Карл III (король Испании)

Карл III Carlos III<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Испании
10 августа 1759 — 14 декабря 1788
Предшественник:	Фердинанд VI
Преемник:	Карл IV
Король Неаполя и Сицилии
октябрь 1735 — 10 августа 1759
(под именем Карл VII)
Предшественник:	Карл VII
Преемник:	Фердинанд IV
Герцог Пармы
26 февраля 1731 — октябрь 1735
(под именем Карл I)
Предшественник:	Антонио Фарнезе
Преемник:	Карл VI
Рождение:	20 января 1716(1716-01-20) Мадрид, Испания
Смерть:	14 декабря 1788(1788-12-14) (72 года) Мадрид, Испания
Место погребения:	Эскориал
Род:	Бурбоны
Отец:	Филипп V
Мать:	Елизавета Фарнезе
Супруга:	Мария-Амалия Саксонская
Автограф:
Монограмма:
Награды:	Испанские: Неаполя и Сицилии: Иностранные:

Карл III (исп. Carlos III; 20 января 1716 — 14 декабря 1788) — король Испании с 1759 года, герцог Пармский (под именем Карл I) в 1731—1734 годах, король Неаполя и Сицилии (под именем Карл VII) в 1734—1759 годах, из династии Бурбонов, сын Филиппа V и его 2-й жены, Елизаветы Фарнезе, двоюродный брат Людовика XV. Представитель просвещённого абсолютизма, провёл эффективные реформы государственного управления и экономики.

Неаполитанский король

Карл благодаря усилиям своей деятельной матери (последней в доме Фарнезе) был признан герцогом Пармы, а также наследником её бездетных родственников — правителей Пьяченцы и Тосканы. Бабушка Карла, Доротея София Нойбургская, стала регентом в этих владениях.

В 1734 году Карл овладел Неаполем и Сицилией и, признанный по Венскому трактату 1735 года их королём, принужден был отказаться от остальных итальянских владений в пользу своего брата Филиппа, а также Франца Стефана Лотарингского. От первого из них происходят Пармские Бурбоны.

Находясь под влиянием идей просветителей и своего министра Тануччи, Карл провёл в Неаполе целый ряд благодетельных реформ, доставивших ему большую популярность.

Карл перевёз с собой из Пармы в Неаполь картинную галерею своих предков Фарнезе (ныне музей Каподимонте). Монархи того времени предпочитали жить со своими дворами в удалении от суеты столиц, в загородных резиденциях наподобие французского Версаля. Все неаполитанские короли с XV века жили в Испании, поэтому близ Неаполя ничего подобного не было.

Поначалу Карл велел построить новый королевский дворец в Портичи, а вдоль ведущей к нему «золотой мили» стали строить свои виллы его придворные. Довольно скоро выяснилось, что нахождение дворца на морском побережье делает его удобной мишенью для неприятельского флота. Пришлось заложить новую королевскую резиденцию в глубине полуострова — грандиозный Казертский дворец.

Либерального направления придерживался Карл и в Испании, королём которой стал по смерти своего брата, Фердинанда VI 10 августа 1759 года. Согласно действовавшим в то время международным договорённостям, при вступлении на испанский престол Карл отрёкся от неаполитанского в пользу своего третьего сына, малолетнего Фердинанда (Фердинанда IV Неаполитанского, впоследствии Фердинанда I, короля Обеих Сицилий).

Успешные реформы и экономический рост

В царствование Карла (1759—1788) Испания продолжила оправляться от того материального и нравственного упадка, в который приведена была в XVII веке. Возрождению её много способствовали талантливые и просвещенные министры Аранда, Флоридабланка и Кампоманес. В области администрации, народного хозяйства и просвещения произведены были многие важные преобразования. Наиболее обременительные налоги были отменены, установлена свобода хлебной торговли, улучшены пути сообщения, восстановлен флот, в пустынной местности Сьерры-Морены основаны поселения немецких колонистов. Запрещено было ношение оружия в городах; изданы законы против нищенства и бродяжничества; улицы городов предписано мостить и освещать фонарями; устраивались водопроводы, воздвигались грандиозные здания и т. д. Основано много элементарных училищ, коллегий, военных школ, семинарий; в университетском преподавании произведён ряд важных реформ; учреждены экономические общества и различные академии. Наука в Испании служила руководством для жизни; учёные делались государственными людьми (Кампоманес, Ховельянос и др.), была основана Мадридская астрономическая обсерватория. Народонаселение Испании возросло на 4 млн, доходы государства увеличились втрое.

