Конде, Людовик I Бурбон
| Людовик I де Бурбон-Конде фр. Louis Ier de Bourbon-Condé<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Людовика I де Бурбон-Конде.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1546 — 13 марта 1569 | |||
| Предшественник: | должность учреждена | ||
| Преемник: | Генрих I Бурбон | ||
| Рождение: | 7 мая 1530 Вандом (ныне — в департаменте Луар и Шер; Франция) | ||
| Смерть: | 13 марта 1569 (38 лет) Жарнак (ныне в департаменте — Шаранта; Франция) | ||
| Род: | Бурбоны, Конде | ||
| Отец: | Карл IV де Бурбон | ||
| Мать: | Франсуаза Алансонская | ||
| Супруга: | 1-я: Элеонора де Руа 2-я: Франсауза Орлеанская Лонгвиль | ||
| Дети: | От 1-го брака: сыновья: Генрих I Бурбон, Карл де Бурбон, Франсуа де Бурбон-Конти, Карл II де Бурбон, Луи де Бурбон дочери: Маргарита, Мадлен, Екатерина От 2-го брака: сыновья: Карл де Бурбон-Суассон, Луи де Бурбон, Бенджамин де Бурбон | ||
Людовик I де Бурбон-Конде (7 мая 1530, Вандом, Луар и Шер, Франция — 13 марта 1569, Жарнак, Шаранта, Франция) — принц де Конде, родоначальник рода Конде.
Биография
Во время раздоров между Гизами и Бурбонами, Конде, женатый на племяннице Колиньи, стал главой гугенотского заговора в Амбуазе. Заговор был открыт, Конде приговорён к смерти, но спасён Франциском II (1560).
Командуя гугенотами, Конде (1562) начал первую религиозную войну, взяв города Орлеан, Руан и др., но в конце этого года был разбит при Дрё; раненый и взятый в плен, он заключил мир в Амбуазе (1563).
После нескольких лет бездействия Конде снова взялся за оружие и попытался захватить короля Карла IX в Мо. После сражения при Сен-Дени принц осадил и взял Шартр (28 февраля — 15 марта 1568), но 26 марта 1568 года вторично заключил мир с двором. Удачно избегнув покушения противников, Конде начал новую войну (1569) и в сражении при Жарнаке был ранен, взят в плен и убит бароном де Монтескью по приказу герцога Анжуйского.
Брак и дети
22 июня 1551 года Людовик I де Бурбон-Конде вступил в брак с Элеонорой де Руа (24 февраля 1535 — 23 июля 1564, Конде-ан-Бри). В этом браке было рождено 8 детей:
- Генрих I Бурбон, принц Конде (1552 — 1588)
- Маргарита де Бурбон (1556, умерла в младенчестве)
- Шарль де Бурбон (1557-1558), граф де Валери
- Франсуа де Бурбон-Конти (19 августа 1558 — 3 августа 1614), принц Конти, суверенный князь Шато-Рено
- Луи де Бурбон (1562 — 1563, умер в младенчестве)
- Карл II де Бурбон (19 августа 1562 — 30 июля 1594), архиепископ Руана с 1594
- Мадлен де Бурбон (1563 — 1563, умерла в младенчестве)
- Катрин де Бурбон (1564, умерла в младенчестве)
8 ноября 1565 года Людовик вступил в брак с Франсаузой Орлеанской Лонгвиль (5 апреля 1549, Шатодён — 11 июня 1601, Париж) родились:
- Карл де Бурбон-Суассон, граф Суассон и Дрё (3 ноября 1566 — 1 ноября 1612)
- Луи де Бурбон-Конде (1567 — 1568, умер в младенчестве)
- Бенжамин де Бурбон-Конде (1569 — 1573, умер в детстве)
От Изабеллы де ла Тур он имел внебрачного сына (род. 1564)
Напишите отзыв о статье "Конде, Людовик I Бурбон"
Ссылки
- [www.britannica.com/EBchecked/topic/131367 Louis I de Bourbon, prince de Condé] (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online. Проверено 27 июня 2012.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Конде, Людовик I Бурбон
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
