Хойт, Джон Фило

Джон Фило Хойт англ. John Philo Hoyt
4-й губернатор Территории Аризона
30 мая 1877 — 12 июня 1878
Предшественник:	Энсон Саффорд
Преемник:	Джон Фримонт
Рождение:	6 октября 1841(1841-10-06) Остинбург, Огайо
Смерть:	27 августа 1926(1926-08-27) (84 года) Сиэтл
Партия:	республиканская
Образование:	Институт Гранд-Ривер Ohio State & Union Law School
Военная служба
Годы службы:	1862—1865
Принадлежность:	Армия США
Род войск:	пехота, артиллерия
Звание:	капитан
Сражения:	Гражданская война в США

Джон Фило Хойт (англ. John Philo Hoyt; 6 октября 1841, Остинбург, Огайо — 27 августа 1926, Сиэтл) — американский юрист и политик, 4-й губернатор Территории Аризона.

Биография

Ранние годы

Джон Хойт родился 6 октября 1841 года в тауншипе Остинбург, штат Огайо, в семье Дэвида и Сьюзан (урожденной Фэнчер) Хойт. После окончания школы он учился в институте Гранд-Ривер, а затем до начала гражданской войны работал учителем.

27 мая 1862 года Хойт был зачислен рядовым в 87-й пехотный полк Огайо. Через месяц службы он стал сержантом, а затем вместе со своим полком в битве при Харперс-Ферри был захвачен в плен армией КША. 3 октября 1862 года Хойт был демобилизован, после чего вступил добровольцем во 2-й полк тяжёлой артиллерии Огайо. Позже ему присвоили звание второго лейтенанта и перевели во 2-й полк лёгкой артиллерии, а 15 января 1866 года он был произведён в капитаны. После войны Хойт был членом общества ветеранов Гражданской войны «Великая армия Республики».

27 декабря 1869 года Хойт женился на Летти Дж. Льюис из города Адамс, штат Нью-Йорк. У супругов родилась дочь Джун и два сына, Гарольд и Артур.

Начало политической карьеры

Вернувшись к гражданской жизни, Хойт изучал право в юридической фирме в тауншипе Джефферсон, Огайо, после чего поступил в юридическую школу Ohio State & Union Law School в Кливленде. В июле 1867 года он окончил школу и переехал в Вассар, штат Мичиган. В 1868 и 1870 годах Хойт избирался прокурором округа Тускола (округ, Мичиган), а в 1872 и 1874 годах — членом Палаты представителей Мичигана. Кроме того, в 1875 году он был спикером Палаты.

Территория Аризона

22 мая 1876 года президент Улисс Грант назначил Хойта секретарём штата Аризона. Новый секретарь прибыл в столицу Территории город Тусон 8 июля 1876 года, и в тот же день был приведён к присяге. Находясь в новой должности, Хойт продолжал заниматься юридической практикой, 13 ноября 1876 года был принят в коллегию адвокатов Аризоны, а 3 января 1877 года — допущен к юридической практике в Верховном суде Территории.

5 апреля 1877 года Хойт заменил на посту губернатора Энсона Саффорда. Из-за нескольких судебных разбирательств, в которых он принимал участие на момент назначения на пост губернатора, Хойт попросил отложить его вступление в должность, пока его место не займёт новый секретарь. 30 мая 1877 года прибыл новый секретарь штата Джон Госпер, и Хойт в тот же день был приведён к присяге. В связи с решением министра внутренних дел США Карла Шурца о том, что губернатор не может заниматься адвокатской деятельностью, Хойт приостановил свою юридическую практику.

После вступления в должность губернатора, Хойту пришлось заняться двумя соперничествами. Он помог урегулировать ожесточённые взаимоотношения между гражданским и военным руководством Территории, но имел меньший успех в решении соперничества между северной и южной частями Территории. Во время пребывания Хойта в должности губернатора были открыты новые месторождения, в районе которых основали города Бисби и Томбстоун, также была построена надёжная гражданская телеграфная сеть, а Южно-Тихоокеанская железная дорога связала Юму с Калифорнией.

Несмотря на то, что граждане Аризоны были в целом довольны исполнением Хойтом своих обязанностей, он 12 июня 1878 года узнал, что его на посту губернатора сменил Джон Фримонт. Хойт хотел сразу покинуть Аризону, но его уговорили остаться на рабочем месте до прибытия преемника.

Территория Айдахо

После назначения Фримонта губернатором Территории Аризона Хойту предложили стать губернатором Территории Айдахо. Хойт отказался от предложения, так как считал неприличным заменить губернатора Мейсона Бреймана. Он также был обеспокоен тем, что не смог бы эффективно работать на граждан Айдахо, которые выступали против его назначения.

Вашингтон

После ухода с должности губернатора Хойт отправился в Вашингтон, где просил назначить его председателем Верховного суда Территории Аризона. В январе 1879 года он был назначен членом Верховного суда Территории Вашингтон. В мае 1887 года Хойт стал управляющим крупнейшего банка, а в 1889 году — президентом конституционного конвента штата Вашингтон.

В 1889—1897 годах, после придания Вашингтону статуса штата, Хойт был избран судьёй Верховного суда штата Вашингтон. С 1898 до 1902 год он был членом совета попечителей Вашингтонского университета и профессором права в 1902—1907 годах. Хойт умер 27 августа 1926 года в Сиэтле, штат Вашингтон, и был похоронен на семейном участке Evergreen Washelli Memorial Park.

Литература

• John S. Goff. Arizona Territorial Officials Volume II: The Governors 1863-1912. — Cave Creek, Arizona: Black Mountain Press, 1978.
• Jay J. Wagoner. Arizona Territory 1863-1912: A Political history. — Tucson: University of Arizona Press, 1970. — ISBN 0-8165-0176-9.

Ссылки

• Jeffrey Scott. [jeff.scott.tripod.com/Hoyt.html John P. Hoyt//Arizona's Governors] (англ.). jeff.scott.tripod.com. Проверено 21 августа 2012. [www.webcitation.org/6BlPFNpmf Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Хойт, Джон Фило

«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.