Ченстоховская икона Божией Матери
| Ченстоховская икона Божей Матери | |
 | |
| Иконографический тип: | |
|---|---|
| Местонахождение: | |
| Дата празднования |
26 августа (католич.), 6 (19) марта (правосл.) |
Ченстохо́вская ико́на Бо́жией Ма́тери (польск. Matka Boska Częstochowska) — чудотворная икона Богородицы, написанная, по преданию, евангелистом Лукой (подобное предание существует и о Владимирской иконе, и о ряде других). Главная святыня Польши и одна из самых почитаемых святынь центральной Европы. Из-за тёмного оттенка лика также известна как «Чёрная мадонна». Местом расположения и центром почитания иконы является Ясная Гора (польск. Jasna Góra) в польском городе Ченстохова — обитель паулинов и крупнейший религиозный центр страны.
Содержание
Почитание
Икона почитается как католиками, так и православными. В Польше икона считается главной святыней страны. Праздник иконы отмечается католиками 26 августа, православными — 6 (19) марта.
В Польше традиционно проводятся масштабные паломничества к иконе, особенно приуроченные к празднику Успения Богородицы (15 августа), в которых принимают участие католики многих стран. Верующие польские крестьяне, по старой традиции, дают паломникам к Ченстоховской иконе бесплатный приют.
История
Согласно легенде, Ченстоховская икона относится к иконам Пресвятой Богородицы, которые написал апостол Лука. В 326 году, когда святая Елена посетила Иерусалим для поклонения святым местам, она, по преданию, получила эту икону в дар и привезла её в Константинополь. По мнению искусствоведов, икона создана в Византии в IX—XI веках.
Достоверно история иконы прослеживается с конца XIII века, когда галицко-волынский князь Лев Данилович перевёз икону в город Белз, где она прославилась многочисленными чудесами. После завоевания Польшей западно-русских земель, включая Галицко-Волынское княжество, польский князь Владислав Опольский в 1382 году перенес икону на Ясную Гору, около Ченстоховы, во вновь построенный монастырь паулинов. Икона с этого времени получает своё нынешнее название.
В начале XV века монастырь подвергся нападению гуситов и был разграблен, однако чудотворный образ чудом был спасён. По одной из версий, два шрама на иконе остались от ударов сабель гуситов.
В 1655 году Ясную Гору осадили шведы, захватившие к тому моменту почти всю Польшу. Героическая оборона монастыря, которая, несмотря на большое превосходство врагов в численности, заставила шведов снять осаду, и спасение святыни вызвали большой патриотический подъём в стране, который привёл к изгнанию шведов из Польши. Эти события красочно описаны на страницах романа Генрика Сенкевича «Потоп». Король Ян Казимир провозгласил 1 апреля 1656 года во Львове Божию Матерь Ченстоховскую королевой и покровительницей Польши. В конце XVII века московский путешественник оставил следующее описание святыни[1]:
Из того ж помяненаго великаго костела есть ход налево чрез паперть в тот костел, в котором стоит чудотворной образ Пресвятыя Богородицы писма святаго Луки-евангилиста. Та святая икона мерою подобна той святой иконе, что на Москве стоит в соборной церкве, писма Луки же евангилиста, которая называется Владимирская. Та помяненная святая Честоховская икона поставлена в костеле римском над олтарем высоко; и закрывается та икона серебреною доскою, которая доска задвигается сверху; и на той помяненной серебреной доске вылит образ Сошествия Святаго Духа изрядною работою. Тое святыя иконы кивот зделан из ареховаго дерева, около котораго множество серебра; зделана дивною работою на той святой иконе риза бархатная червчетая, на которой нашито множество клейнодов, то есть запан, алмазных, яхонтовых и изумрудных, и чепей золотых, и жемчугу великаго бурмитцкаго; около той святой иконы множество досок великих, золотых и серебреных, на которых выбиты и вырезаны образы розные. Под тою же святою иконою лежат две булавы золотые с камением, приложенные некоторыми полскими гетманами. В том костеле и по стенам около той святой иконы много прикладных сабель в золотых оправах с камением. Пред тем святым образом с обеих сторон поставлено шесть подсвешников великих серебреных да 5 лампад великих же, серебреных, чеканных, в которых непрестанно горит масло деревеное. Ту святую икону открывают во время пения и для приходящих молебщиков.
В 1813 году монастырь был взят русскими войсками в ходе наполеоновских войн, настоятель Ясной Горы преподнёс русским военачальникам список иконы, который потом хранился в Казанском соборе Санкт-Петербурга, а после закрытия собора в 1932 году перешёл на хранение в Государственный музей истории религии[2]. В августе 1991 года в Ченстохове проводился католический Всемирный День молодёжи, в котором принял участие папа римский Иоанн Павел II, и в ходе которого паломничество к иконе совершили более миллиона человек, в том числе и значительное количество молодых людей из СССР, что стало одним из ярких свидетельств падения железного занавеса.
Иконография
Ченстоховская икона выполнена на деревянной панели размерами 122.2 x 82.2 x 3.5 см. Икона относится к типу Одигитрия. Отрок-Христос сидит на руках Богородицы, правой рукой Он благословляет, а левой — держит книгу. На иконе остались несколько разрезов, полученных, возможно, от удара саблей.
Храмы в честь иконы
- Церковь Ченстоховской иконы Божией Матери в Ченстохове (православная)
- Часовня Ченстоховской иконы Божией Матери в Нило-Столобенской пустыни
- Храм в честь Ченстоховской иконы Пресвятой Богородицы в Святого-Вознесенском мужском монастыре, с. Хорошее, Луганская область
См. также
Напишите отзыв о статье "Ченстоховская икона Божией Матери"
Примечания
- ↑ [az.lib.ru/t/tolstoj_p_a/text_0020.shtml Lib.ru/Классика: Толстой Петр Андреевич. Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе (1697-1699)]
- ↑ [ruskline.ru/news_rl/2010/03/20/boris_arakcheev_ya_ne_budu_chinit_prepyatstviya_vozvraweniyu_ikony/ Борис Аракчеев: «Я не буду чинить препятствия возвращению иконы»]
Ссылки
- Ченстоховская икона Богородицы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [days.pravoslavie.ru/Life/life584.htm Ченстоховская икона в православном календаре]
- [campus.udayton.edu/mary//meditations/olczest.html Статья об иконе (англ)]
Отрывок, характеризующий Ченстоховская икона Божией Матери
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
