Черников, Григорий Ильич

Григорий Ильич Черников
Дата рождения	10 (23) сентября 1905(1905-09-23)
Место рождения	село Завальное, Усманский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Дата смерти	26 февраля 1994(1994-02-26) (88 лет)
Место смерти	Волгоград, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1927—1929, 1941—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Григорий Ильич Черников (10 [23] сентября 1905, село Завальное, Тамбовская губерния — 26 февраля 1994, Волгоград) — участник Великой Отечественной войны, командир стрелкового взвода 609-го стрелкового полка 139-й стрелковой Рославльской Краснознамённой ордена Суворова дивизии 50-й армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза (1945), лейтенант.

Биография

Родился 10 (23) сентября 1905 года в семье крестьянина. Русский. Образование среднее.

C 1922 года работал ремонтным рабочим на станции Лихая, затем переехал работать на рудник в хутор Сулин (ныне — в Миллеровском районе Ростовской области).

С 1927 по 1929 год — срочная служба в Красной Армии.

Вернувшись из армии, вместе с товарищами создал сельскохозяйственную коммуну «Прогресс» в Добринском районе Липецкой области, стал заместителем её председателя.

В 1931 году вступил в ВКП(б).

Окончил Высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу в городе Воронеж, был на партийной и советской работе. Работал в Избердеевском райкоме партии (ныне Петровский район (Тамбовская область)), затем — в райисполкоме.

9 сентября 1941 года был вновь призван в армию Избердеевским райвоенкоматом.

На фронте в Великую Отечественную войну с октября 1941 года. Был направлен политруком роты в 1004-й стрелковый полк 305-й стрелковой дивизии, воевал на Северо-Западном и Волховском фронтах, где его дивизия была окружена и практически полностью уничтожена.

В начале 1944 года окончил Тамбовское кавалерийское училище.

С мая 1944 года Черников вновь составе в действующей армии на 2-м Белорусском фронте.

28 июня 1944 года командир стрелкового взвода 609-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии 50-й армии лейтенант Черников со своим взводом в числе первых форсировал реку Днепр в районе деревни Буйничи, ныне Могилёвского района Могилёвской области Республики Беларусь и первым ворвался во вражеские траншеи. В рукопашной схватке взвод уничтожил до 40 гитлеровцев и, преследуя убегавшего врага, ворвался на окраины города Могилёв. В уличных боях взвод захватил в плен 60 солдат и 3 офицеров противника, Черников лично гранатами уничтожил пулемётную точку. Заметив, что немецкие сапёры готовят к взрыву мост, Черников повёл взвод в атаку. Во время боя Черников попытался выбросить обратно вражескую гранату, но бросить не успел, граната взорвалась у него в руке. Решительной атакой взвод овладел мостом и спас его от взрыва, захватив при этом 20 немецких солдат и одного офицера. Тяжелораненый Черников был доставлен в госпиталь. За эти бои 14 июля 1944 года командиром 609-го стрелкового полка полковником Гришаевым, лейтенант Черников был представлен к званию Героя Советского Союза, 5 августа 1944 года представление подписал командующий 2-м Белорусским фронтом генерал-армии Захаров, и документы ушли в Москву.

В госпитале Черников провёл несколько месяцев, перенёс ряд операций. Стал инвалидом — были ампутированы правая рука и несколько пальцев на левой руке.

В январе 1945 года был уволен из армии по ранению.

Вернулся на родину. Работал управляющим Избердеевской межрайконторы заготскот.

24 марта 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм лейтенанту Черникову Григорию Ильичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»

В мае 1945 года военным комиссаром Избердеевского района за активное участие в войне был представлен к награждению орденом Красного Знамени, но по решению командующего Орловским военным округом генерал-полковника Романовского был награждён орденом Отечественной войны II степени.

Жил в селе Петровское, центре Петровского района Тамбовской области. Работал завхозом Петровской средней школы.

С 1965 года персональный пенсионер республиканского значения.

Последние годы жил в городе Волгограде. Скончался 26 октября 1994 года.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 6308 (24.03.1945);
• орден Ленина (24.03.1945);
• орден Отечественной войны I степени (11.03.1985);
• орден Отечественной войны II степени (06.08.1946);
• медали СССР:
  • «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»;
  • «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • «Ветеран труда»;
  • «50 лет Вооружённых Сил СССР»;
  • «60 лет Вооружённых Сил СССР»;
  • «70 лет Вооружённых Сил СССР».

Память

• Имя Героя высечено золотыми буквами в зале Славы Центрального музея Великой Отечественной войны в Парке Победы города Москвы.

Источники

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Литература

• Дорогой славы и бессмертия. — Воронеж, 1966. — С. 308.
• Дьячков Л. Г. Наша гордость и слава. — Воронеж, 1968. — С. 184.
• Навечно в сердце народном. — 3-е изд., доп. и испр. — Минск, 1984. — С. 566.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15657 Черников, Григорий Ильич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0009/68e001be.shtml Библиотека «Люди и книги». Черников, Григорий Ильич].

Отрывок, характеризующий Черников, Григорий Ильич

У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами: