред. — М.: ИФ РАН, 2008. — С. 67—76. — 292 с. — (Философия науки, вып. 13). — 500 экз. — ISBN 978-5-9540-0102-0.

Отрывок, характеризующий Мудрец

– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.