Рабочая партия (Турция)

Рабочая партия (Турция)
İşçi Partisi
Лидер:	Догу Перинчек
Дата основания:	7 июля 1992 года
Дата роспуска:	15 февраля 2015
Штаб-квартира:	Toros Sokak No: 9 Sıhhiye, Анкара, Турция
Идеология:	национально-демократическая революция, кемализм, национализм
Интернационал:	CILERCO Los Partidos Y Una Nueva Sociedad
Союзники и блоки:	Международное евразийское движение, Евразийский союз молодежи
Молодёжная организация:	Öncü Gençlik ("Молодёжный авангард"), Emekçi Gençlik ("Рабочая молодёжь")
Сайт:	[www.ip.org.tr ip.org.tr]

К:Политические партии, основанные в 1992 году

Рабочая партия (тур. İşçi Partisi) — турецкая политическая партия лево-националистического толка. Возникла в 1992 году на базе таких организаций, как Революционная рабоче-крестьянская партия Турции (TİİKP), Рабоче-крестьянская партия Турции (TİKP) и Социалистическая партия.

Долгое время считалась самой левой из легальных политических партий Турецкой республики. Сторонников РПТ также именуют «просветителями» («Aydınlıkçılar»), по названию периодического издания партии — журнала «Просвещение» («Aydınlık»). Основатель и действующий лидер партии — Догу Перинчек.

Идеология РПТ

В своих программных документах Рабочая партия Турции сочетает маоистскую риторику с апелляцией к идеям кемализма. Основой своей программы партия считает «научный социализм», но при этом в идеологии РПТ содержатся также элементы национализма кемалистского типа — в большей степени, нежели у других левых партий Турции. РПТ считает основателя современного турецкого государства, Мустафу Кемаля Ататюрка, «левым буржуазно-демократическим революционером», и рассматривает его наследие в качестве одного из ориентиров, наряду с идеями Ленина, Мао Цзэдуна и Фиделя Кастро. РПТ определяет современную «прозападную и проамериканскую» политику Турции в качестве главных причин упадка кемализма и соответственно светского и социального турецкого национального государства..

Идеологи РПТ подчеркивают, что кемализм как политическое течение состоялся благодаря Войне за независимость (1919—1922 гг.) против оккупационных войск западных держав. Несмотря на то, что Ататюрк и его соратники декларировали приверженность принципам Просвещения и Французской революции, но при этом подчеркивали, что смыслом их деятельности является противостояние империализму европейских государств. С точки зрения Рабочей партии, провозглашенные Ататюрком принципы державности (построения смешанной экономики при лидирующей роли государства) и популизма (борьбы против классового неравенства и сословных привилегий) обязаны своему появлению советскому большевизму. Советское руководство, в свою очередь, рассматривало турецкую Войну за независимость как показатель пробуждения азиатских и мусульманских народов и начало антиколониальной борьбы.

РПТ разделяет сформулированый Сталиным принцип «построения социализма в отдельно взятой стране», при этом отвергая идеологию «национал-коммунизма» и «исламского марксизма», основателем которой считается Мирсаид Султан-Галиев. В частности, заместитель руководителя РПТ Мехмет Бердри Гюльтекин выпустил труд, посвященный «контрреволюционной роли» Султан-Галиева в социалистическом движении.
Изначально своей целью РПТ вслед за Михри Белли провозгласила «национально-демократическую революцию», понимаемую как нечто, схожее с «новой демократической революцией», о которой говорил Мао Цзэдун (в появляющемся после такой революции «государстве новой демократии», несколько антиимпериалистических классов объединяются для совместной диктатуры ). В ходе своей идеологической эволюции партия постепенно дрейфовала от ортодоксального марксизма-ленинизма-маоизма к кемализму и национализму.

В последние годы партия проявляет все больший интерес к идеям евразийства, что следует рассматривать как проявление общей про-евразийской тенденции в некоторых политических кругах Турции. Такой интерес, в частности, выразился в контактах РПТ с Международным «Евразийским движением» (МЕД) и его лидером, идеологом неоевразийства Александром Дугиным. Лидер партии Догу Перинчек вошёл в состав Высшего совета МЕД

Отношение к внешней политике Турции и «курдскому вопросу»

Важной составляющей идеологии РПТ является идея создания «Большого Евразийского пространства», в состав которого, помимо Турции, вошли бы Китай, Россия и Иран, что в перспективе способствовало бы созданию нового альянса, направленного против США.
Рабочая партия Турции находится на националистических позициях в вопросах отстаивания «интересов турецкой нации» в отношениях с Кипром, Грецией и Арменией. В отличие от многих других левых и леволиберальных групп в Турции, РПТ отрицает факт геноцида армян, а Догу Перинчек даже возглавлял организацию «Талаат паша», борющуюся в Европе с признанием этого геноцида. РПТ выступает за налаживание отношений с антиимпериалистическими режимами Латинской Америки (Куба, Венесуэла, Бразилия) и с государствами, «сопротивляющимися американскому господству» — Россией, Индией и Китаем.

РПТ выступает за «братское разрешение» курдского вопроса, которое предполагает исключение «империалистического фактора» из отношений между турками и курдами. По мнению РПТ, Рабочая партия Курдистана якобы находится под полным контролем США ещё со времен Войны в Персидском заливе 1990—1991 гг.. С точки зрения идеологов РПТ, сепаратизм является «инструментом американского империализма», предназначенным для «взламывания» национальных рынков в странах Третьего мира в период, последовавший за завершением холодной войны. Партия считает, что объединение турецкого и курдского народов возможно в рамках «антиимпериалистического государства», которое должно быть установлено в результате демократической революции. Важным элементом решения курдской проблемы РПТ считает ликвидацию феодальных отношений в населенных курдами провинциях, и превращение курдских крестьян в свободных граждан.

РПТ и дело «Эргенекона»

21 октября 2008 г. в Стамбуле начался судебный процесс по делу группы журналистов, политиков, ученых и отставных военных, обвиняемых в принадлежности к тайному обществу «Эргенекон». По версии следствия, «Эргенекон» представлял собой законспирированную националистическую организацию, чьи представитили считали, что правящая Партия справедливости и развития, возглавляемая действующим президентом Абдуллой Гюлем и премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом демонтирует светское государство, созданное Ататюрком и фактически является исламистской силой. Предполагаемым членам «Эргенекона» было предъявлено обвинение в антигосударствнном заговоре и подготовке государственного переворота. Согласно версии следствия, заговор «Эргенекона» был раскрыт в июне 2007 года, когда в доме отставного армейского офицера в Стамбуле было найдено 28 ручных гранат. В марте 2008 г. в ходе арестов видных журналистов, политиков и бывших военных, попавших в группу подозреваемых по делу «Эргенекона», были задержаны председатель РПТ Догу Перинчек, и главный редактор издаваемого партией журнала «Просвещение» («Aydınlık») Серхан Боллук.

В августе 2013 года был объявлен приговор по делу «Эргенекона»: Догу Перинчек был приговорён к 117 годам тюрьмы. Руководство партией переходит к его сыну Мехмету Перинчеку, который был оправдан.

Партийные СМИ

• [www.aydinlik.com.tr/ Aydınlık] («Просвещение»), еженедельный журнал.
• Teori («Теория»), ежемесячное теоретическое и стратегическое обозрение.
• Bilim ve Ütopya («Наука и утопия»), ежемесячное научное издание.
• [www.ulusalkanal.com.tr/ Ulusal Kanal] («Национальный канал»), служба телевещания.
• Kaynak Yayınları (издательство «Источник»).

Отрывок, характеризующий Рабочая партия (Турция)

– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.