Цаган-Нур (посёлок)

посёлок Цаган-Нур калм. Цаһан Нур Страна РоссияРоссия Субъект Федерации КалмыкияКалмыкия Муниципальный район Октябрьский Сельское поселение Цаган-Нурское сельское муниципальное образование Координаты 47°22′04″ с. ш. 45°13′55″ в. д.47.36778° с. ш. 45.23194° в. д. / 47.36778; 45.23194    Население ↗826 человек (2010) Национальный состав калмыки и др. Конфессиональный состав буддисты Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 84722 Почтовый индекс 359463 Автомобильный код 08 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=85223840001 85 223 840 001] Цаган-Нур Москва Элиста Большой Царын Цаган-Нур

Цаган-Нур (калм. Цаһан Нур) — посёлок (сельского типа) в Октябрьском районе Калмыкии, административный центр Цаган-Нурского сельского муниципального образования. Расположен в 91 км к югу от районного центра посёлка Большой Царын на берегу озера Сарпа (Цаган-Нур)

Население - 826 (2010)

Название

Название посёлка производно от гидронима Цаган-Нур (калм. Цаһан-Нур), которое имеет монгольское происхождение и переводится с калмыцкого языка как белое озеро (калм. цаһан - белый + калм. нур - озеро). Название отражает цвет кристаллов соли, образующихся на дне расположенного близ посёлка озера Сарпа после его высыхания.

История

Документальных данных о времени основания села не сохранилось, однако известно, что уже в середине 18 века эта местность была заселена. Население жило по родовому признаку. В урочище Цаган-Нур и близлежащих хотонах жили представители талтахиновского рода ("талтнахна тавн зун орк"), названного по имени героя Отечественной войны 1812 года, есаула Манка Талтаева.

В 1904 году была открыта начальная школа грамоты в урочище Цаган-Нур Малодербетовского улуса. Поначалу школа была приходской, рассчитанной на 25 мест, помещалась в доме, выделенном местным зайсангом Талтаевым. В 1911 году в селе на народные средства было построено деревянное здание малого хурула Таши Гоманг. В нем служило 17 человек: 7 гелюнгов, 5 гецюлей и 5 манджиков.

29 августа 1929 года на территории поселка был образован колхоз имени III Коминтерна.

В период Великой Отечественной войны на фронт ушло около 500 жителей села: с фронтов не вернулось более 300 человек. В 1942 году у села проходила линия фронта. Этот участок защищала 115-я Кабардино-Балкарская дивизия.

В декабре 1943 года калмыки были депортированы, автономия республики была упразднена, а в январе 1944 года был создан совхоз «Приозерный» Никольского района Астраханской области.

Калмыцкое население стало возвращаться с 1956 года. Посёлок возвращён вновь образованной Калмыцкой автономной области в 1957 года. В 1978 году совхоз «Приозерный» переименован в совхоз «Цаган-Нур», в 1998 году путём преобразования совхоз переименован в СПК «Цаган-Нур», а в 2001 путём реорганизации СПК переименован в СПК «Цаган-Нур-1».

Физико-географическая характеристика

Посёлок расположен в пределах Сарпинской низменности (северо-западная часть Прикаспийской низменности), на восточном берегу озера Сарпа (Цаган-Нур), на высоте 2 метра над уровнем моря. Рельеф местности равнинный. Со всех сторон посёлок окружён пастбищными угодьями.

По автомобильной дороге расстояние до столицы Калмыкии города Элиста составляет 170 км, до районного центра посёлка Большой Царын - 91 км. К посёлку имеется подъезд от республиканской автодороги Кетченеры - Иджил - Солёное Займище (Астраханская область).

Климат

Климат умеренный резко-континентальный (согласно классификации климатов Кёппена  — Bsk), с жарким и засушливым летом и относительно холодной и малоснежной зимой. Среднегодовая температура воздуха положительная и составляет + 9,3 °C. Средняя температура самого холодного месяца января - 6,3 °C, самого жаркого месяца июля + 25,1 °C. Расчётная многолетняя норма осадков — 299 мм. В течение года количество выпадающих осадков распределено относительно равномерно: наименьшее количество осадков выпадает в период с марта по апрель (по 18 мм) и в октябре (19 мм), наибольшее — в июне (33 мм)

Часовой пояс

Цаган-Нур, как и вся Республика Калмыкия, находится в часовом поясе Московское время. Смещение относительно UTC составляет +3:00.

Население

Численность населения
2002	2010
757	↗826

Достопримечательности

• Ступа Просветления. Открыта 1 августа 1999 года. Ступа Просветления – величественный монумент, имеющий ступенчатую форму. Сама Ступа установлена на постаменте, в который заложены «цацы» - 108 гипсовых фигурок Будд. В центре второй ступени – «Троне Лотоса» - установлена металлическая трубка, в которую вложено «Дерево жизни», его ствол обработан художниками из Тибета, также там хранятся мантры (молитвы) и самовозникающий шарик, обладатель которого защищен от всех несчастий.
• Статуя Белого Старца (Цаhан Аав). Возведена в июне 2002 года.
• Бюст Героя Советского Союза Санджирова Н. М. Установлен в 1967 году, скульптор – Санджиев Н. А.
• Памятник народному поэту Калмыкии Каляеву С. К. Автор: Ботиев С. К.
• Памятник калмыцкому писателю и поэту Хонинову М. В. Установлен в 2009 году, скульптор: Ванькаев Г.
• Мемориал погибшим воинам-односельчанам. Возведен в 1989 году.
• Мемориал «Стена Скорби», посвященный памяти умерших односельчан в годы депортации. Открыт в 2003 году, в 60-ю годовщину депортации калмыков. Автор: Ботиев С. К. Тринадцать колонн и камней символизируют тринадцать лет депортации, в центре установлен круг, на котором изображены колосья ржи, соль и мерзлая картошка как память тех ужасных лет, объединяет композицию Стена Скорби, на которой изображены горящая лампада, товарный поезд, на котором увозили калмыков, выбиты ниши, куда каждый год 28 февраля жители поселка устанавливают лампады, приносят чай и борцоки, поминая умерших.
• Обелиск на могиле воинов 115 Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии. Установлен в 1969 году.

Известные люди

• Каляев Санджи Каляевич - советский калмыцкий писатель, фольклорист, переводчик, литературовед, драматург, народный поэт Калмыкии, один из основателей современной калмыцкой литературы.
• Санджиров Николай Мартынович - герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны.
• Хонинов Михаил Ванькаевич - советский калмыцкий поэт, прозаик, драматург, переводчик, общественный деятель, участник Великой Отечественной войны, участник партизанского движения в Белоруссии.

Отрывок, характеризующий Цаган-Нур (посёлок)

Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.