Петровка (улица)

Петровка Москва
дом Губина, № 25, архитектор М. Ф. Казаков
Общая информация
Страна	Россия
Город	Москва
Округ	ЦАО
Район	Тверской
Протяжённость	1,2 км
Ближайшие станции метро	01 Лубянка, Охотный Ряд; 02 Театральная; 03 Площадь Революции; 07 Кузнецкий Мост, Пушкинская; 09 Чеховская, Цветной бульвар
Почтовый индекс	125009 (№ 1, 2 и 3/6), 107031 (№ 5, 11—27 и 6—14), 127051 (№ 16—28 чётные), 127006 (№ 29 и 30—38 чётные)
Номера телефонов	+7(495) XXX----
Классификатор	[www.mosclassific.ru/mClass/omkum_viewd.php?id=20460 ОМК УМ]
[www.openstreetmap.org/?lat=55.76583&lon=37.61556&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/?ll=37.61556%2C55.76583&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах]
[goo.gl/maps/bDp1 на Картах Google]

Петровка (улица)Петровка (улица)

Петро́вка — одна из основных и самых старых улиц центра Москвы. Расположена в Центральном административном округе города на территории Тверского района. Проходит от Театральной площади до Среднего Каретного переулка. Нумерация домов ведётся от Театральной площади.

Своё название она получила по Высоко-Петровскому монастырю, основанному в конце XIV века. Имя Петровка употребляется с начала XVII века и с тех пор ни разу не менялось, что редкость для исторических улиц центра Москвы. В XVIII веке улица начала интенсивно застраиваться, во второй половине века здесь появились особняки московской знати. В XIX веке Петровка стала одной из главных торговых улиц Москвы. Несмотря на ряд перестроек XX века, изменивших архитектурный ансамбль улицы, на Петровке сохранилось большое число примечательных исторических зданий.

Описание

Улица Петровка идёт с юго-востока на северо-запад между улицами Неглинная и Большая Дмитровка. На начальном участке пересекается с улицей Кузнецкий Мост, ближе к концу пересекает Бульварное кольцо на площади Петровские Ворота между Страстным и Петровскими бульварами. После небольшого участка за Бульварным кольцом переходит в улицу Каретный Ряд. Границей Петровки и Каретного Ряда служат Успенский и Средний Каретный переулки. На улицу выходят Дмитровский, Столешников, Петровский (слева); улица Петровские Линии, Рахмановский, Крапивенский, 2-й Колобовский переулки (справа).

История

Улица сформировалась, как дорога от Троицких ворот Кремля в сторону села Высокого и расположенного возле него Высоко-Петровского монастыря. Село Высокое получило имя по высокому берегу реки Неглинной. Позднее дорогу продлили до села Сущёва (в районе современного Сущёвского Вала). В XVII веке вся улица от Кремля до Земляного вала получила имя Петровка. В 1793 году начальная часть улицы была преобразована в площадь Охотный Ряд, в 1817 году следующий участок — в Петровскую площадь, позже переименованную в Театральную. В тот же период Петровка «потеряла» и заключительную часть, получившую имя Каретный Ряд.

К правой стороне начального участка улицы примыкала «пушечная» и «кузнецкая» слобода. Чуть дальше от центра селились столешники (ткачи). Слободская топонимика сохранилась в названиях прилегающих к Петровке улиц: Пушечная улица, Кузнецкий Мост, Столешников переулок. Напротив Петровского монастыря располагалась монастырская работная слобода. В 1620 году слобода столешников построила на Петровке приходскую церковь Рождества Богородицы.

До середины XVIII века из-за частых разливов протекавшей к востоку от улицы реки Неглинной застраивалась лишь левая часть улицы (за исключением Петровского монастыря), затем был плотно застроен и квартал между Петровкой и современной Неглинной улицей.

Начиная со второй половины XVIII века на Петровке начинают появляться владения знати — двор князя В. Ф. Сибирского (напротив Большого театра), усадьба Воронцовых-Раевских, усадьба князя Щербатова, владение Бутурлиных. В 1790 году М. Ф. Казаков полностью перестроил усадьбу купца Губина.

В 1824 году в начале улицы было построено современное здание Большого театра.

