Пакула, Алан

Алан Пакула
Pakula, Alan J.
Имя при рождении:	Алан Пакула
Дата рождения:	7 апреля 1928(1928-04-07)
Место рождения:	Бронкс, Нью-Йорк, США
Дата смерти:	19 ноября 1998(1998-11-19) (70 лет)
Место смерти:	Мелвилл, Нью-Йорк, США
Гражданство:	США США
Профессия:	режиссёр
Карьера:	с 1949 по 1998
Направление:	политический триллер
Награды:	три номинации на Оскар

Алан Джей Пакула (англ. Alan J. Pakula; 7 апреля 1928 — 19 ноября 1998) — известный американский кинорежиссёр, продюсер, драматург.

Биография

Алан Пакула родился 7 апреля 1928 года в Нью-Йорке. Родители — еврейские эмигранты из Польши. Поступил в Йельский университет, после окончания которого намеревался продолжить семейный бизнес. Но самостоятельно в 20 лет вошёл в мир кино, начиная на студии «Warner Brothers» ассистентом продюсера в анимационном кино. В 35 лет женился на актрисе Хоуп Лэнг, с которой прожил восемь лет. Второй брак с Ханной Кан Бурстин был более продолжительным и прервался трагической смертью Пакулы. 18 ноября 1998 года на трассе в его «Вольво» влетела труба, отлетевшая от чужого авто. Смерть для 70-летнего мага кино, полного творческих замыслов, наступила мгновенно.

Творчество

Работа для кинокомпаний «Warner Brothers», а позже «Paramount Pictures» помогла освоить азы киноискусства. Продюсерский дебют Пакулы состоялся в 1957 году в работе над фильмом «Страх выходит». В течение 8 лет Пакула сотрудничает с режиссёром Робертом Маллигэном, высшим достижением их творческого дуэта стал фильм «Убить пересмешника» (номинации на Оскар).

Как режиссёр Пакула снял за 30 неполных лет всего 16 картин. Две из них выдвигались на Оскар. В числе освоенных жанров — политический триллер, драма, и даже психологический триллер с элементами саспенса, например «Любовник из снов», разруганный критиками, но получивший престижный жанровый приз Международного фестиваля фантастического кино в Авориазе.

Коммерчески успешным был предпоследний проект Пакулы по экранизации бестселлера Джона Гришэма «Дело о пеликанах» с Джулией Робертс в главной роли. Надо сказать, что выбор актрис для своих работ у А.Пакулы был весьма удачен. В его первом режиссёрском фильме «Бесплодная кукушка» исполнительница роли главной героини 18-летняя Лайза Минелли едва не унесла Оскар. А вот Джейн Фонда в «Клюте» и Мерил Стрип в «Выборе Софи», благодаря сотрудничеству с Пакулой, стали лауреатами премии Американской Киноакадемии за исполнение женских ролей. Впрочем, он был режиссёром-талисманом и для мужчин. Грегори Пек стал оскароносцем в его продюсерском фильме «Убить пересмешника», а Джейсон Робардс — за роль второго плана в режиссёрской ленте «Вся президентская рать».

Интересные факты

• Гонорар режиссёра в последнем фильме А.Пакулы «Собственность дьявола» составил 5 млн долларов.

Признание и награды

• 1986 — Кинофестиваль в Авориазе — Гран-при за фильм «Любовник из снов»)
• 1982 — номинация на Оскар «Выбор Софи» (лучший фильм)
• 1976 — Премия Ассоциации кинокритиков Нью-Йорка «Вся президентская рать» (лучший режиссёр)
• 1976 — номинация на Оскар «Вся президентская рать» (лучший режиссёр)
• 1975 — Кинофестиваль в Авориазе — приз критики за фильм «Заговор „Параллакс“»
• 1962 — номинация на Оскар «Убить пересмешника» (как лучший фильм года).

Фильмография

Год	На русском	На языке оригинала	Кем
1997	Собственность дьявола	Devil’s Own, The	режиссёр
1993	Дело о пеликанах	Pelican Brief, The	режиссёр и продюсер
1992	По взаимному согласию	Consenting Adults	режиссёр, продюсер и автор сценария
1990	Презумпция невиновности	Presumed Innocent	режиссёр, продюсер, автор сценария
1989	Увидимся утром	See You in the Morning	режиссёр, продюсер, автор сценария
1987	Сироты	Orphans	режиссёр, продюсер,
1986	Любовник из снов	Dream Lover	режиссёр
1982	Выбор Софи	Sophie’s Choice	режиссёр, продюсер, автор сценария
1981	Вся эта дребедень	Rollover	режиссёр
1979	Начать сначала	Starting Over	режиссёр, продюсер
1978	Приближается всадник	Comes a Horseman	режиссёр
1976	Вся президентская рать	All the President’s Men	режиссёр, продюсер
1974	Заговор «Параллакс»	Parallax View, The	режиссёр, продюсер
1973	Любовь и боль и прочая ерунда	Love and Pain and the Whole Damn Thing	режиссёр, продюсер
1971	Клют	Klute	режиссёр, продюсер
1969	Бесплодная кукушка	Sterile Cuckoo, The	режиссёр, продюсер
1968	По следам луны	Stalking Moon, The	продюсер
1967	Вверх по лестнице, ведущей вниз	Up the Down Staircase	продюсер
1965	Внутренний мир Дэйзи Кловер	Inside Daisy Clover	продюсер
1965	Малыш, дождь должен пойти	Baby the Rain Must Fall	продюсер
1962	Убить пересмешника	To Kill a Mockingbird	продюсер
1957	Страх выходит	Fear Strikes Out	продюсер

Ссылки

• Алан Пакула (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=4058 Мемориальный сайт Алана Пакулы]

Отрывок, характеризующий Пакула, Алан

– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.