Перекальский, Степан Николаевич

Степан Николаевич Перекальский
Дата рождения	8 (20) декабря 1898(1898-12-20)
Место рождения	село Осиновые Гаи, Кирсановский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Дата смерти	8 февраля 1943(1943-02-08) (44 года)
Место смерти	Курск, РСФСР, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1917—1926, 1941—1943
Звание
Командовал	322-й стрелковая дивизия (Воронежский фронт)
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР, Великая Отечественная война
Награды и премии

Степа́н Никола́евич Перека́льский (8 [20] декабря 1898, с. Осиновые Гаи, Тамбовская губерния — 8 февраля 1943, Курск) — Герой Советского Союза, командир 322-й стрелковой дивизии (Воронежский фронт), подполковник (посмертно присвоено звание полковника).

Биография

Родился 8 (20) декабря 1898 года в селе Осиновые Гаи (ныне — село Осино-Гай Гавриловского района Тамбовской области). По национальности русский. В 1912 году окончил 4 класса сельской школы. В 1912—1914 годах работал в хлебной конторе Федотова в Тамбове, в 1914—1915 годах — рабочим Московского почтамта, в 1915—1917 годах — рабочим Тамбовского мыловаренного завода.

Призван в армию в январе 1917 года. Служил рядовым в Волынском лейб-гвардии полку. С ноября 1917 года — рядовой 1-го сводного Петроградского отряда Красной Гвардии. Член ВКП(б) с 1918 года. Принимал участие в боях на Украине против Украинской Рады. В феврале-апреле 1918 года был агитатором-организатором Всероссийской комиссии по организации Рабоче-крестьянской Красной армии. В мае-июле 1918 года — комиссар штаба обороны Поворинского района на Южном фронте; участвовал в боях с Донской армией П. Н. Краснова. В августе-сентябре 1918 года занимал должность военного коменданта Тамбова, в сентябре 1918 года — феврале 1919 года — заведующего отделом вооружения Тамбовского военкомата. В феврале-апреле 1919 года — комиссар пехотных курсов сотенных командиров. В апреле-ноябре 1919 года — курсант-боец 1-х Московских пехотных курсов и 105-го Богучарского полка (Южный и Восточный фронты). Принимал участие в боевых действиях против Чехословацкого корпуса и Добровольческой армии генерала А. И. Деникина.

В 1919—1920 годах — командир 193-го отдельного стрелкового батальона в Москве. В ноябре 1920 года окончил Московскую высшую тактическо-стрелковую школу. В 1920—1923 годы — начальник и комиссар пулемётных курсов Высшей тактическо-стрелковой школы. В 1923 году окончил 2 курса рабфака при Московском высшем техническом училище.

В 1923—1925 годах — командир 10-го отдельного конвойного батальона Закавказской ЧК (Тбилиси), в период с 1925 года по 1926 год — помощник командира 1-го Московского конвойного полка по строевой части. В сентябре 1926 года вышел в запас.

С 1926 года по 1931 год занимал должности доверенного, заведующего отделом сбыта, заведующего отделом индустрии и мукомольной промышленности Хлебоцентра. В 1931—1934 годы — заместитель директора, затем директор Всесоюзного отраслевого мукомольно-крупяного объединения. В феврале-ноябре 1934 года работал директором Стройтреста Наркомторга СССР. В 1934—1940 годы занимал пост начальника Главного Управления мукомольной промышленности Наркомпищепрома СССР.

В сентябре-ноябре 1939 года в должности помощника командира 637-го стрелкового полка по строевой части принимал участие в присоединении Западной Украины.

С июля 1940 года — в должности начальника Управления мукомольной промышленности Наркомата земледелия РСФСР. В июле 1941 года вновь вернулся в армию.

В ходе Великой Отечественной войны в июле-декабре 1941 занимал должности начальника строевого отдела, начальника отдела укомплектования 34-й армии. В январе-июне 1942 года — командир 318-го стрелкового полка 241-й стрелковой дивизии. Принимал участие в боевых действиях на Северо-Западном фронте, в обороне Старой Руссы, Демянской операции. В период с 9 по 14 января 1942 года, руководя ударным батальоном, освободил от немцев 4 населённых пункта: Перерва, Трунёво, Красота и Кривая Клетка, при этом захватив многочисленные трофеи (5 орудий разных систем, 16 пулемётов, 36 велосипедов, 1 легковой автомобиль, 1 мотоцикл, 5 миномётов, 3 походных кухни, продовольственный склад, большое количество боеприпасов). При взятии деревни Перерва майор Перекальский вместе с 5-й ротой первым ворвался в неё, выбил оборонявшихся немцев из подвалов и сараев, захватив 27 пленных и уничтожив до 80 вражеских солдат. 26 января 1942 года в районе озера Селигер получил лёгкое ранение руки. За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество 31 января 1942 года награждён Орденом Красного Знамени.