В XIX веке Петровка приобрела славу одной из главных торговых улиц Москвы. Здесь торговали, в основном, одеждой и предметами роскоши. Большинство магазинов и лавок принадлежали иностранцам. В конце века на правой стороне улицы были построены два больших здания (№ 18-20), в нижних этажах которых располагались магазины, а в верхних — квартиры и гостиницы. Проезд между зданиями был подарен городу и стал улицей Петровские Линии. В начале XX века значение Петровки, как торговой улицы, ещё более выросло — в 1898 году построен дом и магазин виноторговой фирмы Депре, в 1906 году Петровский пассаж, в 1908 году магазин «Мюр и Мерилиз», позднее преобразованный в ЦУМ. Известный писатель П. Д. Боборыкин, говоря о Петровке на стыке веков, писал:

Вся часть Петровки до Петровских линий с Кузнецким и Столешниковым переулком переполнена модной торговлей иностранцев: это как бы московский Париж с прибавкой Вены, Берлина, Варшавы.

В начале XX века на Петровке было возведено несколько доходных домов — № 15, 17 и 19; а также несколько выбивающееся из общего архитектурного стиля улицы здание сберегательной кассы (№ 24).

Петровка упоминается в стихотворении В. В. Маяковского «Стабилизация быта»

Люблю Кузнецкий (простите грешного!), потом Петровку, потом Столешников; по ним в году раз сто или двести я хожу из «Известий» и в «Известия». С восторга бросив подсолнухи лузгать, восторженно подняв бровки, читает работница: «Готовые блузки. Последний крик Петровки».

В 1930 году на оживлённом перекрёстке двух главных торговых улиц города Петровки и Кузнецкого Моста был установлен первый в Москве светофор.

В 1927 году была снесена церковь Рождества Богородицы в Столешниках, стоявшая на углу со Столешниковым переулком, а в 1948 году были сломаны все исторические здания с левой стороны улицы между Кузнецким Мостом и Столешниковым переулком (дома с 5 по 15), включая знаменитый дом Анненковой. Здесь намечалось строительство новых домов, однако оно так и не состоялось; в советский период здесь был устроен широкий тротуар перед домами второй линии, которые получили номера уничтоженных исторических зданий. В конце XX века здесь были построены здания отеля «Мариотт Аврора» и торговый центр «Берлинский дом».

В советское время на улице построено несколько административных зданий, в основном, довольно безликих. В 1970 году было возведено новое здание ЦУМа, в начале XXI века проведён ремонт и перестройка здания.

Музеи

На Петровке располагаются три московских государственных музея.

• Музей истории ГУЛАГа (№ 14).
• Государственный Литературный музей (№ 28) — крупнейший в России музей истории российской литературы. Расположен в Нарышкинских палатах Высоко-Петровского монастыря.
• Московский музей современного искусства — организован в 1999 году З. Церетели. Расположен в памятнике архитектуры конца XVIII века, особняке Губина. Рядом с музеем скульптурная экспозиция под открытым небом.

Наиболее примечательные здания

Большой театр (№ 1)

Здание Большого театра выходит на Петровку боковым фасадом. В 1776 году князь П. В. Урусов начал строительство театра, названный по имени улицы Петровским. Однако театр Урусова сгорел ещё до его открытия, и князь передал дела своему компаньону, английскому предпринимателю Майклу (Михаилу) Медоксу. Именно Медокс построил Большой Петровский театр, открытый в 1781 году и сгоревший в 1805 году. На его месте в 1821—1824 гг. по проекту архитектора О. И. Бове и профессора Императорской Академии художеств А. А. Михайлова было возведено современное здание театра, получившего имя Большой. С 2005 по 2011 годы произведена масштабная реконструкция исторического здания театра.

Здание ЦУМа (№ 2)

В 1908 году здесь был построен большой магазин фирмы «Мюр и Мерилиз» по проекту Р. И. Клейна, после чего начало Петровки оказалось «зажатым» между двумя массивными сооружениями — Большим театром и ЦУМом. Стилистически здание из стекла и железобетона было решено в формах английской готики. Металлические конструкции для здания были выполнены по проекту инженера В. Г. Шухова. В здании действовали электрические лифты для покупателей — новинка для Москвы начала XX века. Новаторский облик здания, возведённого в историческом центре Москвы, вызвал споры среди современников. В советский период, после 1992 года, магазин «Мюр и Мерилиз» был преобразован в Центральный Универсальный магазин. В 1974 году к старому ЦУМу было пристроено новое здание. В конце 90-х — начале 2000-х годов была проведена масштабная реконструкция и перестройка здания магазина.

