Чернение зубов

Чернение зубов — сохраняющаяся у некоторых народов Юго-Восточной Азии, Индии (у гуджаратцев), Южной Америки, Нигерии и Марокко практика, заключающаяся в нанесении краски на зубы. Производится в эстетических и утилитарных целях. Чернение зубов практикуется также в Японии, там оно именуется охагуро.

В XXI веке чернят зубы в основном женщины, обычно традицию соблюдают пожилые. Иногда для достижения требуемого эффекта применяются коронки.

Чернят или чернили зубы вьеты, японцы, мужчины-алорцы; лаху, мяо, яо, лы, нунги; кани, кату, конги; акха, лису; палау, филиппинцы, жительницы Марианских островов, яп, коренные народы Суматры, Малакки, замужние яванки.

Чернение зубов в России

Согласно этнографическим данным, на Руси обычай у женщин чернить зубы был известен, по меньшей мере, со времён царя Алексея Михайловича (при этом известно о существовании подобной моды и в Западной Европе XVI—XVII вв. — в частности, в Англии, Италии, Франции). Среди зажиточных слоёв населения (дворян, купцов, богатых крестьян) данная мода продержалась до конца XVIII — начала XIX веков (о чём имеются свидетельства, в частности, Александра Радищева и Михаила Салтыкова-Щедрина), а в качестве своеобразного рудимента в некоторых местностях России — до начала XX столетия (как, например, у отдельных казанских татарок или олонецких карелок).

В литературе даются различные объяснения этому довольно странному, на современный взгляд, обычаю. По одной из версий, русские, не получавшие в условиях сравнительно холодного климата должного количества витаминов и кальция, изначально имели не вполне белые зубы; чтобы этот недостаток скрыть, модницы использовали особые белила для зубов на основе ртути, которая ещё более разрушала зубную эмаль и приводила только к почернению зубов. Поэтому, чтобы разница между повреждёнными и здоровыми зубами не бросалась в глаза, стали чернить и те, и другие. Согласно другому толкованию, чёрные зубы вошли в моду, поскольку являлись косвенным показателем достатка: известно, что частое употребление в пищу сахара может спровоцировать развитие кариеса, являющегося причиной почернения зубов; сахар же на Руси был весьма дорог, позволить себе его могли только довольно обеспеченные люди, поэтому чёрные зубы символизировали достаток их обладателя.

Литература

• Walter H. Lewis, Memory P. F. Elvin-Lewis. Medical Botany: Plants Affecting Human Health. — Wiley, 2003. — ISBN 978-0-471-62882-8.
• Scott G.R., Turner C.G. [books.google.com/books?id=HuRcAyXWJxIC The Anthropology of Modern Human Teeth: Dental Morphology and Its Variation in Recent Human Populations]. — Cambridge University Press, 2000. — xvii с. — (Cambridge Studies in Biological and Evolutionary Anthropology). — ISBN 9780521784535.
• Murphy J. [books.google.com/books?id=yzRHAQAAMAAJ A Natural History of the Human Teeth]. — John Callow, 1811. — С. 149—150.
• Акулович А.В., Попова Л.А., Акулович О.Г. [www.medicus.ru/dental-hygienist/patient/istoriya-otbelivaniya-zubov-chasti-155141.phtml История отбеливания зубов. Часть I]. medicus.ru (17 августа 2012 г.). Проверено 23 июня 2014.
• Воробьев Н.И. [books.google.ru/books?id=z9UnAQAAIAAJ&q=%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5+%D0%B7%D1%83%D0%B1%D0%BE%D0%B2&dq=%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5+%D0%B7%D1%83%D0%B1%D0%BE%D0%B2&hl=ru&sa=X&ei=SnWoU-TpIoqAywOBkIHABQ&ved=0CBkQ6AEwADgU Казанские татары: этнографическое исследование материальной культуры дооктябрьского периода]. — Татгосиздат, Редакция научно-технической литературы, 1953. — С. 290. — 380 с.
• Жуковская Н.Л., Мокшин Н.Ф. [books.google.ru/books?id=XV4uAAAAMAAJ&q=%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5+%D0%B7%D1%83%D0%B1%D0%BE%D0%B2&dq=%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5+%D0%B7%D1%83%D0%B1%D0%BE%D0%B2&hl=ru&sa=X&ei=SnWoU-TpIoqAywOBkIHABQ&ved=0CDwQ6AEwCDgU От Карелии до Урала. Рассказы о народах России]. — М.: Флинта, Наука, 1998. — С. 27. — 320 с. — ISBN 5-89349-083-5.
• Пушкарева Л.Н. [journal.iea.ras.ru/archive/2000s/2004/Pushkareva_2004_1.pdf "Мед и млеко под языком твоим..."] (PDF) 61—76. «Этнографическое обозрение» (2004). Проверено 23 июня 2014.
• Радищев А.Н. [az.lib.ru/r/radishew_a_n/text_0010.shtml Путешествие из Петербурга в Москву]. Библиотека Максима Мошкова. — «Парасковья Денисовна, его новобрачная супруга, бела и румяна. Зубы как уголь. Брови в нитку, чернее сажи.»  Проверено 23 июня 2014.
• Салтыков-Щедрин М.Е. [az.lib.ru/s/saltykow_m_e/text_0100.shtml Пошехонская старина. Начало]. Библиотека Максима Мошкова. — «Лица их, впрочем, значительно портило употребление белил и румян, а так же совсем черные зубы, в подражание городским купчихам, у которых в то время была такая мода»  Проверено 23 июня 2014.

Отрывок, характеризующий Чернение зубов

Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.