Народные восстания. Изгнание иезуитов

Но реформы Карла, особенно касавшиеся свободы хлебной торговли, вызывали народные восстания, поддерживаемые невежественным духовенством и иезуитами. Так, 23 марта 1766 года вспыхнул бунт в Мадриде, заставивший Карла удалиться в Аранхуэс; затем происходили беспорядки в Сарагосе, Барселоне, Андалусии, Гипускоа и др. местностях. Король отзывался о народных волнениях так: «Мой народ как ребенок — он плачет, когда его моют». Вредное влияние иезуитов послужило причиной изгнания их из Испании в 1767 году.

Внешняя политика

Во внешней политике Карл придерживался союза с Францией; 25 августа 1761 года он заключил с версальским правительством «семейный договор» («pacte de famille»), вёл неудачную войну с Великобританией и с Португалией (в рамках Семилетней войны) и по Парижскому миру 1763 года уступил Великобритании Флориду и земли на восток и юго-восток от Миссисипи в Северной Америке. Во время войны Великобритании с североамериканскими колониями Испания с Францией поддерживали американцев, и по Версальскому миру (3 сентября 1783 года) Испания получила обратно Флориду и остров Менорку.

Семья

Жена — Мария Амалия Саксонская. От их брака родилось 13 детей, из которых выжили лишь 7.

1. Мария Изабелла Антония (1740—1742)
2. Мария Хосефа Антония (1742)
3. Мария Изабелла Анна (1743—1749)
4. Мария Хосефа Кармела (1744—1801)
5. Мария Луиза (1745—1792), вышла замуж за императора Священной Римской империи Леопольда II
6. Филипп (1747—1777), герцог Калабрийский, исключен из линии наследования по причине умственной неполноценности
7. Карл IV (1748—1819), король Испании. Жена — Мария-Луиза Пармская, его двоюродная сестра
8. Мария Тереза (1749)
9. Фердинанд I (1751—1825), король Обеих Сицилий. Жена — Мария Каролина Австрийская
10. Габриель (1752—1788), женат на инфанте португальской Марианне Виктории
11. Анна Мария (1754—1755)
12. Антонио Паскуаль (1755—1817), женат на своей племяннице Марии Амалии, дочери его брата Карла IV
13. Франсиско Хавьер (1757—1771)

Награды

•  — Орден Святого Януария.

Юбилей

К 200-летию со дня смерти Карла III, в 1988 году в Испании были выпущены почтовая марка и почтовый блок достоинством в 45 песет.

Литература

• Карл III Испанский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ferrer del Rio (1856). Historia del reinado de Carlos III. Madrid.
• Acton, Sir Harold (1956). The Bourbons of Naples, 1734—1825. London: Methuen.
• Lynch, John (1989). Bourbon Spain, 1700—1808. Oxford: Basil Blackwell.
• Petrie, Sir Charles (1977). King Charles III of Spain: An Enlightened Despot. London: Constable.

Родословная

Предки Карла III Испанского

16. Людовик XIII               8. Людовик XIV                       17. Анна Австрийская               4. Людовик Великий Дофин                             18. Филипп IV (король Испании)               9. Мария Терезия Испанская                       19. Изабелла Французская (королева Испании)               2. Филипп V (король Испании)                                   20. Максимилиан I (курфюрст Баварии)               10. Фердинанд Мария (курфюрст Баварии)                       21. Мария Анна Австрийская (курфюрстина Баварии)               5. Мария Анна Баварская (1660—1690)                             22. Виктор Амадей I (герцог Савойский)               11. Генриетта Аделаида Савойская                       23. Кристина Французская               1. Карл III Испанский                                         24. Одоардо Фарнезе (герцог Пармский)               12. Рануччо II Фарнезе                       25. Маргарита Медичи               6. Одоардо Фарнезе, наследный принц Пармы                             26. Франческо I (герцог Модены и Реджо)               13. Изабелла д’Эсте, герцогиня Пармская                       27. Фарнезе, Мария Екатерина               3. Изабелла Фарнезе                                   28. Вольфганг Уильям Нойбургский               14. Филипп Вильгельм (курфюрст Пфальца)                       29. Магдалена Баварская               7. Доротея София Нойбургская                             30. Георг II (ландграф Гессен-Дармштадта)               15. Елизавета Амалия Гессен-Дармштадтская                       31. София Элеонора Саксонская             </center>

Отрывок, характеризующий Карл III (король Испании)

На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.