Цвиркунов, Яков Вадимович

Яков Вадимович Цвиркунов
Основная информация
Дата рождения	27 июля 1975(1975-07-27) (48 лет)
Место рождения	Ленинград, СССР
Страна	Россия Россия
Профессии	музыкант
Инструменты	гитара
Жанры	панк-рок хоррор-панк фолк-рок хардкор-панк арт-панк
Коллективы	Король и Шут Аусвайс Рок-группа Северный Флот
[www.korol-i-shut.ru/ www.korol-i-shut.ru]

Яков Вадимович Цвиркунов (Яша; род. 27 июля 1975, Ленинград) — российский рок-музыкант, гитарист группы «Северный флот». В прошлом гитарист панк-группы «Король и Шут», все официальные альбомы которой записаны с участием Якова.

Биография

Родился 27 июля 1975 года в Ленинграде. По словам самого Якова Цвиркунова, в школьные годы он был «пай-мальчиком» и если бы кто-нибудь сказал, что в будущем Яков будет играть в панк-группе, то он рассмеялся бы тому человеку в лицо.

Мои отношения с музыкой складывались совершенно спонтанно. В детстве, когда у меня не было даже магнитофона, мне приснилось, что я стою на сцене огромного стадиона, что-то типа нынешнего СКК — стою с белой гитарой и что-то играю. Стою справа, как я сейчас стою на сцене, народ в зале прётся. Тогда, в детстве, я бы ни за что не поверил, что буду серьёзно заниматься музыкой.

Начал слушать музыку с группы «Кино», а когда Виктор Цой погиб, купил почти все альбомы коллектива. Затем увлёкся творчеством «Алисы», и, по словам Якова, «это было сумасшествие по полной программе». После этого больше интересовался музыкой западных рок-групп.

После школы поступил в Санкт-Петербургский Финансово-Экономический Университет, который закончил в 1997 году, после этого ещё три года там числился аспирантом. На младших курсах Яков ещё думал построить карьеру, связанную со своей специальностью. Всерьёз заинтересовался игрой на гитаре совершенно случайно. После первого курса Яков поехал со стройотрядом в Ставрополь. Ехать пришлось на поезде двое суток и от нечего делать Яков начал учиться брать аккорды на гитаре, которая лежала на верхней полке. После возвращения в Санкт-Петербург он пошёл в гитарную школу, которая располагалась на улице Ушинского. Преподавателем был Александр Николаевич Смирнов. В итоге Яков занимался в этой школе более двух лет. Наибольшее влияние как на гитариста на него оказала группа Metallica, которую и по сей день для себя Яков ставит на первое место.

Играл в различных неформальных, практически неизвестных группах. С 1994 года, был гитаристом тяжёлой альтернативной команды «Аусвайс». В 1995 году Яков, на одном из концертов в клубе «Там-там», познакомился с Михаилом Горшенёвым, который предложил ему стать участником группы «Король и Шут». Какое то время Яков совмещал работу в обоих коллективах, но через некоторое время «Аусвайс» тихо прекратили своё существование. Таким образом Яков окончательно стал постоянным участником группы «Король и Шут». По специальности поработать практически не успел, всё время заняла группа. В 2003 году принял участие в проекте «Рок-группа» вместе с «Горшком», «Князем», «Балу» и «Ренегатом» в песне «Кошка».

Из музыки наибольшее влияние оказали: Metallica, AC/DC, Bad Religion, U2, Billy Idol, Clawfinger, Depeche Mode, Megadeth, Slayer, Оззи Осборн, Paradise Lost, Shpongle, Spinal Tap, Стинг, Toy Dolls и другие.

Яков являлся официальным эндорсером гитар «Gibson» в России.

Гитары

• Fender Stratocaster
• Gibson X-Plorer Pro
• Gibson Les Paul Standard
• Gibson SG 61 Re-Issue
• Martin DC Aura (акустическая)
• PRS Custom 24

Литература

• Рыбин А. В. Король и Шут — Самая правдивая история о самой невероятной группе. — Королёв: «НОТА-Р», 2003. — 233 с. — 11 500 экз. — ISBN 5-85929-076-4.

Ссылки

• [www.korol-i-shut.ru/band/354/ Информация на официальном сайте группы «Король и Шут»]
• [vk.com/id972935 Официальная страница Цвиркунов, Яков Вадимович] в социальной сети «ВКонтакте»
• Яков Цвиркунов в «Твиттере»

Отрывок, характеризующий Цвиркунов, Яков Вадимович

– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.