Фёдоров, Аркадий Васильевич

Аркадий Васильевич Фёдоров
Дата рождения	6 января 1917(1917-01-06)
Место рождения	Иваново
Дата смерти	9 марта 1992(1992-03-09) (75 лет)
Место смерти	Иваново
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1938—1955
Звание	гвардии капитан
Часть	131 иап, 55 иап (16 гв. иап)
Командовал	16 гв. иап
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Аркадий Васильевич Фёдоров (6 января 1917, Иваново — 9 марта 1992, Иваново) — лётчик-ас, заместитель командира эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской Мариупольской истребительной авиационной дивизии 8-й воздушной армии Южного фронта, гвардии капитан, Герой Советского Союза.

Биография

Родился 6 января 1917 года в городе Иваново-Вознесенск (ныне Иваново) в семье рабочего. Русский. Рано остался без матери. Отец с сыновьями переехал в деревню Егорий в 10 км от города (ныне в Ивановском районе). Здесь Аркадий рос и учился, окончил 7 классов. После школы пошёл работать на завод «Ивтекмаш», стал молотобойцем. Занимался в Ивановском аэроклубе.

В Красную Армию призван в 1938 году и по комсомольской путевке направлен в Чкаловское (Оренбургское) военное авиационное училище. Окончив училище в 1940 году, прибыл в 131-й истребительный авиационный полк, базировавшийся на юге Украины. Начало Великой Отечественной войны лейтенант Фёдоров встретил командиром звена. В боях участвовал с первого дня. Уже 22 июня совершил 5 боевых вылетов, а 25 июня открыл личный боевой счёт. Патрулируя над аэродромом, атаковал немецкий разведчик Ju-88 и сбил его залпом реактивных снарядов.

Член ВКП(б)/КПСС с 1942 года. В феврале 1942 года эскадрилья, в которой воевал Фёдоров, была переведена в 55-й (с 7 марта 1942 года — 16-й гвардейский) истребительный авиационный полк. Часто летал ведомым у прославленного аса А. И. Покрышкина. К декабрю 1942 года освоил американский истребитель Р-39 «Аэрокобра» и воевал на нём до Победы.

Весной 1943 года развернулось воздушное сражение на Кубани. В этих схватках Фёдоров проявил себя опытным и решительным командиром. Особенно трудный бой провёл он 29 апреля с большой группой истребителей противника. В том вылете восьмёрка «Аэрокобр» под командой Покрышкина встретила более 80 пикировщиков Ju-87 в сопровождении истребителей. Звено Фёдорова, связав боем истребители противника, обеспечило выполнение основной боевой задачи. Противник потерял 12 самолётов. В ходе Кубанской битвы Фёдоров записал на свой боевой счёт несколько самолётов противника. В одном из боёв был сбит, воспользовался парашютом, но получил ранения в обе ноги.

После излечения в госпитале вернулся в свой полк. Участвовал в боях за освобождение Донбасса. В августе 1943 года, в период боёв над Миус-фронтом, одержал ещё несколько побед. К сентябрю 1943 года заместитель командира эскадрильи гвардии капитан Фёдоров провёл 498 боевых вылетов, в 62 воздушных боях он одержал 16 личных побед и 4 — в группе.

В ноябре 1943 года он был назначен командиром 3-й эскадрильи того же полка. Эскадрилья под его командованием успешно выполнила задачу по прикрытию войск наступающих через Сиваш в Крым. В одном из вылетов на прикрытие переправы лётчики провели бой с 40 бомбардировщиками Ju-87, прикрываемых шестёркой Ме-109. В результате тактически грамотно проведённого боя было сбито 6 «Юнкерсов» и 2 «Мессершмитта».

В начале 1944 года Фёдоров был назначен штурманом полка. Заслуженную награду Герой получил вместе с А. И. Покрышкиным, получавшим третью «Золотую Звезду», в начале октября 1944 года в Кремле из рук Н. М. Шверника.

С полком Фёдоров участвовал в боях за освобождение правобережной Украины, Белоруссии, Польши, стал заместителем командира полка. Продолжал лично летать на боевые задания, участвовать в воздушных боях. В одном из вылетов на подступах к Одеру во главе восьмёрки истребителей провёл воздушный бой с пикировщиками Ju-87. В первой же атаке с напарником сбили два истребителя врага. Гитлеровцы потеряли в этой схватке ещё 5 самолетов.

16 марта 1945 года принял командование полком, к тому времени 16-м гвардейским Сандомирским ордена Александра Невского истребительным авиационным. В этой должности и встретил День Победы.

Всего за годы войны майор Фёдоров выполнил 554 боевых вылета из них 136 — на штурмовку войск и различной техники противника. Провёл 183 воздушных боях уничтожив лично 24 самолёта противника и 18 — в групповых боях и при штурмовке аэродромов.

После войны продолжил службу в авиации. В 1948 году окончил Высшие лётно-тактические курсы, в 1954 году — курсы усовершенствования при Военно-воздушной академии. Освоил новые реактивные самолёты, командовал авиационным соединением. В 1955 году полковник Фёдоров уволен в запас.

Вернулся в родной город — Иваново. Работал на заводе «Ивтекамаш».

Умер 9 марта 1992 года. Похоронен в Иваново на кладбище Балино.

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1944 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии капитану Фёдорову Аркадию Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 1322).
• Награждён ещё одним орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды, медалями, иностранными наградами.

Память

• На доме, где жил Герой, установлена мемориальная доска.
• Имя А. В. Фёдорова увековечено на мемориале Героев-ивановцев.

Литература

• Покрышкин А. И. Небо войны. — М.: Воениздат, 1980.
• Покрышкин А. И. Познать себя в бою. — М. : ДОСААФ, 1986. — 492 с. — 95 000 экз.</span>
• Сухов К. В. Эскадрилья ведет бой. — М.: ДОСААФ, 1983.
• Голубев Г. Г. [militera.lib.ru/memo/russian/golubev-gg/ В паре с «сотым»]. — М.: ДОСААФ, 1974. — 245 с. с ил: 14 л. ил. — 100 000 экз.
• В голубом небе. Иваново, 1958.
• Погребной В. Человек из легенды. М. Воениздат, 1963.
• Мастер воздушного боя (газ. Рабочий край, 20.08.1944).
• Воспитанник ивановского аэроклуба (газ. Рабочий край, 25.02.1958).
• Школа Александра Покрышкина (газ. Рабочий край, 13-19.03.1975).
• В небе Кубани (воспоминания А. Фёдорова) (газ. Рабочий край, 14.03.1978).
• Да разве сердце позабудет (газ. Ленинец, 18.12.1981).
• Богат Егорий на героев (газ. Наше слово, 19.09.2002).

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3413 Фёдоров, Аркадий Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

• [museam22.3dn.ru/hero_ivn.pdf Герои Советского Союза, Ивановская область].
• [ivanovo1945.ru/bio/g049.html Аркадий Васильевич Фёдоров. «Иваново помнит»].
• [www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/fedorovav.html Фёдоров Аркадий Васильевич].
• [airaces.narod.ru/all12/fedor_av.htm Soviet Fighter Aces of 1936—1953 years].

Отрывок, характеризующий Фёдоров, Аркадий Васильевич

– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.