Рыжков, Иван Ермолаевич

Иван Ермолаевич Рыжков
Дата рождения	10 марта 1921(1921-03-10)
Место рождения	с. Ольховатка, Донецкая губерния; ныне Донецкая область
Дата смерти	12 апреля 2011(2011-04-12) (90 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность
Род войск	артиллерия
Годы службы	1939—1977
Звание
Часть	заместитель командира 106-го миномётного полка 1-й миномётной бригады 5-й артиллерийской дивизии 4-го артиллерийского корпуса прорыва 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта
Награды и премии	Зарубежные ордена

Ива́н Ермола́евич Рыжко́в (10 марта 1921 года, с. Ольховатка Донецкой губернии УССР — 12 апреля 2011 года, Москва, Россия) — советский военный и государственный деятель, участник Великой Отечественной войны, артиллерист, Герой Советского Союза. Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года. К окончанию войны — заместитель командира 106-го миномётного полка 1-й миномётной бригады 5-й артиллерийской дивизии 4-го артиллерийского корпуса прорыва 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта, майор. Участник исторического Парада Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве.

После войны — начальник оперативного отдела штаба 9-й пушечной артиллерийской дивизии Прикарпатского военного округа. Впоследствии — советник представителя Советской Армии в военно-штабном комитете ООН, позднее военный атташе при посольстве СССР в Египте, военный, военно-воздушный и военно-морской атташе в Югославии.

Биография

Родился 10 марта 1921 года в семье рабочего в селе Ольховатка (ныне посёлок городского типа в составе Енакиевского горсовета Донецкой области Украины). Окончил 7 классов, а в 1939 году — Енакиевское педагогическое училище. Два месяца работал учителем начальных классов в Старобешевском районе Донецкой области, после чего пошёл в армию.

В Красной армии с 1939 года. В 1941 году окончил 2-е Киевское артиллерийское училище. В начале войны курсантам этого учебного заведения, среди которых был и Иван Рыжков, пришлось держать оборону западнее Киева в районе Святошино. Позднее их вернули в летние лагеря, где объявили приказ о присвоении им лейтенантских званий.

После окончания училища Иван Рыжков был назначен командиром взвода 76-го запасного артиллерийского полка, куда при отступлении и выходе полка из окружения были сведены все красноармейцы, не входящие в орудийные расчёты, позднее на сборном пункте ему приказали заменить выбывшего из строя командира 5-й батареи. Полк был расквартирован в городе Старобельске, затем передислоцировался на железнодорожную станцию Поповка Оренбургской области. В январе 1942 года Ивана Рыжкова откомандировали в Бузулук, где формировался 106-й миномётный полк. Он возглавил батарею 120-милиметровых миномётов. Вскоре его часть влилась в состав 13-й армии Брянского фронта.

Фактическое фронтовое участие в войне — с июня 1942 года. Боевое крещение принял в боях западнее Ельца в конце июня 1942 года, когда советские войска, ведя тяжёлые оборонительные бои, вынуждены были отойти на 20-30 километров и закрепиться на берегу реки Кшень. Эти позиции они удерживали вплоть до января 1943 года, успешно отбивая неоднократные попытки противника прорвать линию обороны. Комбат Рыжков проявил себя в этот период, когда однажды после мощного артиллерийского налёта немцам удалось смять передовые позиции соседней дивизии. С наблюдательного пункта Иван Рыжков увидел, что в 2-3 километрах от него к реке направляются 2 вражеских колонны численностью не менее усиленного батальона каждая. После короткой пристрелки руководимая им батарея беглым миномётным огнём накрыла сначала правую колонну, находившуюся ближе, переведя потом огонь на вторую, заставив обе группы противника отказаться от своих намерений. За умелые действия в этом бою лейтенант Рыжков награждён первой боевой наградой — медалью «За отвагу».

В марте 1943 года 106-й миномётный полк вошёл в состав 1-й миномётной бригады 5-й артиллерийской дивизии прорыва Резерва Верховного Главнокомандования. Старшего лейтенанта Ивана Рыжкова назначили на должность командира дивизиона. Его подразделение особо отличилось, сдерживая натиск гитлеровцев под Понырями, и позднее при форсировании Днепра. За эти бои Рыжков был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени. Участвовал в освобождении Белоруссии и Польши. В конце 1943 года Иван Рыжков был назначен на должность заместителя командира полка.