В ноябре 1942 года окончил курсы при Академии Генерального штаба имени К. Е. Ворошилова.

В ноябре-декабре 1942 года — заместитель командира 172-й стрелковой дивизии, с декабря 1942 года по февраль 1943 года — заместитель командира 232-й стрелковой дивизии. Принимал участие в Воронежско-Касторненской операции на Воронежском фронте.

С 5 февраля 1943 года вступил в должность командира 322-й стрелковой дивизии 60-й армии Воронежского фронта, его дивизия в процессе выполнения Воронежской операции по освобождению Курской области от немецко-фашистских захватчиков освободила 76 населенных пунктов, первой вступила в город Курск и полностью очистила его от немцев. 8 февраля 1943 года, поднимая в атаку бойцов 1089-го стрелкового полка, на улице Ямская гора города Курска (в настоящее время носящей его имя) подполковник Перекальский был смертельно ранен и умер в медпункте, располагавшемся на этой же улице в доме № 36.

12 февраля 1943 года комдиву 322-й стрелковой дивизии С. Н. Перекальскому посмертно было присвоено звание полковника, а 28 апреля 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

С. Н. Перекальский вначале был похоронен в парке по улице Ямская Гора (ныне Детский парк), в 1948 году его прах был перенесён на Никитское кладбище города Курска, а в 1966 году на его могиле установлен мраморный бюст.

Награды и звания

• Звание Герой Советского Союза посмертно. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1943 года:
  • орден Ленина,
  • медаль «Золотая Звезда».
• Орден Красного Знамени (31 января 1942 года).

Воспоминания современников

«Штурм города начался в ночь на 8 февраля. С первых минут сражение приобрело весьма яростный характер. Однако полки 322-й совместно с 248 курсантской стрелковой бригадой ворвались к утру в город и начали блокировать один опорный пункт немцев за другим, нарушая огневую связь между ними и уничтожая их поодиночке. Гитлеровцы в свой черёд цеплялись до последнего за каждую улицу и группу зданий, маневрируя силами и наносили неожиданные удары по флангам наступающих. Боевые действия шли с переменным успехом на множестве участков, на которые распалась вражеская оборона. Но Перекальский, хорошо разбиравшийся в этой сумятице, спешил всякий раз туда, где чаша весов начинала склоняться в пользу неприятеля, находил уязвимые места в его укреплениях и наносил затем неотразимый удар.
Он дважды был уже ранен, но не выходил из боя, считая, что не вправе покинуть свой пост, пока держится на ногах. Его храбрость и воля, командирское мастерство и личный пример во многом способствовали тому, что полки 322-й дивизии к середине 8 февраля очистили от неприятеля северо-восточную и восточную часть Курска и отбили железнодорожный вокзал. К вечеру город был захвачен полностью. Разбитый противник в беспорядке оставлял Курск. Однако Перекальский уже не мог видеть этого: вражеская пуля оборвала жизнь комдива…
Так погиб, встретив смерть лицом к лицу, Степан Николаевич Перекальский. За умелое руководство дивизией в этом бою и высокую личную храбрость ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза».

— Герой Советского Союза генерал армии Лащенко П. Н. Из боя — в бой. — М.: Воениздат, 1972. С. 18.

Память

• 15 марта 1943 года в честь Перекальского были переименованы улица (бывшая Ямская гора) и площадь (бывшая Десято-Пятницкая) в Центральном округе города Курска.
• На родине героя — в селе Осино-Гай Гавриловского района Тамбовской области — открыт музей имени Зои и Шуры Космодемьянских и С. Н. Перекальского, в котором собраны ценные материалы о жизни и боевом пути героев.

Литература

• Манжосов А. Н. Перекальский Степан Николаевич // Курск: Краеведческий словарь-справочник / Под ред. Ю. А. Бугрова. — Курск: ЮМЭКС, 1997. — С. 288—289. — 495 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-89365-005-0.
• Романова М. [www.dddkursk.ru/number/955/new/008467/ Освобождение Курска. Как это было] // Друг для друга : еженедельник. — 2013. — № 5 (955).  (Проверено 30 декабря 2013)
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11593 Перекальский, Степан Николаевич]. Сайт «Герои Страны».

• [otambove.ru/antiqua/?p=5789 Герои войны: Степан Перекальский].
• [www.mke.su/doc/PEREKALSKII.html Малая Курская Энциклопедия (МКЭ). Статья «Перекальский, Степан Николаевич»].
• [grad-kirsanov.ru/persons.php?id=cperekal С. Н. Перекальский на сайте «Град Кирсанов»].
• [odb.tamboff.ru/oblast/data/h_perekalsky.html С. Н. Перекальский на сайте Тамбовской областной детской библиотеки].

Отрывок, характеризующий Перекальский, Степан Николаевич

Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.