Португальский язык в Восточном Тиморе
Португальский язык в Восточном Тиморе — с 2002 года один из двух официальных языков (наряду с автохтонным языком тетум) независимой республики Восточный Тимор. В отличие от других португалоязычных стран, португальский язык в Восточном Тиморе в основном пока выступает как второй язык или же как первый иностранный для автохтонного населения республики. Истории обоих языков на острове тесно переплетены, и они обогащают друг друга заимствованиями. Число носителей португальского языка как родного невелико (около 1 % населения). В основном это метисы смешанного португальско-тиморского происхождения, которые, тем не менее, имеют довольно высокий социальный статус в стране, так как именно они были идеологами борьбы против Индонезийской оккупации Восточного Тимора в 1975—1999 годах. Около 5 % владеют им на уровне родного, 25 % — хорошо. В целом по переписи 2010 года 36,7 % жителей ответили, что они владеют португальским в той или иной степени.
История
Португальский язык — это наследие Португальской колониальной империи. Португальский Тимор был частью португальской Индонезии в 1586−1975 годах. Однако, количество португальских переселенцев на нём всегда было крайне незначительно, да и сами португальцы в качестве лингва франка острова использовали язык тетум. Во время португальского правления появилась и «окультуренная» форма последнего под названием «тетун-праса» (букв. «рыночный тетум»), который возник в столице страны, городе Дили, под сильным влиянием португальского языка. Интересно, что даже после революции в Португалии в 1974 году все политические партии Восточного Тимора выступали за сохранение португальского языка в стране, включая проиндонезийски настроенную АПОДЕТИ.
Годы оккупации
В 1975 году Индонезия вторглась в Восточный Тимор, который стал её 27-й провинцией в 1976 году. Единственным официальным был объявлен индонезийский язык. Использование португальского языка в образовании, правительстве и СМИ было запрещено индонезийскими властями как угроза целостности страны. Тем не менее, последняя португальская школа Экстернату де Сан Жозе была закрыта властями только в 1992 году. Более того, на всём протяжении оккупации португальский язык продолжал оставаться основным языком антииндонезийского подполья, хотя его употребление сильно сократилось. Тем не менее, перепись 2010 года показала, что 18,6 % населения в возрасте с 6 лет и старше умеют говорить по-португальски.
Независимость
Возвращение португальского в качестве официального языка страны объяснялось исторической и культурной общностью, общей религией (католичество) и поэтому вызвало одобрение со стороны Португалии и Бразилии, которые направили в страну финансовую и ресурсную помощь для его дальнейшего распространения. Однако данный шаг также вызвал волну критики и даже сарказма среди молодёжи страны, а также ряда англоязычных стран. Дело в том, что восточнотиморская молодёжь получила образование на индонезийском языке, который внезапно потерял свой статус, хотя и был оставлен в качестве рабочего языка республики наряду с английским. Негативные реакции англоязычных СМИ (в первую очередь США и Австралии) объяснялись обидой последних на восточнотиморскую элиту за её «неблагодарность» и нежелание объявлять официальным «престижный» английский язык.
Правительство Восточного Тимора проводит политику «реинтродуцирования» (повторного внедрения) португальского языка в стране. В рамках различных образовательных проектов Португалия, Бразилия и Кабо-Верде посылают своих преподавателей в Восточный Тимор для обучения португальскому языку восточнотиморских учителей, а также непосредственного преподавания в школах и университете Восточного Тимора. Образование в Восточном Тиморе по закону должно вестись на португальском языке, однако 85 % из 12 тысяч восточнотиморских учителей не владеет в достаточной мере португальским языком[1]. По планам правительства, в ближайшие 10-20 лет учителя должны овладеть португальским языком в должной мере. Также эти страны принимают восточнотиморских студентов для обучения в своих университетах.
По соглашению правительства Восточного Тимора с правительством Португалии, в течение трёх лет, начиная с 2013 года, в Восточном Тиморе 173 португальских преподавателя будут повышать квалификацию восточнотиморских учителей в португальском языке[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Португальский язык в Восточном Тиморе"
Примечания
- ↑ [www.dnoticias.pt/actualidade/mundo/330032-professores-cabo-verdianos-vao-ensinar-portugues-para-timor-leste «Dnoticias.pt» — Professores cabo-verdianos vão ensinar português para Timor-Leste]
- ↑ [sicnoticias.sapo.pt/pais/2012/06/15/segundo-grupo-reforca-contingente-de-professores-portugueses-em-timor-leste «Sicnoticias» — Segundo grupo reforça contingente de professores portugueses em Timor-Leste]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 14 мая 2011 года. |
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Португальский язык в Восточном Тиморе
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.
Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
