Флоренский, Кирилл Павлович

Кирилл Павлович Флоренский
Дата рождения:	27 декабря 1915(1915-12-27)
Место рождения:	Сергиев Посад, Российская империя
Дата смерти:	9 апреля 1982(1982-04-09) (66 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	геохимия, планетология
Место работы:	Институт геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского, Институт космических исследований
Учёная степень:	кандидат геолого-минералогических наук
Альма-матер:	Московский геологоразведочный институт
Научный руководитель:	В. И. Вернадский
Известные ученики:	А. В. Иванов
Известен как:	основатель сравнительной планетологии; исследователь Куликовской битвы
Награды и премии:

Кири́лл Па́влович Флоре́нский (27 декабря 1915, Сергиев Посад — 9 апреля 1982, Москва) — советский геохимик и планетолог, второй сын философа Павла Флоренского.

Биография

Учился в Московском заочном геологоразведочном институте, в который поступил в 1932 году. После окончания работал в Биогеохимической лаборатории под началом В. И. Вернадского. В 1958 году получил учёную степень кандидата геолого-минералогических наук, защитив диссертацию по геохимии природных газов Восточной Сибири.

Годы войны

Маскировочные краски (1941—1942)

После начала Великой Отечественной войны К. П. Флоренский, работал под руководством академика А. Е. Ферсмана в Оборонной комиссии «Наука — войне» Отделения геолого-географических наук АН СССР. В декабре 1941 г. он создал дешёвую маскировочную краску, с помощью которой удалось сделать «невидимыми» обмундирование и военную технику. До этого для окрашивания в защитный зелёный цвет использовались хромовые краски. У немецких лётчиков был очки со спектральным светофильтром на хром, благодаря чему всё, покрашенное хромовой краской, ярко выделялось на местности. К. П. Флоренский предложил в качестве красящего вещества двухвалентное железо, дающее зелёную окраску растениям. Такую краску стали производить на основе минерала глауконита, запасы которого широко распространены. К. П. Флоренский разработал технологию изготовления пигмента применительно к глаукониту из Лопатинского фосфоритового рудника близ города Воскресенска в Подмосковье — крупнейшего в Европе месторождения фосфоритов. Через очки со спектральным фильтром военные объекты, окрашенные такой краской, оказалась неразличимыми на фоне природных объектов .

Зимой 1941/1942 гг. К. П. Флоренский занимался изучением свойств белых маскировочных красок с помощью изготовленного им портативного фотометра. Работа по глаукониту была представлена А. Е. Ферсманом в Президиум АН СССР в качестве кандидатской диссертации, но защитить её К. П. Флоренскому не пришлось, поскольку он оказался на фронте.

Служба в армии (1942—1946)

В сентябре 1942 г. К. П. Флоренский был призван в армию, несмотря на освобождение от военной службы по зрению (сильная близорукость). В составе 54-го гвардейского артиллерийского (впоследствии — Познанского Краснознаменного ордена Кутузова) полка 27-й гвардейской стрелковой (впоследствии — Омско-Новобугской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого) дивизии 8-й гвардейской армии (до 16 апреля 1943 г. — 62-я армия) прошёл от Сталинграда до Берлина через Курскую дугу, Украину, Белоруссию и Польшу. Участвовал в обороне Сталинграда, форсировании Дона, Днепра, Западного Буга, Вислы и Одера, в освобождении Варшавы и взятии Берлина.

Отличился и получил награды в боях во время Никопольско-Криворожской наступательной операции (январь 1944 г.), Люблин-Брестской операции (июль 1944 г.) и Варшавско-Познанской наступательной операции (январь 1945 г.).

Закончил войну командиром топографо-вычислительного взвода артиллерийской разведки дивизиона. По окончании войны служил в Группе советских оккупационных войск в Германии. После демобилизации в апреле 1946 г. вернулся к научной работе.

