Пантелеимоновская церковь (Санкт-Петербург)

Действующая церковь
Пантелеимоновская церковь Церковь святого великомученика Пантелеимона Целителя
Вид с улицы Пестеля
Страна	Россия
Санкт-Петербург	На пересечении улицы Пестеля и Соляного переулка
Конфессия	Православие
Епархия	Санкт-Петербургская
Архитектурный стиль	Петровское барокко
Автор проекта	архитектор И. К. Коробов
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810659000
Состояние	Приходский храм

Пантелеи́моновская це́рковь (официальное название — храм святого великомученика и целителя Пантелеимона — православный приходский храм в Санкт-Петербурге (Санкт-Петербургская епархия), находящийся на пересечении улицы Пестеля и Соляного переулка (ул. Пестеля, д. № 2-а). Памятник архитектуры XVIII века в стиле барокко.

Наряду с Никольским морским собором — храм в Петербурге, посвящённый русской воинской морской славе.

По церкви названы близлежащий Пантелеймоновский мост через Фонтанку и Пантелеймоновская улица (с 1925 года переименованная в улицу Пестеля).

Предыстория

В 1718 году для рабочих Партикулярной верфи, устроенной в истоке Фонтанки, против Летнего сада, Петром I была построена часовня во имя св. Пантелеимона (в день его памяти, 27 июля по старому стилю, русский флот в 1714 году одержал победу над шведским флотом при Гангуте и в 1720 году — у острова Гренгам). 2 сентября 1722 года состоялось освящение мазанковой церкви (архитектор Николай Гербель) того же посвящения, заменившей часовню.

История

В 1735—1739 годах был построен новый храм в камне в стиле аннинского барокко, снаружи украшенный тосканскими пилястрами, по проекту архитектора И. К. Коробова. Новая церковь имела колокольню и один деревянный шатровый купол. Внутреннее убранство было создано художником Гавриилом Ипатовым; иконы и плафон купола написаны художником А. И. Квашниным.

Новая церковь была освящена в храмовый праздник, 27 июля (7 августа) 1739 года, епископом Вологодским Амвросием. Так как церковь была холодной, к 1764 году к ней был пристроен тёплый придел святой Екатерины, перенесённый в 1783 году в трапезную.

В 1765 году церковь из Адмиралтейств-коллегий перешла в состав епархии.

В 1833—1834 годах напротив храма жил А. С. Пушкин, часто бывавший здесь на службе.

В 1834—1835 годах здание было перестроено в стиле позднего ампира архитектором В. И. Беретти, а в 1840-х годах фасады храма были украшены мраморными барельефами работы скульптора А. В. Логановского. Храм неоднократно расширялся: в 1852 году в сторону Фонтанки по проекту архитектора И. Г. Мальгина, в 1875 году со стороны современной улицы Пестеля архитектор В. Ф. Геккер переделал притвор, устроив в нём часовню, и в 1895—1896 годах архитектором Е. Е. Аникиным (или И. М. Гольмдорфом) был пристроен придел князя Михаила Черниговского и его сына Феодора со стороны Невы. В этом виде церковь и дошла до наших дней.

В храме находилась особо чтимая икона св. Пантелеимона начала XVIII века. С 1867 года действовало благотворительное общество, содержавшее женскую богадельню и детский приют, с 1906 года — первый в Санкт-Петербурге церковно-приходский совет, с 1913 года — братство святителя Иоасафа Белгородского.

В 1912 году прошла реставрация церкви, а в 1914 году по инициативе Императорского Русского военно-исторического общества на фасаде Пантелеимоновской церкви были укреплены мраморные мемориальные доски с перечнем полков, сражавшихся при Гангуте и Гренгаме.

В здании Пантелеимоновской церкви открыта экспозиция, рассказывающая о сражениях петровского галерного и парусного флота на Балтике, об отваге русских воинов в Северной войне и героизме моряков при обороне полуострова Ханко (Гангут) в начале Великой Отечественной войны.

С 1922 года и до закрытия приход принадлежал к «обновлеческим» структурам; церковь находилась в непосредственном ведении лидера обновленцев Александра Введенского.

9 мая 1936 года приход был закрыт.

В 1944—1946 годах напротив церкви построен мемориал защитников полуострова Ханко в Великую Отечественную войну (архитекторы В. А. Каменский, А. А. Лейман). Ханко — современное название Гангута.

С 1980 года находился в ведении Музея истории города, там размещалась выставка «Гангутский мемориал».

Современная жизнь прихода

В 1991 году возвращена епархии; с Крещения 1994 года регулярно совершается богослужение.

В 2002—2003 годах была проведена реставрация фасадов и куполов. В 2007 году началась реставрация росписи храма.

• Памятники
• Ц.Святого великомученика Пантелеймона целителя.jpg

  Пантелеимоновская церковь и Пантелеймоновский мост

• 2 Церковь Великомученика Пантелеимона.jpg

  Пантелеимоновская церковь от пересечения улицы Пестеля и Соляного переулка

• Panteleimonovsky bridge on postcard 1910s.jpg

  Открытка 1910 года (на ней старый цепной Пантелеймоновский мост, впоследствии перестроенный)

• Memorial marble plaque 1 on Saint Pantaleon's Church (Saint Petersburg).jpg

  Мемориальная доска с надписью об основании храма

• Memorial marble plaque 2 on Saint Pantaleon's Church (Saint Petersburg).jpg

  Мемориальная доска на стене храма: список полков, принимавших участие в Гангутском сражении

• St.Pantaleon0724.JPG

  Рельеф на южной стене храма

Литература

• Гусаров А.Ю. Памятники воинской славы Петербурга. — СПб, 2010. — ISBN 978-5-93437-363-5.

Ссылки

• [encspb.ru/object/000700050055 Энциклопедия Санкт-Петербурга / В. В. Антонов]
• [www.citywalls.ru/house7.html Статья на архитектурном сайте Citywalls]
• [r-oc.1gb.ru/viewpage.php?cat=petersburg&page=31 Пантелеимоновская церковь на сайте «Русские церкви»]
• [sobory.ru/article/?object=01571 На сайте Соборы.ру]
• [globus.aquaviva.ru/khram-sv-vmch-i-tselitelya-panteleimona-na-ul-pestelya#ad-image-0 На «Глобусе митрополии» (в том числе расписание, контакты)]
• [maps.yandex.ru/?ll=30.342579%2C59.942600&spn=0.013518%2C0.001152&z=17&l=map%2Csta%2Cstv&ol=stv&oll=30.342578510000003%2C59.94260028000001&ost=dir%3A259.36772628817073%2C8.567593198217928~spn%3A90.64295571793008%2C34.977128076653706 Яндекс-панорама]
• [maps.yandex.ru/2/saint-petersburg/?ll=30.346004%2C59.942722&z=17&l=map%2Csta%2Cstv&panorama%5Bpoint%5D=30.346004%2C59.942722&panorama%5Bdirection%5D=269.731024%2C-37.807402&panorama%5Bspan%5D=60.472441%2C30.000000&panorama%5Bair%5D=true Яндекс-панорама с воздуха]

Отрывок, характеризующий Пантелеимоновская церковь (Санкт-Петербург)

– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.