Уже в должности заместителя командира 106-го миномётного полка (1-я миномётная бригада, 5-я артиллерийская дивизия, 4-й артиллерийский корпус прорыва, 3-я ударная армия, 1-й Белорусский фронт) и в звании майора, Иван Рыжков отличился в боях на подступах к Берлину 16-23 апреля 1945 года.

В одном из боёв на подступах к Берлину майор Рыжков заменил раненого командира 106-го миномётного полка, сразу после этого озаботившись налаживанием тесного взаимодействия миномётчиков и пехоты, а также разведкой наиболее значимых целей в пригородах и самом Берлине для артобстрела. 21 апреля 1945 года 120-миллиметровые миномёты полка Рыжкова обрушили прицельный огонь по очагам сопротивления в северо-восточной части Берлина. Вскоре были накрыты несколько пулемётных гнёзд, умолкла вражеская миномётная батарея, два орудия прямой наводки. На другой день миномётчики обосновались уже в самом Берлине, вновь обеспечив разведку и точный массированный огонь по выявленным очагам. 23 апреля миномётчики заняли станцию метро на Шёнхаузер-аллее и водрузили там Красное знамя.

Незадолго до взятия рейхстага большая группа противника, возглавляемая эсэсовцами, попыталась прорваться на запад, избрав местом прорыва позиции 52-й гвардейской стрелковой дивизии и миномётного полка Рыжкова. Отдельным группам противника удалось вклиниться в советские боевые порядки, они стали теснить пехотинцев в районе подвесной дороги. Помогавшие ранее гвардейцам миномётным огнём, миномётчики взялись за автоматы, винтовки, гранаты. Жестокий бой продолжался в течение суток, пехотинцы и миномётчики отразили восемь атак, так и не выпустив фашистов из петли. Майор Иван Рыжков был ранен, но оставался в строю.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за успешное управление огнём полка на подступах к Берлину и в самом Берлине, за героизм, бесстрашие и мужество, проявленные в боях с фашистами, майору Рыжкову Ивану Ермолаевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6766).

После войны

После войны Рыжков продолжал службу в армии. В 1949 году с золотой медалью окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Был начальником оперативного отдела штаба 9-й пушечной артиллерийской дивизии, входившей в состав войск Прикарпатского военного округа.

В октябре 1951 года Рыжкова перевели в Главное разведывательное управление (ГРУ) Генштаба Министерства обороны СССР, по линии которого он в декабре 1955 года был направлен советником представителя Советской Армии в Военно-штабном комитете ООН в Нью-Йорке. Через несколько лет он стал военным атташе при посольстве СССР в Египте, позднее — военным, военно-воздушным и военно-морским атташе в Югославии.

С 1977 года полковник Рыжков — в запасе. Жил в Москве. Вёл активную общественную работу по патриотическому воспитанию молодёжи.

Умер 12 апреля 2011 года. Похоронен в Москве.

Награды

• Звание Героя Советского Союза со вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»;
• орден Красного Знамени;
• орден Александра Невского;
• два ордена Отечественной войны 1-й степени;
• два ордена Красной Звезды;
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР»» 3-й степени;
• медали, в том числе:
  • медаль «За отвагу»;
  • медаль «За боевые заслуги»;
  • медаль «За оборону Киева»;
  • медаль «За взятие Берлина»;
  • медаль «За освобождение Варшавы»;
• польский орден «Крест Грюнвальда» 3-й степени.

В июле 2016 года в центре Москвы был задержан мужчина, пытавшийся сбыть похищенные награды и наградные документы нескольких Героев СССР, в том числе Ивана Ермолаевича. По словам представителя МВД, найденные ордена и медали будут возвращены семьям героев.

Ссылки и литература

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5907 Рыжков, Иван Ермолаевич]. Сайт «Герои Страны».

• [books.google.com/books?id=QvknAQAAMAAJ Кавалеры Золотой Звезды: очерки о Героях Советского Союза] / Сост. А. А. Трокаев. — Донецк: Донбас, 1976. — С. 367. — 479 с.
• А. А. Трокаев. [books.google.com/books?id=8hWTPwAACAAJ Герои пламенных лет: очерки о Героях Советского Союза — уроженцах Донецкой области]. — Донецк: Донбас, 1985. — 575 с.
• [books.google.com/books?ei=JZ4bUs7BDILp2QX96ICgAQ&id=T85BAAAAYAAJ Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь] / Под ред. И. Н. Шкадова. — Москва: Воениздат, 1988. — Т. 2: Любовь — Ящук. — С. 390. — 862 с.

Отрывок, характеризующий Рыжков, Иван Ермолаевич

– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.