Дом Хомяковых (№ 3)

В XVIII веке здесь располагалось владение князей Щербатовых с деревянными хоромами, которое в конце века перешло к старинной дворянской семье Хомяковых и принадлежало им до 1918 года. Сохранившееся трёхэтажное здание построено около 1824 года, вероятно по проекту О. И. Бове. В доме жил поэт и философ А. С. Хомяков, один из основоположников славянофильства. Рядом с этим домом на углу с Кузнецким Мостом находилось другое деревянное строение, на месте которого в 1900 году был построен торговый дом Хомякова (архитектор И. А. Иванов-Шиц), надстроенный в 1930-х годах.

Доходный дом И. И. Воронцовой — И. Г. Евдокимова — З. И. Шориной (№ 6/7/9)

Угловое здание на перекрёстке с Кузнецким Мостом. По данным историка Москвы П. В. Сытина оно построено в 1821 году на парапете бывшего моста через Неглинную, давшего имя улице Кузнецкий Мост. Длительное время в нём располагалась гостиница «Лейпциг», впоследствии «Россия». Остальную часть здания занимали дорогие и роскошные магазины, в том числе часовой магазин Павла Буре, магазин моды Лямина , Ювелирная мастерская К.Бок и другие. Здание неоднократно перестраивалось, характерную лепнину и оригинальный угловой аттик дом обрёл в 1850-х годах.

Дом Депре (№ 8)

Дом семьи Депре — французских виноторговцев. Сооружён в 1900 году по проекту архитектора Р. И. Клейна на месте более старого здания, принадлежавшего той же семье. Фирма была знаменита, «вино от Депре» пользовалось в Москве большой популярностью.

Вино, разумеется, берется на Петровке, у Депре

писал А. Герцен в книге «Былое и думы». Под зданием расположены обширные подвалы, использовавшиеся для хранения вина. Здание реставрировано в начале XXI века, в ходе реставрации восстановлена стилизованная под старину вывеска торгового дома Депре.

Петровский пассаж (№ 10)

Здание известного московского магазина — Петровского пассажа, открытого в 1906 году на средства В. И. Фирсановой (в момент открытия получил название «Фирсановский пассаж»). Торговый пассаж проходит через квартал насквозь вплоть до Неглинной улицы. У входа пассаж в 1921 году в стену был вмонтирован барельеф — фигура «Рабочий» скульптора М. Манизера. После Октябрьской революции пассаж кроме торговых начал выполнять и другие функции — здесь была развёрнута промышленная выставка, в 30-х годах XX века на второй линии пассажа располагался Дирижабльстрой, где проектировали дирижабли. С 1931 года главным консультантом бюро был знаменитый итальянский конструктор Умберто Нобиле. Именно в Петровском пассаже размещался аукционный зал, описанный в произведении Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев»

В Пассаж на Петровке, где помещался аукционный зал, концессионеры вбежали бодрые, как жеребцы.

В настоящее время пассаж полностью восстановил своё торговое предназначение.

Бывшая усадьба Воронцовых-Раевских (№ 12-16)

Усадьба построена в XVIII веке, принадлежала графу И. И. Воронцову, позднее семье Раевских. Центральное здание многократно перестраивалось, последний раз в 1951 году архитекторами П. П. Штеллером, В. В. Лебедевым и И. В. Шервудом для размещения Министерства пищевой промышленности РСФСР . Фактически — это новое здание, лишь стилизированное под классицизм. Боковые флигели перестроены в XIX веке В. П. Загорским. В настоящее время центральное здание отдано Генеральной прокуратуре Российской Федерации, в левом флигеле (№ 16) располагается музей истории ГУЛАГа. Дом № 12, также входящий в состав архитектурного комплекса усадьбы Воронцовых-Раевских, ныне занимает исторический факультет Высшей школы экономики.

Усадьба Кирьякова (№ 23)

Подковообразная усадьба купца Кирьякова построена в конце XVIII века. Главный дом усадьбы построен учеником М. Ф. Казакова, позднее пристроены боковые флигели. Купец Кирьяков был владельцем текстильной фабрики, состоял в родстве с купцом Губиным, владельцем соседнего здания. В 30 — 50-х гг. XIX в. усадьбой владел известный в Москве историк и коллекционер П. Ф. Карабанов, владелец роскошной коллекции антиквариата, размещавшейся в усадьбе. Усадьба многократно перестраивалась. В настоящее время принадлежит страховой компании правоохранительных органов.