Тунгусский метеорит

В 1950-е годы заинтересовался проблемой Тунгусского метеорита. Трижды проводил полевые исследования в районе Тунгусской катастрофы (1953, 1958 и 1961 гг.). По результатам исследований выдвинул в 1959 году гипотезу о том, что Тунгусское событие было столкновением Земли с кометой, при котором неустойчивые химические соединения, входящие в голову кометы, соприкоснувшись с атмосферным кислородом, могли среагировать, произведя взрыв. В 1961 году был назначен руководителем Тунгусской метеоритной экспедиции Комитета по метеоритам Академии наук СССР, собравшей важные сведения с места падения. В частности, было установлено, что территория, на которой взрывом повален лес, имеет форму «бабочки». Это помогло точно установить направление полёта взорвавшегося небесного тела.

Сравнительная планетология

К. П. Флоренский считается одним из основателей сравнительной планетологии. Заведовал лабораторией сравнительной планетологии в Институте космических исследований АН СССР (1967—1974), переведённой с 1975 года в Институт геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского АН СССР (ГЕОХИ). Участвовал в космических исследованиях Луны, Марса и Венеры.

Лаборатория К. П. Флоренского была ответственной за выбор участков для посадки автоматических станций на Луне и планетах, имеющих одновременно и научный интерес для геологических исследований, и безопасный в инженерном отношении рельеф местности, позволяющий выполнить уверенную посадку на поверхность. В частности, были обеспечены полёты станций «Луна-16», «Луна-20» и «Луна-24», доставивших на Землю образцы грунта из трёх различных по геологическому строению районов Луны. С помощью передвижных аппаратов «Луноход-1» и «Луноход-2» были проведены геологические исследования на равнинной местности в Море Дождей и Море Ясности, а также в холмистой местности на окраине лунного материка к югу от кратера Лемонье.

«Кирилл Павлович имел всего лишь степень кандидата геолого-минералогических наук, но без его подписи на документах ни один советский космический аппарат не летал к Луне и планетам». — Академик В. Л. Барсуков, директор ГЕОХИ

С помощью газоанализаторов конструкции К. П. Флоренского, установленных на автоматической станции «Венера-4», впервые были проведены прямые определения химического состава атмосферы Венеры (1967).

Установив на посадочное кольцо станций «Венера-13» и «Венера-14» асбестовую пластину, пропитанную специально подобранным реагентом (геохимический индикатор «Контраст»), К. П. Флоренский с сотрудниками в 1982 г. впервые измерили количество кислорода непосредственно близ раскалённой поверхности Венеры. Это помогло понять в какой окислительно-восстановительной обстановке находятся горные породы Венеры и как это влияет на их эволюцию.

По результатам изучения геологического строения поверхности Марса с помощью космических снимков, полученных в 1974 году автоматическими станциями «Марс-4» и «Марс-5» К. П. Флоренский с сотрудниками впервые установили наличие внутри крупных марсианских кратеров отложений материала, напоминающих озёрные. Впоследствии, при проведении более детальной съёмки, это подтвердилось и сейчас такие участки считаются наиболее перспективными для поисков следов жизни на Марсе и исследуются с помощью марсоходов.

«Кирилл Павлович не был узким геологом, или геохимиком, или геофизиком; он был воистину философом природы, как сказали бы в старину, естествоиспытателем. Беседы с ним всегда доставляли чувство глубокого наслаждения, своего рода разговора с мудрецом». — Профессор А. А. Гурштейн, доктор физ.-мат. наук

Избранные публикации

Монографии

• Флоренский К. П., Базилевский А. Т., Бурба Г. А. и др. Очерки сравнительной планетологии / Отв. ред. Барсуков В. Л. — М.: Наука, 1981. 326 с.
• Базилевский А. Т., Иванов Б. А., Флоренский К. П. и др. Ударные кратеры на Луне и планетах / Отв. ред. Садовский М. А. — М.: Наука, 1983. 200 с.

