Тазиев, Гарун

Гарун Тазиев
фр. Haroun Tazieff
Научная сфера:	Геология. География. Вулканология. Популяризация науки.
Место работы:	Международный институт вулканологии в Сицилии Брюссельский университет Парижский институт физики Земли
Известен как:	Участник Французского Сопротивления. Геолог. Вулканолог. Писатель. Кинематографист. Основатель Международного института вулканологии в Сицилии

Гарун Тазиев (тат. Harun Taciev, Һарун Таҗиев, фр. Haroun Tazieff; 11 мая 1914 — 2 февраля 1998) — бельгийский и французский геолог и вулканолог, участник Французского Сопротивления в годы Второй мировой войны, автор книг и фильмов о вулканах. Основатель Международного Института вулканологии в Сицилии, Италия

Биография

Гарун Тазиев родился в Варшаве (в то время — Российская империя) в 1914 году. Его отец служил врачом в русской армии и погиб в первую мировую войну.

По поводу личности отца известно крайне мало. Сабир Тазиев (Дашкин) родился в Самарканде в 1885 году в татарской семье. По профессии врач, образование получил в Европе. Погиб при наступлении немцев в Польше. Известно о том, что Гарун Тазиев переписывался с его братом Махмудом Таджиевым, проживавшим в Самарканде и в 1971 году при визите в СССР даже встречался со своими родственниками.

В 2009 году в журнале «Агидель» появилась статья, автор которой утверждает, что отцом Гаруна является Фаттах Тазиев, находившийся в немецком плену на территории Польши во время Первой мировой войны, после войны вернулся на родину, в дер. Исламбахты Ермекеевского района Башкирской АР.

О матери Гаруна Тазиева — Зените Ильясовне Клупт, уроженке Польши, также известно мало. Сообщается, что она была дочерью зажиточного крестьянина. Во Франции она вторично вышла замуж. О ней упоминает Зинаида Шаховская в своих воспоминаниях в связи с Пушкинскими мероприятиями 1937 года: «…над переводами стихов потрудились, кроме Роберта Вивье и его жены (российской татарки, матери известного теперь вулканолога Гаруна Тазиева)…»

Гарун Тазиев остался в Польше с матерью. После Октябрьской революции Гарун Тазиев оказался в эмиграции. В 1917 году (по другим данным, в 1921 году) Гарун Тазиев с матерью эмигрировал в Бельгию и там жил на положении беженца без гражданства, и только в 1936 году получил бельгийское гражданство. В это время он учился на геолога в Льежском университете и одновременно на агронома в Gembloux. В 1938 году он получил диплом агронома. Во время Второй мировой войны образование пришлось прервать и только в 1944 году он смог получить диплом геолога. Сам Гарун Тазиев во время войны принимал активное участие в движении Сопротивления.

После окончания войны работал во французских колониях, начал он с должности геолога на оловянных рудниках в Катанге (Бельгийское Конго). В 1948 году наблюдал извержение вулкана Китуро и это определило его дальнейшие интересы. В 1957 году становится доцентом в Брюссельском университете и возглавляет национальный центр вулканологии. С 1958 года он становится доцентом Парижского факультета естественных наук и директором по вулканологии Парижского института физики Земли. Тазиев совершил множество исследований вулканов в различных местах планеты: Этна, Стромболи, Эребус, Долина тысячи дымов на Аляске, Суфриер на Гваделупе, Монт-Пеле на Мартинике.

По материалам своих экспедиций Гарун Тазиев создал 48 короткометражных и полнометражных фильмов, стал автором 23 книг и 11 научных трудов и монографий. На русский язык были переведены такие его научно-популярные книги, как «Кратеры в огне», «Вулканы», «Встречи с дьяволом», «Когда дрожит земля», «Запах серы», «Вода и пламень» и др.

С 1984 по 1986 был государственным секретарем при премьер-министре Франции, ответственным за предупреждение главных технологических и природных опасностей. Президент Высшего Комитета вулканических опасностей с 1988 по 1995, и членом общества Philomatique и Explorer клуб в Нью-Йорке, США.

Гарун Тазиев скончался в Париже и был похоронен на кладбище Пасси в парижском квартале Пасси.

