Красная площадь

</tt> </tt>

Красная площадьКрасная площадь</td></tr>

Красная площадь
Москва Москва
Общая информация
Район	Тверской
Ближайшие станции метро	01 Охотный Ряд 02 Театральная 03 Площадь Революции
Храм Василия Блаженного и Спасская башня
[openstreetmap.ru/#layer=M&zoom=17&lat=55.753977&lon=37.62034 на карте OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/-/CVVIe20q на карте яндекс]
[goo.gl/maps/qmY3r на карте Google]
Объект всемирного наследия
Kremlin and Red Square
Ссылка	[whc.unesco.org/ru/list/545 № 545] в списке объектов всемирного наследия ([whc.unesco.org/en/list/545 en])
Тип	Культурный
Критерии	i, ii, iv, vi
Регион	РоссияК:Карточка Всемирное наследие: Исправить: Регион
Включение	1990  (14-я сессия)

Красная площадьКрасная площадьКрасная площадь

Кра́сная пло́щадь — главная площадь Москвы, расположенная в центре радиально-кольцевой планировки города между Московским Кремлём (к западу) и Китай-городом (на восток). Также неофициально является главной площадью страны. От площади к берегу Москвы-реки ведёт покатый Васильевский спуск.

Площадь расположена вдоль северо-восточной стены Кремля, между Кремлёвским проездом, проездом Воскресенские Ворота, Никольской улицей, Ильинкой, Варваркой и Васильевским спуском к Кремлёвской набережной. Выходящие с площади улицы далее разветвляются и вливаются в основные магистрали города, ведущие в разные концы России.

На площади расположены Лобное место, памятник Минину и Пожарскому, Мавзолей В. И. Ленина, рядом с которым располагается Некрополь у Кремлёвской стены, где захоронены деятели (в основном политические и военные) Советского государства. К западу от площади находится Московский Кремль, к востоку — Верхние (ГУМ) и Средние торговые ряды, к северу — Исторический музей и Казанский собор, к югу — Храм Василия Блаженного (Покровский собор). Уникальный архитектурный ансамбль площади состоит под охраной ЮНЕСКО как памятник Всемирного наследия.

Площадь, вымощенная брусчаткой из крымского долерита, является пешеходной зоной. Автомобильное движение по площади запрещено с 1963 года. Также действует запрет на передвижение на велосипедах и мопедах. Общая длина Красной площади — 330 метров, ширина — 75 метров, площадь 24 750 м².

История

Местоположение будущей Красной площади определилось возведением стен перестроенного в правление Ивана III (конец XV—начало XVI века) Кремля и размещением с его северо-восточной стороны Великого посада с Торгом. Застройка посада подходила к кремлёвским стенам почти вплотную. Во время пожара 1493 года большое пространство между Торгом и кремлёвскими стенами выгорело и территория была оставлена незастроенной как полоса простреливаемого пространства шириной около 110 саженей (240 м). Первоначально место будущей площади называлось Пожар, а его границы очерчивались с запада кремлёвским рвом, с севера — Воскресенскими воротами Китай-города, с востока Торгом и с юга — невысоким холмом — «Взлобьем». Территория Пожара долгое время считалась частью Торга.

В XVI веке площадь фактически состояла из трёх самостоятельных частей, отделённых друг от друга мощением улиц — Никольской, Ильинки и Варварки, идущих от главных ворот Кремля. Между ними на площади стояли небольшие лавки и церквушки. Для недопущения разрастания Торга на площадь, в 1596—1598 годах по его границам были выстроены одно- и двухэтажные каменные лавки («каменные купеческие палаты»), ряды которых очертили восточную границу существующей площади и образовали три квартала, позднее получившие названия Верхних, Средних и Нижних Торговых рядов. Однако сезонная и мелкая торговля существовала на площади на протяжении ещё двух столетий. Архитектурный облик каменных лавок Торга — однотипные ячейки, объединённые аркадами — со временем стал характерным признаком торговых сооружений в России и долгое время использовался при сооружении Гостиных дворов, лавок, купеческих домов и усадеб. Торговые ряды неоднократно горели и перестраивались, но деление площади на три части сохранялось вплоть до первой половины XVII века. После надстройки в 1625 году Спасской башни Кремля, небольшой участок Пожара между выстроенным на Взлобье в середине XVI века собором Василия Блаженного, башней и Лобным местом в обиходе стал именоваться Красной (то есть красивой) площадью. К концу XVII века название «Красная площадь» распространилось на весь незастроенный участок.

