Франсуаза Алансонская
Поделись знанием:
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
| Франсуаза Алансонская | |
| Отец: | Рене (герцог Алансона) |
|---|---|
Франсуаза Алансонская (фр. Françoise d'Alençon; 1490 — 14 сентября 1550) — герцогиня де Бомон и дю Мэн с 1543 года. Старшая дочь Рене Алансонского и его жены Маргариты Лотарингской, младшая сестра умершего бездетным Карла IV, герцога Алансонского.[1]
Сестра и наследница Карла IV, герцога Алансонского, она была лишена наследства её невесткой Маргаритой Наваррской, сестрой короля Франции Франциска I.
Её сын Антуан де Бурбон, однако, женился на Жанне III, королеве Наварры, рождённой во втором браке Маргариты и Генриха II Наваррского.
Франсуаза д’Алансон скончалась 14 сентября 1550 года в замке Ла-Флеш.
Семья
1-й муж: с 6 апреля 1505 года (контракт) Франсуа II (ум. 1512), герцог де Лонгвиль; Дети:
- Рене (1508 — 2 мая 1515) 4-я графиня де Дюнуа, де Танкарвиль и де Монтгомери
- Жак (ок. 1511—1512)
2-й муж: с 18 мая 1513 года (контракт) Карл IV де Бурбон (1489—1537), герцог Вандом От этого брака родились 13 детей:
- Луи де Бурбон (23 сентября 1514 — 7 апреля 1516), граф де Марль
- Мария де Бурбон (29 октября 1515 — 28 сентября 1538)
- Маргарита де Бурбон (26 октября 1516 — 20 октября 1589), в 1538 году вышла замуж за герцога Франциска I Неверского (1516—1561)
- Антуан де Бурбон (22 апреля 1518 — 17 ноября 1562), 2-й герцог де Вандом, король Наварры
- Франсуа (23 сентября 1519 — 23 февраля 1546), граф д’Энгиен, не был женат
- Мадлен де Бурбон (3 февраля 1521 — ноябрь 1561), настоятельница монастыря Сен-Круа в Пуатье
- Луи де Бурбон (3 мая 1522 — 25 июня 1525)
- Карл (22 декабря 1523 — 9 мая 1590), архиепископ Руана, был выдвинут католиками как претендент на престол (Карл X)
- Катрин де Бурбон (18 сентября 1525 — 27 апреля 1594), настоятельница монастыря в Суассоне
- Рене де Бурбон (6 февраля 1527 — 9 февраля 1583), настоятельница Шелльского монастыря с 1579
- Жан де Бурбон (16 июля 1528 — 10 августа 1557), граф де Суассон и д'Энгиен, герцог д’Эстутвиль с 1557, в 1557 году женился на своей кузине Марии, герцогине д’Эстувиль (1539—1601)
- Людовик I Бурбон, принц де Конде (7 мая 1530 — 13 марта 1569), был женат на Элеоноре де Рой. Родоначальник рода Конде, крупный военачальник, участник религиозных войн.
- Элеонора де Бурбон (18 января 1532 — 26 марта 1611), настоятельница Фонтевро с 1575
Напишите отзыв о статье "Франсуаза Алансонская"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p11373.htm thePeerage.com — Person Page 11373]
Отрывок, характеризующий Франсуаза Алансонская
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
