Коммунистическая партия Турции (1920)
Коммунистическая партия Турции | |
Türkiye Komünist Partisi | |
Лидер: | |
---|---|
Дата основания: | |
Дата роспуска: | |
Идеология: |
К:Исчезли в 1988 году Коммунистическая партия Турции (КПТ; тур. Türkiye Komünist Partisi) — коммунистическая партия, созданная в 1920 году и существовавшая в Турции.
История
Создана 10 сентября 1920 на 1 съезде КПТ в Баку в результате объединения турецких коммунистических организаций: Рабоче-крестьянская социалистическая партия Турции (Стамбул), представители Зелёной армии (Анатолия), а также турецких коммунистов, действовавших в Советской России (по большей части — бывшие военнопленные турецкой армии). На съезде были приняты программа и устав партии, избрал руководящие органы партии (председателем был избран Мустафа Субхи, генеральным секретарём Этхем Нежат), отмечено согласие с решениями Коминтерна. Сразу после основания партия была признана Коминтерном в качестве своей секции.
Члены КПТ принимали активное участие в Войне за независимость Турции 1918—22.
Для того, чтобы ослабить влияние КПТ, глава турецкого правительства Мустафа Кемаль создал подконтрольную ему Коммунистическую партию (тур. Türk Komünist Fırkası), что вызвало создание Народной коммунистической партии Турции (тур. Türkiye Halk İştirakiyyun Fırkası), многие руководители которой, однако, входили в КПТ.
В начале 1921 года группа руководителей КПТ во главе с Субхи подверглась нападениям кемалистов в Карсе и Эрзуруме и была вынуждена возвратиться через Трабзон в Баку. Спасаясь от преследований, 28 января 1921 15 коммунистов вынуждены были безоружными отплыть в Чёрное море на лодке. В ночь на 29 января Мустафа Субхи и все его товарищи были зарезаны капитаном и командой судна, что получило название «Бойня пятнадцати». Тем самым КПТ был нанесён тяжёлый удар.
В декабре 1921 Народная коммунистическая партия Турции была легализовано, что позволило членам КПТ работать более свободно. В августе 1921 Народная коммунистическая партия провела съезд, рассматривавшийся как 2 съезд КПТ. Генеральным секретарём партии был избран Салих Хачиоглу (tr:Salih Hacıoğlu).
В начале 1923 деятельности коммунистической партии была запрещена, и с тех пор она находится на нелегальном положении. Арестам подверглось более 200 коммунистов.
В январе 1925 в Стамбуле прошёл 3 съезд КПТ. Новым генеральным секретарём был избран Шефик Хюсню Деймер (tr:Şefik Hüsnü, он же Бекар Ферди). Группа Хюсню вела полулегальную деятельность в Стамбуле, издавала газету «Айдынлык» («Свет», 1921—25) и «Орак-чекич» («Серп и молот», 1925).
В марте 1925 Ататюрк запретил все оппозиционные партии в стране. После этого партия испытала несколько волн массовых репрессий (в 1925, 1927 и 1929). В партии шли дискуссии об отношении к Коминтерну и правящей Народно-республиканской партии. В 1927—1935 партия выпускала ряд нелегальных изданий, часть из которых издавалась за границей. В 1926 КПТ провела партконференцию в Вене. В 1932 состоялся 4 съезд ТКП, переизбравший Хюсню на пост генсека.
В годы Второй мировой войны 1939—45 партия организовала ряд крупных выступлений трудящихся против политики сотрудничества турецких властей с нацистской Германией, за установление дружественных отношений с Советским Союзом. В 1944 и 1951 партия подверглась жестоким репрессиям, были арестованы многие активисты и члены руководства партии.
В 1960—1970 годы КПТ выступала за выход страны из военных блоков НАТО и СЕНТО и ликвидацию американских баз на турецкой территории.
В 1960-е годы партия уступила первенство в левом движении Турции действовавшей легально марксистской Рабочей партии Турции (РПТ), однако после запретов РПТ в 1971 и 1980 многие её активисты перешли в КПТ. После этого партия возглавила ряд полулегальных массовых организаций и стала играть лидирующую роль в Конфедерации революционных профсоюзов, возглавляемый ранее РПТ.
В 1988 Коммунистическая партия Турции и Рабочая партия Турции объединились, сформировав Объединённую коммунистическую партию Турции. Новая партия взяла курс на ведение легальной деятельности и в начале 1990-х самораспустилась, её кадры частично вошли в Партию социалистического единства, наследницей которой является Партия свободы и солидарности.
Руководители КПТ
- Мустафа Субхи (сентябрь 1920 — январь 1921)
- Салих Хачиоглу (с августа 1921)
- Шефик Хюсню (с 1925)
- Якуп Демир (1956—1973)
- Исмаил Билен (с 1974)
- Хайдар Кутлу (Наби Ягджи) (апрель 1983—1988)
Напишите отзыв о статье "Коммунистическая партия Турции (1920)"
Литература
- [bse.sci-lib.com/article063441.html Большая советская энциклопедия / Коммунистическая партия Турции]
Отрывок, характеризующий Коммунистическая партия Турции (1920)– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала. Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес. Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело. – В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой. – Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери. Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову. Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал: – И красавица какая! Спасибо, голубушка! Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо. – Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке. – Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них. – До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе. – Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте… Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского: |