В официальных документах новое название заменяет старое практически одномоментно, с весны 1661 года, что свидетельствует о присвоении названия «Красная» по указу самого царя Алексея Михайловича, который не раз вмешивался в вопросы московской топонимики. Иностранцы, посещавшие Московское государство, описывают площадь как рыночную или торговую. Во времена Ивана Грозного также бытовало название «Большая площадь».

До 1924 года часть современной Красной площади, лежащую южнее Спасских ворот, называли Васильевской площадью. Прежние названия — Покровская площадь и Троицкая площадка. Эта часть Красной площади до начала XX века была плотно застроена. В советское время её площадь была увеличена за счёт сноса строений Масляного переулка. В 1972 г. была проведена реконструкция Красной Площади с использованием проходческих щитов большого диаметра; в 1973—74 некрополь реконструирован, трибуны стали гранитными, брусчатка площади обновлена и уложена на бетонное основание. С 1967 по 1990 год на Красной площади проводились военные парады и демонстрации трудящихся в честь Дня международной солидарности трудящихся и годовщины Великого Октября.

28 мая 1987 года немецкий спортсмен-пилот Матиас Руст совершил несанкционированный перелёт из Хельсинки в Москву и приземлился на Красной площади. Точнее, само приземление фактически состоялось на мосту через Москву-реку, после чего самолёт доехал почти до собора Василия Блаженного уже на шасси и там остановился.

В первые постсоветские годы были восстановлены исторические здания, традиционно оформлявшие парадный въезд на Красную площадь со стороны Исторического проезда, — Воскресенские ворота Китайгородской стены и Казанский собор.

Здания и сооружения на площади

• Государственный исторический музей
• Никольская башня
• Некрополь у Кремлёвской стены
• Сенатская башня
• Мавзолей В. И. Ленина
• Спасская башня
• Храм Василия Блаженного
• Памятник Минину и Пожарскому
• Средние торговые ряды
• Лобное место
• ГУМ
• Казанский собор
• Дом губернского правления

Общественные мероприятия

• Парад Победы

Каток

17—22 декабря 2000 года на Красной площади в качестве помощи городу техническим персоналом и инженерами московского театра «Балет на льду» впервые сооружён каток размером 15 на 30 метров, с раздевалками и буфетами с горячей едой и кофе. Нужная температура на катке поддерживалась смешанной системой охлаждения. На систему охлаждения воду заливали московские пожарные. Каток работал с 23 декабря по 13 января с 11 до 20 часов, а в предновогодний вечер 31 декабря до шести часов. Вход во все дни — бесплатный. Рядом была установлена ёлка, а вокруг неё два десятка огромных ледовых скульптур высотой до 4—5 метров. Кроме того, на Красной площади стояли два больших видеоэкрана, на которых днём транслировали мультфильмы для детей, а вечером концертные программы.

С 3 декабря 2006 года каждую зиму на Красной площади строится каток площадью 2800 м², где одновременно могут кататься на льду до 500 человек. Пропускная способность катка — до 5000 посетителей в день.

В определённых общественных кругах идёт дискуссия об уместности размещения непосредственно на Красной площади торгово-развлекательных сооружений.

Концерты

С 1990-х гг. на Красной площади проводятся гулянья, устанавливаются временные торговые сооружения, устраиваются концерты:

• 1992 — концерт с участием звёзд искусства; среди исполнителей — Майя Плисецкая, Мстислав Ростропович, Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Фарух Рузиматов, Маргарита Куллик;
• 21 июня 1992 — концерт группы Space;
• 26 сентября 1993 — концерт Национального симфонического оркестра США памяти П. И. Чайковского;
• 25 июня 1994 — концерт, посвящённый 25-летию группы «Машина времени»;
• 26 мая 1996 — концерт Ренцо Арборе и «Оркестра Итальяно»;
• 7 сентября 1997 — концерт, посвящённый 850-летию Москвы;
• 27 сентября 1997 — концерт группы The Prodigy в поддержку нового альбома The Fat of the Land;
• 15 июля 1998 — закрытие Всемирного молодёжного музыкального форума;
• 6 июня 1999 — концерт «Золотые голоса России Пушкину»;
• 14 августа 1999 — концерт группы Red Hot Chilli Peppers (день рождения MTV Россия);
• 18 июля 2001 — благотворительный концерт Пласидо Доминго;
• 24 мая 2003 — концерт Пола Маккартни;
• 6 сентября 2003 — концерт группы Scorpions;
• 2004 год — концерт, посвящённый 35-летию группы «Машина времени»;
• 2 июля 2005 — Международный музыкальный фестиваль «Live 8»;
• 2010 — концерт Tiesto в поддержку нового альбома Kaleidoscope;
• 23 июня 2011 — концерт группы Linkin Park в поддержку мировой премьеры фильма «Трансформеры 3: Тёмная сторона Луны».

