Дорадо, Пабло

Пабло Дорадо
Общая информация
Родился	22 июня 1908(1908-06-22) Монтевидео, Уругвай
Умер	18 ноября 1978(1978-11-18) (70 лет) Монтевидео, Уругвай
Гражданство	Уругвай
Рост	175 см
Вес	71 кг
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1927—1931	Белья Виста	101 (29)
1931—1935	Ривер Плейт	20 (1)
1936—1940	Белья Виста	89 (24)
Национальная сборная**
1929—1932	Уругвай	7 (3)
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Уругвай 1930
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Па́бло Дора́до (исп. Pablo Dorado) (22 июня 1908, Монтевидео — 18 ноября 1978, там же) — уругвайский футболист, нападающий. Игрок уругвайской сборной, ставшей в 1930 году первым чемпионом мира. Автор первого гола в истории финалов чемпионатов мира по футболу.

Биография

Начал карьеру футболиста в середине 1920-х годов в столичной «Белье Висте». С 1929 по 1932 год провёл семь матчей за сборную Уругвая, успев отличиться тремя забитыми голами. Дорадо провёл на победном чемпионате мира 1930 года три матча и забил два мяча, в том числе открыв счет на 12-й минуте в финале против сборной Аргентины. Наряду с Эрнесто Маскерони был одним из самых молодых игроков в чемпионской команде.

После чемпионата мира Пабло Дорадо перешёл из «Белья Висты» в аргентинский «Ривер Плейт», в составе которого в 1932 году стал чемпионом Аргентины. Завершал карьеру футболиста в родной «Белья Висте».

Титулы

• Чемпион мира (1): 1930
• Чемпион Аргентины (1): 1932

Ссылки

• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=48687 Статистика на сайте FIFA] (англ.)
• [www.mediotiempo.com/jugador/pablo-dorado&id_liga=9&id_torneo=22 Профиль на mediotiempo.com]
• [once-onze.narod.ru/ARGENTINA/D/DM/Dorado_Pablo.pdf Профиль игрока на once-onze]

Отрывок, характеризующий Дорадо, Пабло

– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.