Христианство в Ираке

Христиане составляют около 3 % от 24-миллионного населения Ирака. Число христиан может доходить до 1 млн.. Однако после американского вторжения в 2003 году и активизации исламских радикалов многие христиане вынуждены были покинуть страну

Самой крупной из которых является Халдейская католическая церковь, образовавшаяся в 1551 г. в результате унии между Римским Престолом и епископами Ассирийской Церкви Востока, недовольными традицией назначения следующим Патриархом их Церкви племянника предыдущего. Сначала сторону халдо-католиков приняло меньшинство ассирийцев, но в настоящее время их число вдвое превышает количество ассирийцев, верных своей древней Церкви Востока. В этническом отношении халдеи — арабизированные ассирийцы.

Иракскими властями помимо халдейских церквей признаны ещё три христианские церкви:

• Сирийская католическая церковь,
• Сирийская православная церковь,
• Армянская апостольская церковь

История христианства в Ираке

Христианство на территории нынешнего Ирака появилось ещё в апостольские времена и христианские общины халдейского Вавилона приветствовал ещё апостол Петр (1Пет. 5:13). Согласно христианскому преданию здесь проповедовал апостол Фома. Огромная роль в становлении Церкви Востока отводится и апостолу Аддаю (Мар Аддай) из числа так называемых «72 учеников», проповедовавшему в Северной Месопотамии между 37-65 гг. от Р. Х. С его именем связано первое в мировой истории принятие христианства в качестве государственной религии в Эдессе. Ученики Мар Аддая — Мар Аггай (65-87 гг.) и Мар Мари (88-121 гг.) — продолжили его миссионерскую деятельность на территории Месопотамии, и именно при Мар Мари произошло укоренение Церкви Востока в столице парфянского Ирана Селевкии-Ктесифоне. Ко II—III векам предки современных ассирийцев — «арамеи» в своем подавляющем большинстве приняли христианство. Однако с приходом Сасанидов для христиан наступили сложные времена. В 341/342 гг. ктесифонская христианская община подверглась преследованиям со стороны персидских властей: 128 христиан нашли мученическую кончину. Их память отмечается 5 марта. В четвёртом веке в Месопотамии состоялся первый поместный Собор.

В 410 году Йездигерд I разрешил иракским христианам провести свой поместный собор, который собрался в Селевкии. На этом соборе была организована христианская церковь в государстве Сасанидов. Епископ Селевкии и Ктесифона Мар Исхак был избран главой церкви. Он получил титул «католикоса» и стал иметь свою резиденцию в Ктесифоне. В 424 году собор в этом городе запретил всякие апелляции к антиохийскому архиепископу, учредив, тем самым, автокефальную Ассирийскую церковь. В пятом столетии, Ктесифон стал очень важным центром несторианизма. Миссионеры из Ктесифона обращали в христианство многих людей вдоль Шелкового Пути, например, в Раги и Мараканде, и в Маргиане и Арии. В 635 году первые христиане достигли Китая.

В VI веке на севере Ирака активизировались яковиты. Они обосновались в предместьях Мосула.

С 766 года резиденция патриарха перенесена из Ктесифона в Багдад. К началу XII в. Церковь насчитывает 25 митрополий, не менее 146 епископов и управляется Патриархом—Католикосом, собирающим ежегодно Собор иерархов в Багдаде. Значимым для всей христианской церкви местным святым был Исаак Сирин.

Захват монголами Багдада в 1258 году не принес облегчения христианам. Потомки хана Хулагу вскоре приняли ислам — религию большинства населения завоёванной ими страны, после чего мусульмане стали вновь преследовать христиан. В конце XIV века страшный удар по уже ослабевшей церкви нанес Тамерлан. Считается, что он стал причиной почти полного исчезновения христианства в Иране и в Средней Азии.

В 1552 году от Церкви Востока отделилась Халдейская католическая церковь. Первоначально халдейские христиане держались севера страны, но в середине ХХ века их патриарх перебрался в Багдад.

Христиане в Месопотамии в основном селились и жили в Багдаде, Киркуке, Мосуле и Басре.

Современность

После американского вторжения жизнь иракских христиан осложнилась. В 2010 году вооруженные бандиты устроили бойню в христианском храме Багдада. Из-за хаоса и атмосферы террора в Ираке в 2014 году страну покинуло 125 тыс. христиан. Страдали христианские церкви и от авиаударов США. Тем не менее лидер халдеев-католиков Варда призвал Великобританию к активным военным действиям в своей стране. В 2015 году из христиан Багдада был создан отряд самообороны «Вавилонская бригада» Среди христиан Ирака отсутствует единство. Христиане южного Ирака арабоязычны и являются сторонниками единого иракского государства, христиане-ассирийцы сосредоточены на севере в Курдистане и поддерживают сепаратистов.

Христиане на территории ИГИЛ

Одной из значительных вооруженных группировок на территории Ирака стал ИГИЛ, в зоне контроля которого христианам необходимо платить джизья в размере 435 евро в год на состоятельного человека или 216 евро в год на человека среднего достатка. Также христианам запрещена демонстрация креста (в том числе и в качестве украшения церквей), публичное распитие спиртных напитков и поедание свинины

Ссылки

• [www.liubite.org/pg/rs/ovremennye_muceniki/rak/ristiane_raka.html Христиане Ирака]

Отрывок, характеризующий Христианство в Ираке

Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.