Городская усадьба Губина (№ 25)

Городская усадьба Губина — одна из главных достопримечательностей улицы. Здание построено М. Ф. Казаковым для уральского заводчика М. П. Губина и стало одним из лучших образцов московского классицизма. Массивное здание, трёхэтажное в центральной части и двухэтажное в боковых, при всей своей монументальности не довлеет над улицей. Фасад дома украшен классическим шестиколонным портиком под треугольным фронтоном. Согласно некоторым источникам, парадную анфиладу дома Казаков специально расположил позади дома, чтобы звуки пиров не раздражали монахов Петровского монастыря, расположенного напротив. В основе главного дома находятся палаты, построенные в середине XVIII века фабрикантом С. Н. Тетюшиным и, возможно, более ранние строения

В 1812 году здание пострадало от пожара, в 1823—1828 году восстановлено с росписью стен и потолков.

На территории владения был разбит сад с большим прудом, тянувшийся почти до Большой Дмитровки. Главное здание после восстановления снималось у потомков Губина под пансионы и училища. В 1871—1905 годах здесь размещался пансион Циммермана, затем мужская гимназия Ф. И. Креймана, где в числе многих других известных людей учились: историк Ю. В. Готье, филолог А. А. Шахматов и поэт В. Я. Брюсов, отчисленный за атеистические взгляды и перешедший в другую мужскую гимназию — в Поливановскую. В 1920-х годах реставрацию дома осуществлял архитектор В. Д. Адамович.

В настоящее время в доме Губина располагается Московский музей современного искусства. В 1880-х годах на территории владения между садом и Петровским переулком было построено роскошное кирпичное здание театра Корша, ныне его занимает Государственный театр наций (Петровский пер., д. 3)

Также по адресу Петровка 25А, стр. 1 располагается Центральная поликлиника МВД № 1 (здание построено в 1938 году как жилой дом работников милиции по проекту архитекторов Н. И. Рождественского, Совкова. Е. Гребенщикова).

Высоко-Петровский монастырь (№ 28)

Территория бывшего мужского Высоко-Петровского монастыря занимает целый квартал. Первое упоминание о нём датируется 1377 годом. Монастырь был закрыт в 1922 году, в 90-х годах в трапезной церкви возобновлены богослужения. В настоятельском корпусе сейчас размещается Отдел религиозного образования и катехизации Московского патриархата. Часть монастырского ансамбля составляют Нарышкинские палаты, в которых разместились выставочные залы Государственного Литературного музея. Наиболее примечательны Храм святителя Петра Митрополита (1514 год, обновлён в 1686 году), Собор Боголюбской иконы Божией Матери с усыпальницей Нарышкиных (1684), Церковь преподобного Сергия Радонежского (1702), Надвратная церковь Покрова Пресвятой Богородицы (1696).

Ново-Екатерининская больница (№ 15/29)

В 1776 году по проекту М. Ф. Казакова на углу Петровки и Страстного бульвара была построена усадьба князя С. В. Гагарина. Здание принадлежит к числу шедевров классицизма, его мощный двенадцатиколонный портик один из самых больших в Москве. В 1802—1812 годах в нём располагался «Английский клуб». Во время наполеоновской оккупации Москвы в этом доме расположился штаб Главного интенданта армии, находившийся при нём Стендаль отозвался о здании:

В Париже нет ни одного клуба, который мог бы с ним сравниться.

Дом сгорел в московском пожаре 1812 года, восстановительные работы, которыми руководил О. И. Бове, начались лишь в 1826 году. В 1833 году в здании открылась больница, названная Ново-Екатерининской. В больнице работали Ф. И. Иноземцев, А. В. Мартынов и многие другие видные доктора. На территории владения находится храм во имя Святого Благородного князя Александра Невского (строение 9; перестроен в 1872—1876 годах архитектором А. А. Никифоровым). В настоящее время комплекс больницы реконструируется под размещение Мосгордумы, при этом в январе 2013 года были снесены исторические корпуса больницы (д. 15/29, стр. 4, 8), а в охранной зоне памятника начато строительство нового здания площадью более 18 тысяч квадратных метров.

