Старошведское

Село Старошведское укр. Старошведське Страна УкраинаУкраина Статус село Область Херсонская областьХерсонская область Координаты 46°52′14″ с. ш. 33°34′38″ в. д.46.87056° с. ш. 33.57732° в. д. / 46.87056; 33.57732    Основан 1782 Официальный язык украинский, русский Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Автомобильный код BT, НТ / 22

К:Населённые пункты, основанные в 1782 году

Старошве́дское (укр. Старошведське, швед. Gammalsvenskby, на местном шведском диалекте Gammölsvänskbi) — шведская деревня на Украине, сейчас часть деревни Змиевка Херсонской области.

Основание

Шведы, проживавшие на острове Дагё (сейчас о. Хийумаа, Эстония), отошедшем к России по Ништадтскому миру 1721, были отправлены на вновь завоёванные земли Новороссии во времена Екатерины II. Некоторые считают, что переселение было вынужденным, другие полагают, что обещанные бедным крестьянам богатые земли и готовые дома были выгодным предложением. В пути погибла почти половина из отправившихся на юг в августе 1782 года 1200 шведов. По прибытии на место они не обнаружили никаких обещанных им домов, и в результате, согласно приходским записям, в марте 1783 года в Старошведском проживало лишь 135 человек.

Сохранение шведского наследия

Несмотря на то что шведские колонисты могли сами выбрать участок земли, они не стали заниматься сельским хозяйством, а обратились к привычному рыболовству. В 1794 году в Старошведское были переселены ещё 30 шведов, захваченных в плен после войны с Густавом III. Однако в селе не было ни пастора, ни школьного учителя, а население его сокращалось.

В 1804 году в том же районе были основаны немецкие поселения Шлангендорф, Мюльхаузендорф и Клостердорф (сейчас все они входят в состав деревни Змиевка, получившей название от немецкого Шлангендорфа). В результате шведы оказались в меньшинстве, что приводило к конфликтам с немцами. В 1860 году все четыре деревни были объединены в один приход, а это лишь усугубило конфликты. Конфликт усугублялся тем, что с 1860-х годов растущему населению стало не хватать плодородной земли. Тогда началась эмиграция из Старошведского в Канаду. Некоторые немецкие пасторы открыто пытались заставить шведов отказаться от своего языка, однако так и не смогли заставить их сделать это, тем более что к тому времени стали восстанавливаться связи с Швецией.

В Швеции и Великом Княжестве Финляндском проводился сбор денег и других пожертвований, в результате в 1885 году в селе была открыта заложенная в 1882 году шведская церковь: правда, пастора у шведов не было, проповеди читал не знавший их языка немецкий пастор, используя присылаемые из Швеции старые сборники. В Старошведское слали также литературу на шведском языке (в основном старые нравоучительные и религиозные книги: в 1908 году в библиотеке было всего около ста «достойных чтения томов»). Преподавание в школе велось на русском, но существовали также уроки родного языка и катехизиса на шведском (правда, как указывается в Nordisk familjebok, в 1908 году платили учителю-шведу «крайне плохо»). В село стали приезжать шведы, некоторые местные жители выписывали шведские газеты.

После революции

После начала Первой мировой войны связь со Швецией вновь прервалась. К 1927 году в Старошведском жили 895 потомков эстонских шведов. После революции шведские колонисты попросили разрешения покинуть Советскую Россию и отправиться домой, в Швецию, где за их права выступали многие националисты при поддержке архиепископа Натана Сёдерблома.

1 августа 1928 года 881 житель Старошведского прибыл в Швецию. Около сотни из этих переселенцев позже отправились в Канаду, вслед за теми, кто уехал туда ещё из России. Большинство из них поселились в Манитобе, хотя кое-кто и вернулся потом в Швецию.

Большинство колонистов из Старошведского обосновались на Готланде. Несмотря на их общее происхождение, им не было разрешено создать собственную общину. Иногда они даже сталкивались с враждебностью местного населения: в Швеции тогда был экономический кризис, а беженцев из России рассматривали как иммигрантов.

Многие заговорили о возвращении, и ещё до наступления 1929 года несколько семей, при активной поддержке Коммунистической партии Швеции, вернулись на Украину.

Возвращение

Всего в СССР вернулось около 120 человек, включая нескольких членов шведской компартии, посланных Коминтерном. Они основали небольшой колхоз «Шведкомпартия».

Однако голод на Украине заставил жителей Старошведского вновь подумать о переезде в Швецию, и некоторые подписали соответствующее ходатайство, после чего 20 человек были арестованы ГПУ, пятеро были отправлены в тюрьму.

Когда немецкая армия 25 августа 1941 года вошла в Старошведское, жители встретили солдат как освободителей. При отступлении немцев они были эвакуированы на запад; многие в конце концов оказались в Польше, были взяты в плен советскими войсками и отправлены в лагеря. Кое-кто сумел пробраться в Швецию или обратно на Украину.

Современность

Сейчас в деревне осталось около 200 человек, сохранивших шведское культурное наследие, из них менее 20 носителей шведского языка.

Связи со Швецией постепенно налаживаются, небольшую финансовую помощь оказывают Церковь Швеции и коммуна Готланд. Существует общество потомков жителей Старошведского.

Ссылки

• [www.svenskbyborna.se Общество потомков жителей Старошведского]  (швед.)
• [www.svenskakyrkan.se/norrakyrketorp/gammalsvenskby/ Страница] на сайте Шведской церкви  (швед.)
• [www.vokrugsveta.ru/vs/article/1736 Шведы со Змиеевки. Журнал Вокруг света]  (рус.)
• pravoslavchurch.ucoz.ua/ Шведская кирха, ныне используемая как православная церковь

Отрывок, характеризующий Старошведское

– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.