Современные угрозы

В XXI веке посетители площади видят между Покровским собором и Спасской башней современное высотное здание, похожее на контрольную башню аэропорта, которое портит классический панорамный вид, знакомый по открыткам. Это 34-этажное здание пятизвездочной гостиницы «Свиссотель Красные холмы Москва», открытой в июле 2005 года, построенной на участке Балчуга между Москвой-рекой и Обводным каналом. В июне 2008 года министр культуры Александр Авдеев призвал «жестко спросить» с тех, кто испортил высоткой панораму Красной площади. В ходе заседания в Государственной думе РФ он заметил:

Я с удивлением обнаружил, что если вы смотрите со стороны Исторического музея на Храм Василия Блаженного, вы видите высотку, хотя это грубейшее нарушение всех норм ЮНЕСКО (...) Красная площадь — это национальное достояние, и надо не просто сохранить, а жестко спрашивать с тех, кто пытается исказить этот великий облик.

Сотрудники кремлёвских музеев считают, что проводимые рок-концерты способны нанести урон древним зданиям, включая храм Василия Блаженного:

Почему эта вакханалия должна происходить у стен Кремля, перед Спасскими воротами, куда государь входил с непокрытой головой, рядом с обетным храмом русских царей? Во время последнего концерта были проведены замеры. Оказалось, что громкость звука в 100 раз превышает допустимую норму. Если количество децибелов переходит границы, для памятника это не полезно. А. Л. Баталов, доктор искусствоведения

Ограничения

Фотосъёмка и видеосъёмка

В настоящее время фотосъёмка и видеосъёмка на Красной площади и других территориях, прилегающих к Кремлю, разрешена. Однако требуется разрешение комендатуры для съёмок, «проводимых в период подготовки и проведения охранных мероприятий» или «связанных с созданием рекламы, продукции средств массовой информации и иной тиражируемой кино-, фото- и видеопродукции» — таким образом, съёмка без разрешения возможна только в личных целях, без права какой-либо публикации (в том числе в сети Интернет), к тому же остаётся возможным различное толкование формулировки об «охранных мероприятиях», так как Кремль охраняется всегда.

В период с 2008 по 2010 год для использования фотоаппаратов с высотой корпуса более 140 мм и диаметром съёмного объектива более 70 мм, а также видеокамер длиной более 250 мм (то есть профессиональных камер) требовалось разрешение комендатуры Московского Кремля во всех случаях.

13 января 2010 года 20 фотографов ведущих газет, информационных агентств и других СМИ провели на Красной площади флешмоб в знак протеста против запрета на профессиональную фотосъёмку. Приказом ФСО РФ от 26.02.2010 N 83 ограничения по размерам камер были сняты, однако вместе с тем упоминание об «охранных зонах», в которых съемка возможна только по разрешению, было заменено более неоднозначным упоминанием об «охранных мероприятиях».

360-градусная панорама Красной площади

Интересные факты

• По адресу: Москва, Красная площадь, 2-й дом МО находилась редакция журнала «Тыл и снабжение Советских Вооружённых Сил».

См. также

• Посадка Матиаса Руста

Литература

• Красная площадь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ашукин Н. С. Красная площадь. — М., 1925.
• Сто военных парадов / Под ред. ген.-полк. К. С. Грушевого.. — М.: Воениздат, 1974. — 264, [96] с. — 50 000 экз. (в пер., суперобл.) (О военных парадах на Красной площади с 1918 до 1972 года)
• Бондаренко И. А. Красная площадь Москвы: Архитектурный ансамбль. — М.: Вече, 2006. — 416 с. — (Московский хронограф). — 5 000 экз. — ISBN 5-9533-1334-9.
• Баталов А. Л., Беляев Л. А. [books.google.ru/books?printsec=frontcover&id=RF1ToqZ_T5sC#v=onepage&q&f=false Сакральное пространство средневековой Москвы]. — М.: Феория, Дизайн. Информация. Картография, 2010. — 400 с. — ISBN 978-5-4284-0001-4.
• Либсон В. Я., Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы. — М.: Искусство, 1983. — С. 387—398. — 504 с. — 25 000 экз.
• Зеленецкий И. К. История Красной площади. — М.: Типография Московского университета, 1851. — 237 с.
• Рачинский Я.З. Красная площадь // Полный словарь названий московских улиц. — М., 2011. — С. 231. — XXVI, 605 с. — ISBN 978-5-85209-263-2.

Отрывок, характеризующий Красная площадь

– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…