Библиография (изданное на русском языке)

• Тазиев Г. Кратеры в огне = Craters en feu / Гарун Тазиев; Пер. с франц.. — М.: Географгиз, 1958. — 182 с. — (Путешествия. Приключения. Фантастика). — 40 000 экз. (обл.)
• Тазиев Г. Встречи с дьяволом = Les Rendez-Vous du Diable / Гарун Тазиев; Пер. с франц. В. А. Эпштейна; С предисл. и под ред. Я. М. Света. — М.: Издательство иностранной литературы, 1961. — 104 с. (в пер., суперобл.)
• Тазиев Г. Вулканы = Les Volcans / Гарун Тазиев; Пер. с франц. Н. М. Макаровой. — М.: Издательство иностранной литературы, 1963. — 120 с. (в пер., суперобл.)
• Тазиев Г. Когда земля дрожит = Quand la terre tremble / Гарун Тазиев; Пер. с франц. Е. Краснокутской и П. Гурова; Предисл. и примеч. Н. В. Шебалина. — М.: Мир, 1968. — 252 с. (обл.)
• Тазиев Г. Встречи с дьяволом: (Кратеры а огне. Вода и пламень. Встречи с дьяволом. Этна и вулканологи) / Гарун Тазиев; Пер. с франц.; Послесл. Е. К. Мархинина. — М.: Мысль, 1976. — 384, [24] с. — (XX век: Путешествия, Открытия, Исследования). — 150 000 экз. (в пер., суперобл.)
  • Тазиев Г. Встречи с дьяволом: (Кратеры а огне. Вода и пламень. Встречи с дьяволом. Этна и вулканологи) / Гарун Тазиев; Пер. с франц. А. Соколовой, М. Беленького, В. Эпштейна; Послесл. Е. К. Мархинина. — М.: Терра, 1997. — 384 с. — (Терра инкогнита). — ISBN 5-300-01197-5. (в пер.)
• Тазиев Г. Запах серы / Гарун Тазиев; Пер. с франц.. — М.: Мысль, 1980. — 224 с. — 150 000 экз. (обл.) (Ньирагонго, или запретный вулкан; 25 лет на вулканах мира; Запах серы. Экспедиция в Афар)
• Тазиев Г. На вулканах: Суфриер. Эребус. Этна / Гарун Тазиев; Пер. с франц. М. Исакова и В. Котляра; Под ред. д-ра геол.-мин. наук М. Г. Леонова. — М.: Мир, 1987. — 264 с. — 100 000 экз. (в пер.) (изданные под одной обложкой его книги "Суфриер и другие вулканы" (1978), "Эребус - антарктический вулкан" (1978), "Этна" (1984))

Фильмография

• Les Rendez-vous du Diable, 1958—1959.
• Le Volcan interdit, 1966
• La Terre, son visage de Jean-Luc Prévost — éd. Société nationale de télévision française, 1984, série Haroun Tazieff raconte sa terre, vol.1.
• La Mécanique de la Terre de Jean-Luc Prévost — éd. Société nationale de télévision française, 1984, série Haroun Tazieff raconte sa terre, vol.2.
• Les Colères de la Terre de Jean-Luc Prévost — éd. Société nationale de télévision française, 1984, série Haroun Tazieff raconte sa terre, vol.3.
• Les Déserts arides de glaces de Jean-Luc Prévost — éd. Société nationale de télévision française, 1984, série Haroun Tazieff raconte sa terre, vol.4.
• Les Eléments naturels qui façonnent le paysage de la Terre de Jean-Luc Prévost — éd. Société nationale de télévision française, série Haroun Tazieff raconte sa terre, vol.5.
• Haroun Tazieff et les volcans de Jean-Luc Prévost — éd. Société nationale de télévision française, 1984, 2 films, série Haroun Tazieff raconte sa terre, vol. 6 et 7.
• Volcans d’Europe et de France — éd. Radio-France, 1984, série Haroun Tazieff raconte sa terre, vol.8.
• Retour à Samarkand — 1991 (série télévisée)

Литература

• Мархинин Е. К. Неутомимый исследователь вулканов // Тазиев Г. Встречи с дьяволом: (Кратеры а огне. Вода и пламень. Встречи с дьяволом. Этна и вулканологи) / Гарун Тазиев; Пер. с франц. — М.: Мысль, 1976. — С. 371-380. — 384, [24] с. — (XX век: Путешествия, Открытия, Исследования). — 150 000 экз.

Отрывок, характеризующий Тазиев, Гарун

Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.