Панченко, Пётр Петрович

Пётр Петрович Панченко
Дата рождения	29 июня 1922(1922-06-29)
Место рождения	село Попово, Кобелякский уезд, Полтавская губерния, Украинская Социалистическая Советская Республика
Дата смерти	24 июня 1997(1997-06-24) (74 года)
Место смерти	Полтава, Украина
Принадлежность	СССР СССР → Украина
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1941—1967
Звание
Командовал	192-й истребительный авиационный полк 85-й гвардейский истребительный авиационный полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Пётр Петрович Панченко (29 июня 1922, село Попово, Полтавская губерния, УССР — 24 июня 1997, Полтава, Украина) — советский лётчик, Заслуженный военный лётчик СССР, полковник, кавалер шести орденов Красной Звезды.

Биография

Родился 29 июня 1922 года в селе Попово, ныне в Новосанжарском районе Полтавской области, Украина.

В 1939 году окончил 8 классов школы, и начал свою трудовую деятельность слесарем-механиком на шахте.

В мае 1941 года Чугуевским РВК призван в РККА.

В ноябре 1942 года окончил 9-ю Чугуевскую военную авиационную школу лётчиков, эвакуированную в город Чимкент (Казахстан), и был назначен лётчиком переменного состава 2-й запасной авиабригады. В действующей армии с июня 1943 года — лётчик, старший лётчик и командир звена 181-го, с августа 1944 года — 180-го гвардейского истребительного авиационного полка. Воевал на Северо-Кавказском, Воронежском, 1-м и 4-м Украинских фронтах. Участвовал в воздушном сражении на Кубани, Курской битве, Белгородско-Харьковской, Киевской, Житомирско-Бердичевской, Корсунь-Шевченковской, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Западно-Карпатской, Моравско-Остравской и Пражской операциях. Всего за время войны совершил 271 боевой вылет на истребителе Ла-5, в восьми воздушных боях лично сбил 3 самолёта противника.

После войны до марта 1948 года продолжал службу командиром звена 180-го гвардейского истребительного авиаполка (аэродром Черляны, Прикарпатский военный округ), летал на Ла-7. В декабре 1948 года окончил Липецкие высшие офицерские лётно-тактические курсы ВВС. С 1949 года — заместитель командира и командир авиаэскадрильи 192-го истребительного авиаполка (аэродром Станислав, ныне Ивано-Франковск, Прикарпатский военный округ). С 1953 года — лётчик-инспектор по технике пилотирования и теории полёта 279-й истребительной авиадивизии (город Мукачево Закарпатской области), летал на Ла-7 и МиГ-15. С 1954 года служит в 192-м истребительном авиаполку: помощником командира полка по огневой и тактической подготовке, заместителем командира полка по лётной подготовке и командиром полка, летал на МиГ-15, МиГ-17 и МиГ-21ПФМ. В августе 1965 года полковнику Панчеко одному из первых в стране, было присвоено почётное звание «Заслуженный военный лётчик СССР». В августе 1966 года — назначен командиром 85-го гвардейского истребительного авиаполка (аэродром Мерзебург, Группа советских войск в Германии), летал на МиГ-21ПФ. С июля 1967 года полковник Панченко — в запасе.

Жил в городе Полтаве (Украина). Умер 24 июня 1997 года.

Награды

• орден Ленина (14.05.1956)
• четыре ордена Красного Знамени (22.01.1944, 17.01.1945, 20.09.1947, 22.02.1955)
• два ордена Отечественной войны 1-й степени (12.05.1945, 11.03.1985)
• шесть орденов Красной Звезды (18.08.1943, 16.05.1947, 29.04.1954, 18.12.1956, 30.12.1956, 22.02.1964)
• медали, в том числе:
  • «За боевые заслуги» (1951)
  • «За оборону Кавказа»
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР»
  • «За безупречную службу» 1-й степени

Почётные звания

• Заслуженный военный лётчик СССР (19.08.1965)

Литература

• Информационный выпуск № 6 Клуба заслуженных военных лётчиков, лётчиков-испытателей и штурманов. М.: Московский дом ветеранов войны и Вооружённых Сил, 2015. — 64 с.

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Отрывок, характеризующий Панченко, Пётр Петрович

Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.