Лащенко, Пётр Николаевич

Пётр Николаевич Лащенко
Дата рождения	6 (19) декабря 1910(1910-12-19)
Место рождения	село Турья, Черниговская губерния, Российская империя; ныне Сновский район, Черниговская область
Дата смерти	21 апреля 1992(1992-04-21) (81 год)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1930—1992
Звание
Командовал	Прикарпатский военный округ
Сражения/войны	Великая Отечественная война, Венгерское восстание 1956 года
Награды и премии	Других государств:

Пётр Никола́евич Ла́щенко (19 декабря, по старому стилю 6 декабря 1910 года — 21 апреля 1992 года) — советский военачальник, Герой Советского Союза, генерал армии.

Биография

Пётр Николаевич Лащенко родился в селе Турья Черниговской губернии, ныне Сновский район Черниговской области Украины в семье крестьян. Украинец. Работал в колхозе.

Довоенная служба

В 1930 году призван в Красную Армию одним из военкоматов Амурской области. Член ВКП(б) с 1931 года. В 1933 году окончил Владивостокскую военную пехотную школу. С 1933 года командовал взводом, ротой, был помощником начальника штаба полка.

В 1940 году окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. В 1940—1941 годах — помощник начальника, затем начальник оперативного отдела штаба стрелкового корпуса в Одесском военном округе.

Великая Отечественная война

В боях Великой Отечественной войны с июня 1941 года — помощник начальника оперативного отдела штаба 35-го стрелкового корпуса Южного фронта. Через несколько месяцев назначен начальником отделения оперативного отдела штаба 49-й армии Западного фронта, с которой участвовал в битве за Москву. С июня 1942 года — заместитель начальника штаба 60-й армии на Воронежском и Центральном фронтах. Замечен командующим армией И. Д. Черняховским и выдвинут на командную работу.

В августе 1943 года назначен командиром 322-й стрелковой дивизии, во главе которой участвовал в Курской битве, в Черниговско-Припятской, Киевской наступательной и Житомирско-Бердичевской операциях. Особенно отличился в первой из этих операций, где 322-я стрелковая дивизия успешно наступала в составе 13-й армии и последовательно форсировала реки Сейм, Десна, Днепр, Припять. За эти подвиги удостоен звания Героя Советского Союза. В составе 1-го Украинского фронта дивизия П. Н. Лащенко участвовала в освобождении городов Житомир и Тарнополь. Генерал-майор (3.06.1944).

В первые дни Львовско-Сандомирской операции дивизия генерала Лащенко отличилась при создании и удержании так называемого «колтовского коридора» — глубокой бреши в обороне противника, через которую на оперативный простор были выведены одна за другой две советские танковые армии, что обеспечило разгром противостоящих войск врага.

Когда части 60-й армии прорвали оборону противника в глубину 18 километров и на 4-6 километров в ширину, образовался узкий коридор прорыва. Он и был использован для ввода 3-й гвардейской танковой армии. В создании этого коридора большая заслуга принадлежит отлично действовавшей 322-й стрелковой дивизии, которой командовал П. Н. Лащенко….

— Дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Конев И.С. Записки командующего фронтом.3-е издание. - М.: Воениздат,1982.- С.241.

В этих боях в июле 1944 года генерал Лащенко был тяжело ранен и почти год находился в госпитале.

Послевоенная служба

С 1945 года командовал Орловским пехотным училищем. В 1946—1950 годах — начальник Рязанского пехотного училища. В 1951 году окончил Военную академию Генерального штаба. С января 1952 года — в штабе Группы советских войск в Германии, затем командовал механизированной дивизией и стрелковым корпусом. С сентября 1955 года генерал-лейтенант П. Н. Лащенко командовал Особым корпусом — группировкой советских войск на территории Венгрии. Особый корпус включал в себя 2 механизированные и 2 авиационные дивизии, отдельный понтонно-мостовой полк, ряд отдельных частей. По численности войск почти соответствовал общевойсковой армии, подчинялся Министру обороны СССР через Генеральный штаб. Во время Венгерского восстания 1956 года (именовавшегося в СССР «Венгерским мятежом»), части Особого корпуса дважды с боями вводились в Будапешт (в первый раз 23-24 октября и вторично 4-6 ноября 1956 года) и понесли в уличных боях значительный урон. Впрочем, они же разгромили наиболее крупные опорные пункты восставших и захватили большую часть их вооружения.

С 1957 года командовал армией. В 1959—1964 годах — первый заместитель командующего войсками Киевского и Прикарпатского военных округов. С июля 1964 года — командующий войсками Прикарпатского военного округа. С конца 1967 года — Главный военный советник в Объединённой Арабской Республике, занимался воссозданием египетской армии после её разгрома в Шестидневной войне. Генерал армии (22.02.1968).

С декабря 1968 года — первый заместитель Главнокомандующего Сухопутными войсками СССР. С июня 1976 года генерал армии Лащенко П. Н. — военный инспектор-советник Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Член Центральной ревизионной комиссии КПСС в 1966—1971 годах. Депутат Верховного Совета СССР 7-9-го созывов.

Жил в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Награды и звания

• * Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 1890. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 октября 1943 года.
• орден Ленина (16.10.1943)
• орден Ленина (1955)
• орден Ленина (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 декабря 1956 года - за Венгрию)
• орден Ленина.
• Орден Октябрьской Революции. Указ Президиума Верховного Совета СССР от (?).
• Орден Красного Знамени. Приказ Военного совета Западного фронта № 410 от 16 декабря 1941 года.
• Орден Красного Знамени. Приказ Военного совета 1 Украинского фронта № 96/н от 30 августа 1944 года.
• Орден Красного Знамени (1950)
• Орден Суворова II степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 24 сентября 1943 года.
• Орден Богдана Хмельницкого II степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года.
• Орден Отечественной войны I степени. Приказ Военного совета Воронежского фронта № 43/н от 10 марта 1943 года.
• Орден Отечественной войны I степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1985 года.
• Орден Трудового Красного Знамени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от (?).
• Орден Красной Звезды (03.11.1944)
• Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» II степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от (?).
• Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от (?).
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года.
• Медали СССР.
• Иностранные ордена.

Сочинения

• Офицерская юность. — М.: Воениздат, 1965.
• [militera.lib.ru/memo/russian/laschenko_pn/index.html Из боя — в бой. — М.: Воениздат, 1972].
• Искусство военачальника. — М.: Воениздат, 1986.
• Единоначалие и воинская дисциплина. — М.: Воениздат, 1988.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Источники

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1881 Лащенко, Пётр Николаевич]. Сайт «Герои Страны».
• [www.podvignaroda.ru/?n=150019166 Наградной лист на присвоение звания «Герой Советского Союза». Сайт «Подвиг народа»].

Отрывок, характеризующий Лащенко, Пётр Николаевич

– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.