Здание ГУ МВД России по г. Москве (№ 38)

Расположенное уже за Петровскими Воротами владение принадлежало с XVIII века князьям Щербатовым. В начале XIX века усадьба представляла собой двухэтажное здание с боковыми флигелями. Вскоре после Отечественной войны 1812 года усадьба была приобретёна военным ведомством и перестроена в двухэтажные казармы. Во второй половине XIX—начале XX веков здание носило название «Петровские казармы», в нём размещался Московский жандармский дивизион — строевая часть Отдельного корпуса жандармов, подчинённая начальнику Московского губернского жандармского управления. После 1917 года дом стал принадлежать московской милиции. Здесь находился МУР, а в настоящее время — Главное управление МВД России по городу Москве.

В 1952—1958 годах здание было надстроено по проекту архитектора Б. С. Мезенцева.

Словосочетание «Петровка, 38» стало нарицательным, как обозначение Уголовного Розыска. Известный писатель Юлиан Семёнов написал книгу «Петровка, 38», открывшую цикл его детективных книг о работе милиции. В 1980 году книга была экранизирована.

Прочие

Также представляют исторический и архитектурный интерес:

• № 15. Здание страхового общества «Якорь». Построено в 1902 году (архитекторы Э. М. Розен, О. В. фон Дессин). Кроме общества в нём располагалась гостиница «Марсель», выставочный зал, редакции нескольких газет, а в 1904 году открыт один из первых в Москве кинотеатров — «Таумотограф». В доме жили артист оперетты Григорий Ярон, литератор Н. М. Ченцов.

• № 17. В середине XVIII века здесь располагалось владение Бутурлиных, а затем князя Голицына. Здание многократно перестраивалось (1894, арх. И. Г. Кондратенко), а затем было снесено. В нём в начале XX века располагался первый в Москве специализированный магазин молочной продукции, принадлежавший предпринимателю А. В. Чичкину. Существующее здание (монументальный неоклассический доходный дом О. и В. Смирновых) построено в 1913 году (архитектор Г. А. Гельрих), здесь долгое время располагалось издательство «Московский рабочий», в начале XXI века реставрировано.
• № 18-20. Построенные в 1874 году два огромных здания выходили фасадами на проложенный перпендикулярно к Петровке переулок, названный Петровскими Линиями. Нижние этажи сдавались под магазины, выше располагались квартиры и гостиничные номера. Гостиница в доме № 18 (перестроен в 1897 году по проекту архитектора К. К. Гиппиуса) просуществовала до нашего времени, неоднократно сменив имя — «Ампир», «Аврора» и, наконец, «Будапешт». В доме № 20 в 1878—1883 гг. жила С. В. Ковалевская.
• № 19. Доходный дом М. И. Коровина с хозяйственными постройками построен в 1899 году (архитектор И. Г. Кондратенко). Здесь жил инженер и архитектор В. Г. Залесский. В надворном корпусе в 1903—1904 годах жил А. П. Чехов.
• № 21. Купеческий особняк с причудливым фасадом, построенный в 1870-х годах. Многократно перестроен впоследствии.
• № 22. В XVIII веке здесь располагался дом князя И. Г. Гагарина, в XIX веке он несколько раз переходил от одного владельца к другому. В конце 1920-х годах постройки были снесены, а на их месте в 1929 году по проекту архитектора П. Н. Кучнистова построен дом кооператива «Жир-кость». В настоящее время в нём располагается Московская городская Дума. C рождения до 20-летнего возраста в этом доме жил знаменитый артист Андрей Миронов и его родители М. В. Миронова и А. С. Менакер. В 1990 на доме была открыта мемориальная доска в память об артисте (скульптор Ю. Г. Орехов, архитектор С. П. Хаджибаронов).
• № 24. Массивное здание с угловой ионической колоннадой построено в начале 20-х годов XX века по проекту И. А. Иванова-Шица. Строилось оно для сберегательной кассы, однако позднее в нём разместился Центральный институт труда. Своё банковское предназначение здание исполнило лишь в 90-х годах XX века, в нём сейчас размещается банк «Петрокоммерц».
• № 27/14. В 1920-х годах здесь жил архитектор К. С. Мельников. В это время он разработал проекты клубов имени И. В. Русакова, завода «Каучук», фабрики «Буревестник», Бахметьевский гараж, Гараж на Новорязанской улице, а также проект собственного дома, построенного в Кривоарбатском переулке. В 1930 году здание, стоящее ныне под номером 27/14, было перестроено.
• № 30/7 — Здание гостиницы с магазинами 1805 г., арх. В. П. Стасов (?), 1840 г., 1874 г., арх. М. К. Геппенер, 1900 г. арх. А. Е. Вебер. В 1930-х—1940-х годах в доме жил химик Юрий Юрьев.

