Седых, Наталья Евгеньевна

Наталья Седых
Имя при рождении:	Наталья Евгеньевна Седых
Место рождения:	Москва, Россия
Профессия:	артистка балета, актриса, фигуристка
Карьера:	с 1963 года

Ната́лья Евге́ньевна Седы́х (род. 10 июля 1948) — советская и российская артистка балета, фигуристка, актриса театра и кино.

Биография

Наталья Евгеньевна родилась 10 июля 1948 года. В возрасте 4 лет впервые встала на коньки и вскоре прославилась как «самая маленькая фигуристка Советского Союза».

Запомнилась советскому зрителю как Настенька из фильма-сказки «Морозко» 1964 года, на главную роль которого её взял режиссёр Александр Роу, случайно увидевший тогда ещё 15-летнюю девушку по ТВ в номере фигурного катания «Умирающий лебедь». В 1968 году она снялась ещё в одном фильме-сказке Александра Роу «Огонь, вода и… медные трубы».

В 1969 году Наталья Седых окончила хореографическое училище при Большом театре, после чего стала балериной этого театра, танцевала сначала в кордебалете, потом стала солисткой. Вместе с театром объездила весь мир, танцевала в первую очередь в «Спящей красавице», «Щелкунчике» и «Чайке». Самой большой творческой удачей считает партию Китти в «Анне Карениной», где её партнёрами были сама Майя Плисецкая и Марис Лиепа.

Вышла замуж за композитора Виктора Лебедева, прожила с ним в браке десять лет, у них родился сын Алексей. По легенде брак распался, так как после свадьбы пара всё время жила в разных городах — Наталья Седых в Москве, а Виктор Лебедев в Ленинграде.

С 1990 года Наталья Седых играет в театре «У Никитских ворот» под руководством Марка Розовского.

Фильмография

Год	Фильм	Роль
1963	Штрафной удар	фигуристка
1964	Морозко	Настенька
1965	Дети Дон Кихота	Мотя
1968	Огонь, вода и… медные трубы	Алёнушка
1969	Голубой лёд	Елена Берестова
1970	Любовь к трём апельсинам	Принцесса Нинетта
1978	По улицам комод водили	свидетельница
1990	Гамбринус
1994	Я свободен, я ничей	гостья
1994	Трень-брень	кинодевушка
1999	Два Набоковых	Нора
2000	Синоптик	дама
2007	Лучшее время года	Катя
2010	Перемирие	доктор из Москвы

Ссылки

• Седых, Наталья Евгеньевна (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.kp.ru/daily/22546/17292/ Наталья Седых: Я и в жизни была Настенькой из «Морозко»]
• [gazeta.aif.ru/online/tv/151/tg02_01 Интервью Н. Седых газете «Аргументы и Факты»]
• [www.gzt.ru/topnews/culture/49815.html Первый в моей жизни поцелуй был перед камерой]

Отрывок, характеризующий Седых, Наталья Евгеньевна

– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.