Флитская тюрьма

Флитская тюрьма
Во дворе Флитской тюрьмы, около 1808 года. Рисунок Рудольфа Аккермана.
Расположен	Лондон, Англия
Статус	Разрушен в 1846 г.
Дата открытия	1197 г.

Флитская тюрьма (англ. Fleet Prison) — печально известная лондонская тюрьма. Была построена еще в 1197 году и использовалась до 1844 года. В 1846 году была разрушена. Здание тюрьмы располагалось на месте перекрещивания Феррингдон и Флит-стрит, на восточном берегу мелкой лондонской речки — Флит.

Этимология

Название тюрьмы происходит от названия реки, на восточном побережье которой и была возведена тюрьма, то есть Флит. Слово Флит, от англо-саксонского fleot, означает «приливный канал». Дело в том, что уровень воды в реке крайне переменчив.

Исторические сведения

Тюрьма была построена в 1197 году на той улице, что сейчас называется Феррингдон-стрит. Известно, что в тюрьме содержались лица осужденные Звёздной палатой, арестанты Канцлерского суда, а также должники.

В ходе истории сооружение здания неоднократно повреждалось. Например, в 1381 году, во время крестьянского восстания, часть здания была разрушена. 4 сентября 1666 года, во вторник, когда в Лондоне бушевал Великий пожар, здание сгорело дотла; заключенных эвакуировали в самый последний момент. После сэр Джереми Вичкоут, тогдашний начальник тюрьмы, снял здание в Ламбете для временного размещения заключенных, само здание Флитской тюрьмы было восстановлено на прежнем месте.

В XVIII веке Флитская тюрьма использовалась для содержания должников и банкротов. В тюрьме также располагалась «бедная сторона» — место заключения нищих. Какое-то время в стене Флитской тюрьмы была вставлена железная клетка, через которую нищие просили милостыню у прохожих. Описание такого сооружения встречается в романе Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»:

Еще свежо в памяти то время, когда в стену Флитской тюрьмы была вделана железная клетка, в которой помещался голодный на вид человек и, побрякивая время от времени кружкою с деньгами, заунывно восклицал: «Не забывайте нищих должников, не забывайте нищих должников!»

Среди руководителей Флитской тюрьмы иногда встречались лица, связанные с криминалом. Печально известна история с Томом Бэмбриджем, руководившим тюрьмой в середине XVIII века. Последний был обвинен в вымогательстве. Также упоминания о жестоком обращении с заключёнными имеются в воспоминаниях Джона Лилбёрна, в которых описывается, что на него натравили пару собак и он в течение двух часов был вынужден бегать от них.

Известные заключенные

• Джон Донн — английский поэт-метафизик, священник. Был заключен 1601 году, благодаря стараниям своего тестя, который был недоволен браком своей дочери.
• Джон Клеланд — писатель XVIII века, известный своими скандальными произведениями.
• Чарльз Клерк — английский моряк, путешествовавший с Джеймсом Куком.
• Генри Барроу — английский религиозный деятель, пуританин.
• Уильям Смит — известный британский геолог.
• Уильям Пенн
• Эдвард Флойд - эквайр, осужденный палатой лордов в 1621 году за оскорбление принцессы Елизаветы.

Вымышленные заключенные

• Сэмюэл Пиквик — главный герой романа Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба».

Ссылки

• The London Encyclopaedia, Ben Weinreb & Christopher Hibbert, Macmillan, 1995, ISBN 0-333-57688-8

Отрывок, характеризующий Флитская тюрьма

– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.