Трагедия в Кане (1996)
Трагедия в Кане (1996) — обстрел израильской артиллерией поста миротворческих сил ООН в Ливане, в результате которого погибло около 100 беженцев (из них 52 детей) и ранено более 116 беженцев, находившихся под защитой ООН.
Содержание
Обстрел
Обстрел произошёл 18 апреля 1996 года в период проведения Армией обороны Израиля военной операции «Гроздья гнева». К этому моменту на посту миротворцев ООН из фиджийского контингента возле деревни Кана (Южный Ливан) скопилось около 800 ливанских беженцев, покинувших свои дома из-за бомбардировок.
Согласно отчёту ООН, непосредственно перед обстрелом боевики «Хизбаллы» выпустили
- от 2 до 3 ракет — между 12:00 и 14:00 с позиций, расположенных в 350 метрах от поста;
- от 4 до 5 ракет — между 12:30 и 13:00 с позиций, расположенных в 600 метрах от поста;
- от 5 до 8 миномётных снарядов (120 мм) — за 15 минут до израильского обстрела с позиций, расположенных в 220 метрах от центра поста. Согласно показаниям свидетелей данные позиции Хезбаллы были развёрнуты в этот же день между 11:00 и 12:00 в отсутствие какого либо противодействия со стороны персонала ООН (в отчёте отмечено, что 15 апреля один из миротворцев ООН был ранен боевиками в грудь при попытке противодействия обстрелам Хизбаллы).
В отчёте также отмечено, что несколько боевиков («неизвестно, до или после совершения (ими) обстрелов») перешли под укрытие поста, туда, где находились их семьи.[1]
Непосредственно после 14:00 последовал израильский обстрел, который вёлся самоходными артиллерийскими установками M109, причём часть снарядов разорвалась непосредственно на территории поста, что привело к гибели 102 (по другим данным, 106) беженцев.
Последствия
Израиль немедленно выразил сожаление в связи с гибелью большого числа мирных жителей. Израильские и американские представители обвинили «Хизбаллу» в использовании мирных жителей в качестве «живых щитов»[2][3].
Согласно заключению официального расследования ООН,Согласно данным ООН, в момент бомбардировки над постом находились два израильских беспилотных летающих аппарата. Израиль отрицает, что они находились там до начала обстрела[2][1].Хотя возможность этого не может быть полностью отвергнута, маловероятно, что обстрел поста Объединённых Наций стал результатом грубых технических и/или процедурных ошибок.— [1]
Израиль категорически отверг результаты этого расследования, назвав его неточным и односторонним, заявив, что целью обстрела не был пост ООН в Кане, а позиции Хезбаллы, с которых были выпущены ракеты и миномётные снаряды. МИД Израиля также выразил недоумение, почему в отчёте не осуждено «циничное использование» Хезбаллой мирных жителей в качестве «живых щитов», и расположение её боевых позиций в непосредственной близости к посту ООН.[2]
Международная правозащитная организация Amnesty International провела своё расследование и пришла к выводу что: "израильская армия намеренно подвергла обстрелу пост ООН, хотя мотивы этих действий остаются невыясненными.[4]
На месте трагедии установлен мемориал с именами всех погибших.
См. также
Напишите отзыв о статье "Трагедия в Кане (1996)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [domino.un.org/UNISPAL.NSF/0/62d5aa740c14293b85256324005179be?OpenDocument LETTER DATED 7 MAY 1996 FROM THE SECRETARY-GENERAL ADDRESSED TO THE PRESIDENT OF THE SECURITY COUNCIL] (англ.). un.org (S/1996/337 7 May 1996). Проверено 20 октября 2013.
- ↑ 1 2 3 [www.mfa.gov.il/mfa/foreignpolicy/terrorism/hizbullah/pages/response%20to%20un%20secretary-s%20report%20on%20kana%20incident.aspx RESPONSE TO UN SECRETARY-S REPORT ON KANA INCIDENT-09-May-96] (англ.). МИД Израиля (Jerusalem, 9 May 1996). Проверено 20 октября 2013.
- ↑ Steven Erlanger. [www.nytimes.com/1996/04/21/world/christopher-sees-syria-chief-in-bid.html Christopher Sees Syria Chief in Bid on Lebanon Truce]. (quoting State Department spokesman Nicholas Burns). New York Times (April 21, 1996). Проверено 20 октября 2013.
- ↑ [web.amnesty.org/library/Index/engMDE150421996 Unlawful Killings During Operation "Grapes of Wrath"](недоступная ссылка — история). Amnesty International (July 1996). Проверено 13 июля 2006. [web.archive.org/20060725230544/web.amnesty.org/library/Index/engMDE150421996 Архивировано из первоисточника 25 июля 2006].
|
Это заготовка статьи о войне. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Трагедия в Кане (1996)Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.– Ну, что, мой друг? – спросила графиня. – Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала… – Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги. Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню. – Вот Борису от меня, на шитье мундира… Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны… Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее. В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой. Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников. – Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите? – Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение… Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием. Навигация |
