Потомок Чингисхана

Потомок Чингисхана
Жанр	драма
Режиссёр	Всеволод Пудовкин
Автор сценария	О. М. Брик, И. М. Новокшонов
В главных ролях	В. И. Инкижинов
Оператор	Анатолий Головня
Кинокомпания	Межрабпомфильм
Длительность	126 мин.
Страна	СССР СССР
Язык	Русский
Год	1928
IMDb	ID 0019286
Выход фильма «Потомок Чингисхана»

К:Фильмы 1928 года

«Пото́мок Чингисха́на» — немой художественный фильм режиссёра Всеволода Пудовкина — заключительная часть его революционной трилогии («Мать», «Конец Санкт-Петербурга»). Сценарий фильма создан Осипом Бриком и Иваном Новокшоновым по мотивам повести последнего «Потомок Чингисхана».

Повесть «Потомок Чингисхана»

Основная статья: Потомок Чингисхана

Главный герой повести — Дорчжи — проведя детство и юность в дацане, уходит оттуда и некоторое время батрачит у русского купца. Затем он попадает в партизанский отряд Нестора Каландаришвили.

В одном из боёв его берут в плен колчаковцы. В ладанке Дорчжи (подарок отца, носимый им на шее) зашит документ, из которого следует, что он является прямым потомком Чингисхана. Колчаковцы хотят сделать из Дорчжи марионеточного правителя Монголии. Дорчжи бежит от белогвардейцев и принимает участие в партизанском движении.

Сценарий

1920 год. Английские войска безжалостно угнетают и грабят народ Монголии. Из-за конфликта с британским скупщиком пушнины, молодой охотник Баир вынужден бежать в тайгу, где попадает в партизанский отряд. В одном из боёв интервенты захватывают Баира в плен. Британский комендант приказывает расстрелять его. Среди вещей Баира англичане находят документ на старомонгольском языке, из которого следует, что его владелец является прямым потомком Чингисхана. Между тем, Баир уже подвергнут расстрелу, но чудом остаётся в живых. Англичане лечат его, чтобы использовать в своих целях — сделать марионеточным правителем Монголии и тем облегчить захват всей страны. Баира окружают вниманием и почётом, одевают в богатые одежды. Но он, восстав против жестокости и алчности оккупантов, поднимает за собой весь народ.

Долгое время считалось, что автором сценария является Осип Брик, но сейчас доказано, что Иван Новокшонов принимал в его создании прямое и непосредственное участие и был сосценаристом Осипа Брика. 19 декабря 1957 года Всесоюзное управление по охране авторских прав выдало семье покойного писателя Ивана Новокшонова документ, подтверждающий, что он является соавтором сценария.

Съёмки фильма

В марте 1928 года съемочная группа выехала в Верхнеудинск и прибыла в город 2 апреля. Сценарий Пудовкину не нравился и он решил на месте переделать его. В Бурятии большую помощь съёмочной группе оказал заместитель председателя Бурятского учёного комитета А. И. Оширов, который долгое время находился в составе дипломатической миссии в Китае.

Пудовкин писал:

«…Я далек от того, чтобы называть кинокартину „Потомок Чингис-хана“ самой удачной из моих постановок, но условия, в которых мне пришлось над нею работать, были действительно удачными в моей творческой практике. Я поехал в новые, совершенно незнакомые мне места, я встречался с никогда не виданными мною людьми. У меня не было заранее придуманного сценария, существовал только его сюжетный план. Сценарий рос вместе с живыми наблюдениями, представляющими для меня постоянный острый интерес. Я помню, как пересекая огромные плоскогорья Бурят-Монголии, мы то и дело останавливали автомобиль, чтобы сфотографировать внезапно поразившие нас виды: жанровые, бытовые картины, еще не зная даже, какое место займут они в будущем фильме…»

Один из эпизодов фильма намеревались снять в Тамчинском дацане. Однако, этому воспротивились ламы монастыря. По просьбе Пудовкина правительство Бурят-Монгольской АССР обратилось к Пандито Хамбо-ламе разрешить съёмки, на что было дано согласие. После этого дацан специально для съёмок перенёс время проведения Цама. Уникальные кадры церемонии Цам представляют большую этнографическую ценность.