Не сохранились:

• № 5 — Дом Анненковых — старинное дворянское владение, в начале XIX века принадлежавшее А. И. Анненковой, матери декабриста И. А. Анненкова. Владелица дома отличалась чудачеством, быт её дома описан в записках француженки Полины Гебль, её невестки, жены декабриста. В 1830-х годах здание было перестроено под гостиницу, называвшуюся сначала «Франция», затем «Тонини». Затем здание ещё несколько раз меняло своё предназначение, а в 1920 году здесь разместилась редакция Большой советской энциклопедии, возглавляемая О. Ю. Шмидтом. В 1946 году в ходе реконструкции Петровка здание было сломано, а на его месте по проекту ландшафтного архитектора М. П. Коржева был разбит сквер, где в течение 4-х десятилетий находилось популярное кафе «Дружба». В настоящее время дом № 5 — современное здание, в котором располагается торговый комплекс «Берлинский дом».
• Церковь Рождества Богородицы в Столешниках. Церковь находилась на углу со Столешниковом переулком. Построена в 1620 году, разобрана в 1927 году. В настоящее время на её месте находится часовня Рождества.

Современность

Современная Петровка продолжает исторические традиции торговой улицы с большим количеством магазинов и гостиниц. Здесь находится ряд торговых центров — описанные выше ЦУМ, Петровский пассаж и «Берлинский дом» (№ 5) — и дорогих бутиков (дома № 6, 11, 15, 19, 26). Из многочисленных некогда гостиниц Петровки до наших дней сохранился лишь «Будапешт» (№ 18); в 1998 году на Петровке открыл двери один из новых дорогих московских отелей «Марриотт Аврора» (№ 11).

В 90-х — 2000-х годах множество зданий на Петровке было отреставрировано. Проведена капитальная реконструкция ЦУМа, реставрированы усадьба Кирьякова, гостиница «Будапешт», дома № 6 и 19; продолжаются работы в главном здании Большого театра.

25 июля 1995 года на площади Петровские Ворота был открыт памятник В. С. Высоцкому (скульптор Г. Распопов). В 1997 году на месте снесённой церкви Рождества Богородицы построена небольшая часовня, освящённая к 850-летию Москвы.

Транспорт

Автомобильное движение

На участке от Театральной площади до Петровских Ворот Петровка имеет одностороннее движение с тремя полосами для автомобильного движения от Бульварного кольца к Театральной площади. На участке от Петровских ворот до Каретного ряда — двустороннее. На Петровке установлено 4 светофора (на перекрёстках с Театральным проездом, рядом с Большим театром, с Кузнецким Мостом и на площади Петровские ворота). На перекрёстке с Театральным проездом возможен поворот только в сторону Лубянской площади (движение по Кремлёвскому кольцу от Боровицкой площади до Славянской площади происходит по часовой стрелке).

Метрополитен

В непосредственной близости от начала улицы находятся станции метро «Кузнецкий Мост», «Театральная», «Лубянка», «Охотный Ряд» и «Площадь Революции». Ближе к концу улицы — «Чеховская», «Пушкинская», «Цветной бульвар».

Наземный общественный транспорт

По отрезку улицы Петровка от Петровских Ворот до Каретного Ряда ходит троллейбус № 15, делая одну остановку «Петровские ворота» (остановка из центра; расположена рядом с домом 34 строение 1 по Петровке).

Кроме того от Рахмановского переулка до Моховой улицы по улице Петровка ходит автобус № 38 (только к метро "Китай-город)".

Литература

• Федосюк Ю. А. Москва в кольце Садовых. — М.: АСТ, 2009. — 446 с. — ISBN 978-5-17-057365-3.
• Митрофанов А. Г. Прогулки по старой Москве. Петровка. — М.: Ключ-С, 2008. — 270 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-93136-057-7.
• Сорокин В. В. [mos-nj.narod.ru/1990_/nj9102/B/index.htm Памятные места на древней дороге в село Высокое] // Наука и жизнь. — 1991. — № 2. — С. 75—76.
• Сорокин В. В. [mos-nj.narod.ru/1990_/nj9103/index.htm Памятные места на древней дороге в село Высокое] // Наука и жизнь. — 1991. — № 3. — С. 88—91.
• Сытин П. В. Из истории московских улиц. Очерки. — Издание третье. — М.: Московский рабочий, 1958.
• Казаков Матвей Фёдорович и архитектура классицизма. Сборник статей. — М., 1998.

