Патаниоти, Константин Юрьевич

Константин Юрьевич Патаниоти
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	флот
Звание	вице-адмирал
Командовал	«Валериан», «Крепкий», «Анапа», «Полтава», «Двенадцать апостолов» и «Император Франц»
Награды и премии

Патаниоти (Панаиотти), Константин Юрьевич (1766 — 6 (18) июня 1840) — вице-адмирал, член Адмиралтейств-совета.

Биография

Родился в 1766 году. В 1783 году поступил в Корпус чужестранных единоверцев, но не окончил его. Из Морского кадетского корпуса выпущен гардемарином. До 1787 года офицер Балтийского, после — Черноморского флота. В 1788 году на фрегате «Кинбурн» принимал участие в сражении с турецким флотом у острова Фидониси, в 1790 и 1791 годах на корабле «Иосиф II » — в сражениях в Керченском проливе, где получил ранение в ногу, у Гаджибея и Калиакрии.

Капитан-лейтенант с 1791 года. В 1792 году направлен на Дунай, где вооружил 25 морских казачьих лодок, перешел с ними в Днепровский лиман, а оттуда в Севастополь. В 1793 году откомандирован в свиту российского посла в Оттоманской Порте генерал-поручика М. И. Голенищева-Кутузова с секретным заданием произвести промеры глубин в Константинопольском проливе, изучить берега и ознакомиться с состоянием турецкого флота. По окончании задания удостоился похвального аттестата, вернулся в Севастополь на купеческом судне, по дороге изучая турецкий берег и составляя карту плавания.

В 1795 году, командуя бригантиной № 1, занимал брандвахтерный пост у Феодосии, в 1792 году — у Евпатории. После чего выходил в крейсерство к берегам Таврии. В 1798 году, приняв командование отрядом из 19-ти канонерских лодок, направлен для вооружения вновь построенных кораблей «Симеон и Анна» и «Святой Михаил». Во время русско-французской войны, командуя фрегатом «Иоанн Златоуст», перешел от Севастополя до Козлова, острова Тендра, оттуда в Николаев, Херсон и обратно в Севастополь. В 1799 году, командуя габарой «Валериан», крейсировал в Средиземном море, за что был награждён орденом Святой Анны II степени.

В 1801 году привел в Севастополь вновь построенный фрегат «Крепкий», командуя которым, 1807 году принял участие во взятии крепости Анапа. За 18 морских кампаний награждён орденом Святого Георгия IV степени. С 1807 года капитан 1-го ранга.

В 1809 году, командуя отрядом, состоящим из корабля «Анапа», трёх фрегатов и одного брига, выходил в крейсерство между Варной и Дунаем. С 1810 года — капитан-командор, командовал линейными кораблями «Полтава» и «Двенадцать апостолов».

Произведен в контр-адмиралы в 1824 году и назначен командиром 2-й бригады Черноморского флота, а с 1827 года — 1-й бригады Черноморского флота. Выходил в крейсерство в Чёрное море, держа свой флаг на корабле «Иоанн Златоуст». В 1826 году «за отлично-усердную службу» был пожалован орденом Святого Владимира III степени.

В 1829 году произведен в вице-адмиралы и назначен начальником Дунайской флотилии, командуя которой принимал участие во взятии Силистрии.

C 1830 года командующий Черноморским флотом и временный военный губернатор Севастополя, с 1833 года член Адмиралтейств-совета. В 1831 году был награждён орденом Святой Анны I степени, к которому в следующем году была пожалована императорская корона.

Скончался 6 (18) июня 1840 года.

Семья

Брат Николай Юрьевич Патаниоти.

Литература

• IV // Общий Морской Список. — СПб., 1890. — С. 533—537. — 642 с.
• Морской Сборник. — 1861. — Т. LV. — С. 141.
• Кротков А. Повседневная запись замечательных событий в русском флоте. — СПб., 1894.
• Половцов А. А. Русский биографический словарь: В 25 томах. — М., 1896—1918. — Т. 18. — С. 173.

Отрывок, характеризующий Патаниоти, Константин Юрьевич

– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.