Список правителей Чагатайского улуса
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 4 января 2015 года. |
Здесь представлен список правителей Чагатайского улуса. Хронология не очень точная, из-за нехватки исторических источников.
Содержание
Правители Чагатайского улуса
- Чагатай, сын Чингис-хана, великий хранитель Ясы 1225—1242
- Хара-Хулагу, сын Мутугэна, хан улуса Чагатая 1242—1247, 1252
- Есу-Мункэ, сын Чагатая, хан улуса Чагатая 1247—1252
- Эргэнэ-хатун, вдова Хара-Хулагу 1252-1261
- Мубарек-шах, сын Хара-Хулагу, хан улуса Чагатая, апрель 1265 — сентябрь 1265(также формально в 1252—1261)
- Алгу, сын Байдара, хан улуса Чагатая 1261—1266
- Борак-хан, сын Есун-Тува, хан улуса Чагатая 1266—1271
- Негубек-хан, сын Ишарбан-оглана, хан улуса Чагатая 1271—1272
- Буга Тэмур-хан, сын Кадан Сэчэн-оглана, хан улуса Чагатая 1272—1291
- Дува, сын Борак-хана, хан улуса Чагатая 1282 (1291?)—1306
- Кунчек, сын Дувы, хан улуса Чагатая 1306—1308
- Хизр Талику-хан, сын Бури-оглана, хан улуса Чагатая 1308—1309
- Кебек-хан, сын Дувы, хан улуса Чагатая 1309, 1318—1326
- Эсен-Бука, сын Дувы, хан улуса Чагатая 1309—1318
- Ильчигидай, сын Дувы, хан улуса Чагатая 1326
- Дурра Тимур-хан, сын Дувы, хан улуса Чагатая 1326
- Тармаширин-хан, сын Дувы, хан улуса Чагатая 1326—1334
- Бузан-хан, сын Дурра Тимур-хана, хан улуса Чагатая 1334—1336
- Дженкши-хан, сын Эбугэн-оглана, хан улуса Чагатая 1336
- Есун Тимур-хан, сын Эбугэн-оглана, хан улуса Чагатая 1336—1342
- Мухаммад-хан, сын Пулад-оглана, хан улуса Чагатая 1342
- Казан-хан, сын Ясавура, хан улуса Чагатая 1342—1346
- Тоглук-Тимур, сын Йису Буга-хана, хан улуса Моголистан 1347—1359, хан улуса Чагатая 1359—1362
- Ильяс-Ходжа, сын Тоглук-Тимура, хан улуса Чагатая 1362—1366, хан улуса Моголистан 1362—1366
Правители Чагатайского улуса в Мавераннахре
- Махмуд Ялавач, эмир Мавераннахра 1225—1238
- Масуд-бек, эмир Мавераннахра 1238—1289
- Казаган эмир Мавераннахра 1346—1358
- Байан Кули-хан, сын Сургу-оглана, хан Мавераннахра 1348—1359
- Тэмуршах-хан, сын Йасур Тэмур-оглана, хан Мавераннахра 1359
- Тоглук Тэмур-хан, сын Йису Буга-хана, хан Моголистана 1347—1359, хан улуса Чагатая 1359—1362
- Илйас Ходжа-хан, сын Тоглук Тэмур-хана, хан улуса Чагатая 1362—1364/5, хан Моголистана
- Кабул-шах, сын Дурджи, сына Илджикдая, сына Дува-хана, хан Мавераннахра 1364—1370
- Хусейн, внук Казагана, эмир Мавераннахра 1364—1370
- Адил-хан, сын Мухаммад Пулад-оглана, хан Мавераннахра 1370
- Суюргатмыш-хан, сын Казан-хана, хан Мавераннахра 1370—1388
- Гийас ул-Хакк ва-д-Дин Султан Махмуд-хан, сын Суюргатмыш-хана, хан Мавераннахра 1388—1398
- Сатук-хан хан Мавераннахра 1398—1405, ум.1409
Правители Чагатайского улуса в Могулистане
- Тоглук Тэмур-хан, сын Эмил-Ходжи, сына Дувы, сына Барака, сына Йисун-Дувы, сына Мутугэна, сына Чагатая, хан Могулистана 1347—1362, хан Мавераннахра (1360—1362)
- Илйас-Ходжа, сын Тоглук Тэмур-хана, хан Мавераннахра и Могулистана зима 1362/3—1365/6 гг.
- Хизр-Ходжа-хан, сын Тоглук Тэмур-хана, хан Могулистана 1365/6—1399
- Шам-и Джахан-хан, сын Хизр-Ходжа-хана, хан Могулистана 1399—1408
- Мухаммад-хан I, сын Хизр-Ходжа-хана, хан Могулистана 1408—1416
- Шир Мухаммад-хан, сын Мухаммад-хана I, хан Могулистана 1416, 1421-1424/5 гг.
- Накш-и Джахан-хан, сын Хизр-Ходжа-хана, хан Могулистана 1416—1418
- Султан-Увайс-хан, сын Шер Али-оглана, хан Могулистана 1418—1421, 1424/5—1428
- Эсен Буга-хан, сын Султан-Увайс-хана, хан Могулистана 1429/30—1461
- Дуст Мухаммад-хан, сын Эсен Буга-хана, хан хан Могулистана (владел Центральным и Восточным Моголистаном, а также Турфанским округом) 1461—1468
- Йунус-хан, сын Султан-Увайс-хана, хан Могулистана 1468—1487, с 1458 г. владел Западным Моголистаном
- Кебек-Султан-оглан — хан Турфана и Чалыша 1468—1473
- Султан-Махмуд-хан I, сын Йунус-хана, хан Могулистана 1487—1508, хан Ташкента 1485—1501
- Султан-Ахмад-хан I (Алача-хан), сын Йунус-хана, хан Могулистана 1485—1504
- Мансур-хан, сын Султан-Ахмад-хана I, хан Турфанского владения 1501—1543, верховный хан Моголистана с 1504
- Шах-хан, сын Мансур-хана, хан Турфанского владения 1543—1570
- Мухаммад-хан II, сын Мансур-хана, хан Турфанского владения 1570—70-е гг. XVI в.
Напишите отзыв о статье "Список правителей Чагатайского улуса"
Литература
- Далай Ч. Монголия в XIII—XIV веках / Отв. редактор Б. П. Гуревич. — М.: Наука, 1983.
Отрывок, характеризующий Список правителей Чагатайского улуса
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.