Съёмки фильма проходили в Верхнеудинске на станции Дивизионной, в Заудинском предместье, в центре города — в конце улицы Ленина, на площади у гаража Совнаркома (ул. Ленина 13), в Верхней Берёзовке, а также в Боргойской степи, на горе Омулёвке в окрестностях Ганзурино, в Новоселенгинске, Тарбагатае и других местах Бурятии.

В съёмках фильма принимали участие местные жители, участники партизанского движения, джидинские пастухи, семейские крестьяне из Тарбагатая, ламы Тамчинского дацана. Роль отца Баира сыграл отец Валерия Инкижинова. В финале картины приняло участие более двух тысяч всадников, съехавшихся со всей Боргойской долины.

В ролях

• Валерий Инкижинов — Баир, охотник
• А. Дединцев — британский комендант
• Анель Судакевич — дочь коменданта
• Карл Гурняк — британский солдат
• Александр Чистяков — командир партизанского отряда
• Л. Белинская — жена коменданта
• Фёдор Иванов — лама
• В. Про — британский миссионер, переводчик
• Владимир Цоппи — Смит, торговец пушниной
• Борис Барнет — британский солдат с трубкой
• Иван Инкижинов — отец Баира
• Леонид Оболенский — адъютант коменданта

Съёмочная группа

• Режиссёр — Всеволод Пудовкин
• Сценарист — Осип Брик, Иван Новокшонов
• Оператор — Анатолий Головня
• Художники — Моисей Аронсон, Сергей Козловский

Прокат

Премьера фильма в СССР состоялась 10 ноября 1928 года. В декабре того же года состоялся показ «Потомка Чингисхана» в Берлине. В Европе фильм шёл под названием «Буря над Азией» и приобрёл большую популярность. В апреле 1929 года кинокартина с триумфом прошла в Будапеште, в феврале 1930 года — в Нидерландах и Англии. Весной 1935 года фильм получил приз Первого Московского международного кинофестиваля. В 1937 году картина демонстрировалась на Всемирной выставке в Париже.

Исполнитель главной роли Валерий Инкижинов в 1930 году остался с семьёй в Париже, поэтому с середины 1930-х фильм не демонстрировался в СССР, а имя Инкижинова было удалено из титров.

Фильм был восстановлен и озвучен на киностудии им. М. Горького в 1985 году. Автор музыки — Николай Крюков.

Литература

• Вахрамеева Л. Первые киносъемки в Бурятии // Правда Бурятии. — 1978. — 12 авг. — С. 4.
• Голубев Е. Валерий Инкижинов (1894—1973) // Выдающиеся бурятские деятели (XVII—начала XX вв.) / М-во образования Рос. Федерации. Бурят. гос. ун-т, Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН / сост. Ш. Б. Чимитдоржиев, Т. М. Михайлов, Д. Б. Улымжиев. — Улан-Удэ, 2001. — ч. 2, вып. 2. — С. 127—131.
• Голубев Е. Потомок Чингис-хана // Байкал. — 1997. — № 5—6. — С. 264—269.
• Голубев Е. Потомок Чингис-хана // Голубев Е. Отчий край. — Улан-Удэ: Соел. — С. 44—52.
• Караганов А. В. «Потомок Чингис-хана» // Караганов А. В. Всеволод Пудовкин. — М., 1983. — С. 94—105. — (Жизнь в искусстве).
• Михалкович В. Потомок Чингис-хана // Искусство кино. — 1988. — № 5. — С. 99—101.
• Николаев С. Фильму «Потомок Чингисхана» 70 лет // Бурятия. — 1999. — 22 дек. — С. 12.
• Петрунин А. Валерий Инкижинов — «Потомок Чингис-хана» // Байкал. — 1995. — № 3. — С. 135—148.
• Семенов А. По следам «Потомка Чингис-хана» // Байкал. — 1966. —- № 3. — С. 142—145.
• Краткая история советского кино / Вступит. ст., общ. ред. Ждана В. — М.: Искусство, 1969. — С. 151.

Ссылки

• «Потомок Чингисхана» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Потомок Чингисхана

– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.