Избранные научные статьи

• Флоренский К. П. [tunguska.ru/forum/index.php?topic=937.0;wap2 Некоторые впечатления о современном состоянии района падения Тунгусского метеорита 1908 г.] // Метеоритика. — 1955. — Вып. 12. — С. 62—71.
• Флоренский К. П. и др. Предварительные результаты работ Тунгусской метеоритной экспедиции 1958 г. // Метеоритика. — 1960. — Вып. 19. — С. 103—134.
• Флоренский К. П. Предварительные результаты работ Тунгусской метеоритной комплексной экспедиции 1961 г. // Метеоритика. — 1963. — Вып. 23. — С. 3—29.
• Флоренский К. П. Проблема космической пыли и современное состояние изучения Тунгусского метеорита // Геохимия. — 1963. — № 3. — С. 284—296.
• Флоренский К. П. О начальном этапе дифференциации вещества Земли // Геохимия. — 1965. — № 8. — С. 909—917.
• Виноградов А. П., Сурков Ю. А., Флоренский К. П., Андрейчиков Б. М. Определение химического состава атмосферы Венеры по данным автоматической станции «Венера-4» // Докл. АН СССР. — 1968. — Т. 179. — №1. — С. 37-40.
• Флоренский К. П., Иванов А. В., Кирова О. А., Заславская Н. И. Фазовый состав мелкодисперсного внеземного вещества из района Тунгусской катастрофы // Геохимия. — 1968. — № 10. — С. 1174—1182.
• Иванов А. В., Флоренский К. П. Мелкодисперсное космическое вещество из нижнепермских солей // Астрон. вестн. — 1969. — Т. 3. — Вып. 1. — С. 45—49.
• Иванов А. В., Флоренский К. П. Интенсивность выпадения мелкодисперсного космического вещества на Землю // Геохимия. — 1970. — № 11. — С. 1365—1372.
• Флоренский К. П., Базилевский А. Т., Гурштейн А. А. и др. [www.planetology.ru/panoramas/florenskij_1974_geologo-morfologicheskij_analiz_rajona_raboty_lunokhoda-2_text.pdf?language=russian Геолого-морфологический анализ района работы «Лунохода-2»] // Докл. АН СССР. — 1974. — Т. 214. — № 1. — С. 75-78.
• Флоренский К. П., Иванов А. В., Базилевский А. Т. Роль экзогенных факторов в формировании лунной поверхности // Космохимия Луны и планет. — М.: Наука. — 1975. — С. 439—452.
• Флоренский К. П., Базилевский А. Т., Бурба Г. А. Геолого-морфологический анализ района посадки станции «Луна-24» // Докл. АН СССР. — 1977. — Т. 233. — № 5. — С. 936–939.
• Флоренский К. П., Базилевский А. Т., Зезин Р. Б. и др. Геолого-морфологические исследования лунной поверхности // Передвижная лаборатория на Луне — Луноход-1 / Ред. Виноградов А. П. — М.: Наука. — 1978. — С. 102–135.
• Флоренский К. П., Базилевский А. Т., Пронин А. А., Бурба Г. А. Результаты геолого-морфологического анализа панopaм Beнepы // Первые панорамы поверхности Венеры / Ред. Келдыш М. В. — М.: Наука. — 1979. — С. 107—127.
• Флоренский К. П., Базилевский А. Т., Бобина Н. Н. и др. Поверхность Марса // Поверхность Марса. — М.: Наука. — 1980. — С. 107-149.
• Флоренский К. П., Николаева О. В., Волков В. П. и др. Об окислительно-восстановительных условиях на поверхности Венеры по данным геохимического индикатора «Контраст» на станциях «Венера-13» и «Венера-14» // Космич. исслед. — 1983. — Т. XXI. — Вып. 3. — С. 351-354.
• Флоренский К. П. Где произошло Мамаево побоище? // Природа. — 1984. — № 8 (828).