Ссылки

• [maps.google.com Google Maps] — [maps.google.com/maps?q=Moscow&t=h&hl=en&om=1&ie=UTF8&z=15&ll=55.764670,37.616680&spn=0.011904,0.028925&iwloc=addr Петровка]
• [www.petrovk.ru Сайт о Петровке]
• [www.mkn.com.mos.ru/index.php?action=show_rubric&id=161 Петровка в реестре Москомнаследия]

Отрывок, характеризующий Петровка (улица)

Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации и самый пожар Москвы не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления долами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих условиях мира.


В военном отношении, тотчас по вступлении в Москву, Наполеон строго приказывает генералу Себастиани следить за движениями русской армии, рассылает корпуса по разным дорогам и Мюрату приказывает найти Кутузова. Потом он старательно распоряжается об укреплении Кремля; потом делает гениальный план будущей кампании по всей карте России. В отношении дипломатическом, Наполеон призывает к себе ограбленного и оборванного капитана Яковлева, не знающего, как выбраться из Москвы, подробно излагает ему всю свою политику и свое великодушие и, написав письмо к императору Александру, в котором он считает своим долгом сообщить своему другу и брату, что Растопчин дурно распорядился в Москве, он отправляет Яковлева в Петербург. Изложив так же подробно свои виды и великодушие перед Тутолминым, он и этого старичка отправляет в Петербург для переговоров.
В отношении юридическом, тотчас же после пожаров, велено найти виновных и казнить их. И злодей Растопчин наказан тем, что велено сжечь его дома.
В отношении административном, Москве дарована конституция, учрежден муниципалитет и обнародовано следующее:
«Жители Москвы!
Несчастия ваши жестоки, но его величество император и король хочет прекратить течение оных. Страшные примеры вас научили, каким образом он наказывает непослушание и преступление. Строгие меры взяты, чтобы прекратить беспорядок и возвратить общую безопасность. Отеческая администрация, избранная из самих вас, составлять будет ваш муниципалитет или градское правление. Оное будет пещись об вас, об ваших нуждах, об вашей пользе. Члены оного отличаются красною лентою, которую будут носить через плечо, а градской голова будет иметь сверх оного белый пояс. Но, исключая время должности их, они будут иметь только красную ленту вокруг левой руки.
Городовая полиция учреждена по прежнему положению, а чрез ее деятельность уже лучший существует порядок. Правительство назначило двух генеральных комиссаров, или полицмейстеров, и двадцать комиссаров, или частных приставов, поставленных во всех частях города. Вы их узнаете по белой ленте, которую будут они носить вокруг левой руки. Некоторые церкви разного исповедания открыты, и в них беспрепятственно отправляется божественная служба. Ваши сограждане возвращаются ежедневно в свои жилища, и даны приказы, чтобы они в них находили помощь и покровительство, следуемые несчастию. Сии суть средства, которые правительство употребило, чтобы возвратить порядок и облегчить ваше положение; но, чтобы достигнуть до того, нужно, чтобы вы с ним соединили ваши старания, чтобы забыли, если можно, ваши несчастия, которые претерпели, предались надежде не столь жестокой судьбы, были уверены, что неизбежимая и постыдная смерть ожидает тех, кои дерзнут на ваши особы и оставшиеся ваши имущества, а напоследок и не сомневались, что оные будут сохранены, ибо такая есть воля величайшего и справедливейшего из всех монархов. Солдаты и жители, какой бы вы нации ни были! Восстановите публичное доверие, источник счастия государства, живите, как братья, дайте взаимно друг другу помощь и покровительство, соединитесь, чтоб опровергнуть намерения зломыслящих, повинуйтесь воинским и гражданским начальствам, и скоро ваши слезы течь перестанут».
В отношении продовольствия войска, Наполеон предписал всем войскам поочередно ходить в Москву a la maraude [мародерствовать] для заготовления себе провианта, так, чтобы таким образом армия была обеспечена на будущее время.
В отношении религиозном, Наполеон приказал ramener les popes [привести назад попов] и возобновить служение в церквах.
В торговом отношении и для продовольствия армии было развешено везде следующее:
Провозглашение