Авторское свидетельство

• Флоренский К. П., Комаров Б. В., Волков В. П., Николаева О. В., Кудряшова А. Ф., Башкирова А. С., Чайкина Е. А. Авторское свидетельство СССР № 736751 «Цветной индикатор окислительно-восстановительной среды высокотемпературных газов». Приоритет 28 июля 1978. Опубл. в Бюлл. изобретений 23 мая 1986.

Награды

• Орден Отечественной войны II степени (1945) — за оперативную засечку вражеских целей, обеспечившую их подавление при артиллерийском наступлении и прорыве обороны противника 14 января 1945 г. у местечка Гловачув (Польша) (Варшавско-Познанская наступательная операция)
• Орден Трудового Красного Знамени (1970) — за успешное выполнение специального задания Правительства СССР (участие в создании и запуске автоматической космической станции «Луна-16», доставившей образец лунного грунта)
• Орден Красной Звезды (1944) — за быструю и точную топографическую привязку целей для артиллерии при прорыве обороны у села Мацеюв 18 июля 1944 г. и при форсировании реки Западный Буг 20 июля (Люблин-Брестская операция)
• Орден «Знак Почёта» (1981)
• Медаль «За отвагу» (1944) — за участие в артподготовке при прорыве немецкой обороны у хутора Бузулук 31 января 1944 г., когда с передового наблюдательного пункта выполнил целеуказания на 32 огневые точки противника (Никопольско-Криворожская наступательная операция)
• Медаль «За трудовую доблесть»
• Медаль «За оборону Сталинграда» (1942)
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За взятие Берлина»
• Медаль «За освобождение Варшавы»
• Медаль «Ветеран труда»
• 5 юбилейных медалей (к 100-летию Ленина, к 20- и 30-летию Победы, к 50- и 60-летию Вооружённых сил)

Память

Кратер Флоренский (Florensky) на обратной стороне Луны назван Международным астрономическим союзом в 1985 г. в честь К. П. Флоренского.

В 1999 г. Международная минералогическая ассоциация зарегистрировала новый минерал флоренскиит (florenskyite), FeTiP — первый природный фосфид литофильного химического элемента. Этот неизвестный ранее на Земле минерал был обнаружен в метеорите Кайдун (Kaidun) учеником К. П. Флоренского доктором геолого-минералогических наук А. В. Ивановым.

Медаль Ранкорна—Флоренского учреждена Европейским союзом наук о Земле в знак признания научных достижений двух выдающихся европейских планетологов — С. К. Ранкорна (Великобритания) и К. П. Флоренского. Этой медалью награждаются учёные за исключительный вклад в планетологию. Лауреаты медали Ранкорна—Флоренского: Г. Вэнке (H. Wänke, ФРГ, 1999), А. Т. Базилевский (Россия, 2000), У. Хартманн и Г. Нойкум (W. K. Hartmann and G. Neukum, США и ФРГ, 2002), В. Н. Жарков (Россия, 2004), К. Сотэн (C. Sotin, Франция, 2008), Дж. Хэд (J. W. Head, США, 2010), Т. Спон (T. Spohn, ФРГ, 2013).

Ссылки

• [www.gpntb.ru/win/mentsin/mentsin242ba.html Кирилл Павлович Флоренский (1915—1982) // Историко-астрономические исследования.] Вып. ХХ. С. 227—309.
• [nmishin.livejournal.com/23149.html Кирилл Павлович Флоренский (1915—1982)]
• [planetology.ru/florensky/documents/1.3.05.pdf?language=russian Волков П. П. Кирилл Павлович Флоренский]

Литература

• Памяти К. П. Флоренского // Геохимия. — 1982. — № 8. — С. 1214—1215.
• Зоткин И. Т. К. П. Флоренский и Тунгусское падение // Историко-астрономические исследования. Вып. 20. М., 1988. С. 246—257.
• Оноприенко В. И. Флоренские. — М.: Наука, 2000. — 349 с. ISBN 5-02-002530-5

Отрывок, характеризующий Флоренский, Кирилл Павлович

– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.