«Вы, спокойные московские жители, мастеровые и рабочие люди, которых несчастия удалили из города, и вы, рассеянные земледельцы, которых неосновательный страх еще задерживает в полях, слушайте! Тишина возвращается в сию столицу, и порядок в ней восстановляется. Ваши земляки выходят смело из своих убежищ, видя, что их уважают. Всякое насильствие, учиненное против их и их собственности, немедленно наказывается. Его величество император и король их покровительствует и между вами никого не почитает за своих неприятелей, кроме тех, кои ослушиваются его повелениям. Он хочет прекратить ваши несчастия и возвратить вас вашим дворам и вашим семействам. Соответствуйте ж его благотворительным намерениям и приходите к нам без всякой опасности. Жители! Возвращайтесь с доверием в ваши жилища: вы скоро найдете способы удовлетворить вашим нуждам! Ремесленники и трудолюбивые мастеровые! Приходите обратно к вашим рукодельям: домы, лавки, охранительные караулы вас ожидают, а за вашу работу получите должную вам плату! И вы, наконец, крестьяне, выходите из лесов, где от ужаса скрылись, возвращайтесь без страха в ваши избы, в точном уверении, что найдете защищение. Лабазы учреждены в городе, куда крестьяне могут привозить излишние свои запасы и земельные растения. Правительство приняло следующие меры, чтоб обеспечить им свободную продажу: 1) Считая от сего числа, крестьяне, земледельцы и живущие в окрестностях Москвы могут без всякой опасности привозить в город свои припасы, какого бы роду ни были, в двух назначенных лабазах, то есть на Моховую и в Охотный ряд. 2) Оные продовольствия будут покупаться у них по такой цене, на какую покупатель и продавец согласятся между собою; но если продавец не получит требуемую им справедливую цену, то волен будет повезти их обратно в свою деревню, в чем никто ему ни под каким видом препятствовать не может. 3) Каждое воскресенье и середа назначены еженедельно для больших торговых дней; почему достаточное число войск будет расставлено по вторникам и субботам на всех больших дорогах, в таком расстоянии от города, чтоб защищать те обозы. 4) Таковые ж меры будут взяты, чтоб на возвратном пути крестьянам с их повозками и лошадьми не последовало препятствия. 5) Немедленно средства употреблены будут для восстановления обыкновенных торгов. Жители города и деревень, и вы, работники и мастеровые, какой бы вы нации ни были! Вас взывают исполнять отеческие намерения его величества императора и короля и способствовать с ним к общему благополучию. Несите к его стопам почтение и доверие и не медлите соединиться с нами!»
В отношении поднятия духа войска и народа, беспрестанно делались смотры, раздавались награды. Император разъезжал верхом по улицам и утешал жителей; и, несмотря на всю озабоченность государственными делами, сам посетил учрежденные по его приказанию театры.
В отношении благотворительности, лучшей доблести венценосцев, Наполеон делал тоже все, что от него зависело. На богоугодных заведениях он велел надписать Maison de ma mere [Дом моей матери], соединяя этим актом нежное сыновнее чувство с величием добродетели монарха. Он посетил Воспитательный дом и, дав облобызать свои белые руки спасенным им сиротам, милостиво беседовал с Тутолминым. Потом, по красноречивому изложению Тьера, он велел раздать жалованье своим войскам русскими, сделанными им, фальшивыми деньгами. Relevant l'emploi de ces moyens par un acte digue de lui et de l'armee Francaise, il fit distribuer des secours aux incendies. Mais les vivres etant trop precieux pour etre donnes a des etrangers la plupart ennemis, Napoleon aima mieux leur fournir de l'argent afin qu'ils se fournissent au dehors, et il leur fit distribuer des roubles papiers. [Возвышая употребление этих мер действием, достойным его и французской армии, он приказал раздать пособия погоревшим. Но, так как съестные припасы были слишком дороги для того, чтобы давать их людям чужой земли и по большей части враждебно расположенным, Наполеон счел лучшим дать им денег, чтобы они добывали себе продовольствие на стороне; и он приказал оделять их бумажными рублями.]
В отношении дисциплины армии, беспрестанно выдавались приказы о строгих взысканиях за неисполнение долга службы и о прекращении грабежа.

Х
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.