Чесменская церковь

Православный храм
Чесменская церковь Церковь Рождества Иоанна Предтечи
Вид на Чесменскую церковь с запада
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург, Улица Ленсовета, дом 12
Конфессия	Православие
Епархия	Санкт-Петербургская
Орденская принадлежность	в 1780—1917 годах
Тип здания	Церковь
Архитектурный стиль	псевдоготика
Автор проекта	Ю. М. Фельтен
Основатель	Екатерина II
Первое упоминание	1777 год
Строительство	1777—1780 годы
Дата упразднения	1919—1991 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810315000
Состояние	Отличное

Це́рковь Рождества́ свято́го Иоа́нна Предте́чи (Че́сменская) — действующий православный храм в Санкт-Петербурге, находящийся на улице Ленсовета, памятник архитектуры в стиле псевдоготики. Здание церкви было построено в ознаменование победы русского флота над турецким в Чесменской бухте Эгейского моря в 1770 году. Вместе с Чесменским дворцом составлял некогда своеобразный ансамбль, обращённый к бывшему Царскосельскому тракту.

В настоящее время церковь является памятником архитектуры федерального значения. Вблизи церкви расположено Чесменское воинское кладбище.

Храм относится к Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви, является центром Московского благочиннического округа. Настоятель — протоиерей Алексий Сергеевич Крылов.

История

Строительство храма и дворца недалеко от Путевого дворца было задумано и одобрено самой Екатериной II. По преданию, на месте храма императрица получила от курьера известие о победе в Чесменском бою.

Торжественная закладка храма состоялась 6 (17) июня 1777 года в присутствии Екатерины II, всего двора и шведского короля Густава III, чтобы напомнить ему о военном могуществе России. Храм строился по проекту архитектора Юрия Фельтена.

Возведение храма было завершено к десятой годовщине победы русского флота в Чесменском сражении. Торжественное освящение 24 июня (5 июля) 1780 года совершил митрополит Гавриил (Петров). На торжестве, вместе с Екатериной II под именем «графа Фалькенштейна» присутствовал император Священной Римской империи Иосиф II. В память о победе Екатерина II «повелела именовать церковь и дворец Чесменскими».

Вскоре после освящения храм был передан капитулу ордена Святого Георгия Победоносца. В связи с этим некоторое время Чесменскую церковь именовали «Георгиевской».

Екатерина II часто посещала храм, в котором для неё находилось царское место. Церковь была приписана к придворному ведомству. В 1802 году храм был передан в ведение Гоф-интендантской конторы.

В связи с тем, что Чесменская церковь была холодной и неотапливаемой, 11 (23) декабря 1811 года в Чесменском дворце был освящён зимний храм Рождества Христова.

С передачей дворца Николаевской военной богадельне храм был передан в военное ведомство.

Храм был закрыт 1 июня 1919 года, но прихожане и служители храма смогли возобновить службы в новом здании — даче К. К. Вебера на Московском шоссе, 29, — где церковь просуществовала до 17 июля 1924 года. Чесменская церковь находилась на территории первого лагеря принудительных работ в Советской России. В 1924 году с колокольни были сняты колокола и отправлены на переплавку. Вместо креста на куполе были установлены скульптурные изображения наковальни, клещей и молота.

После закрытия лагеря в 1924 году, с 1925 по 1930 год в Чесменской церкви находился архив Главнауки, а с 1930 года — столярные мастерские Автодорожного института.

В 1930 году в храме произошёл пожар, в котором погибли интерьеры церкви, в том числе иконостас. В 1941 году здание церкви было передано под склад Авиационно-приборостроительному институту.

Здание сильно пострадало в годы Великой Отечественной войны. В 1947 году была произведена консервация здания церкви, позднее было принято решение восстановить её как памятник архитектуры. В 1960-е годы в Чесменской церкви начались крупные реставрационные работы по проекту архитектора А. П. Куликова. Были отремонтированы купола, укреплена кирпичная кладка, восстановлены утраченные элементы; отреставрированы интерьеры. Колокола были отлиты на заводе «Монументскульптура». В декабре 1977 года здесь был открыт музей «Чесменская победа» — филиал Военно-морского музея.

4 января 1991 года была зарегистрирована община, а 7 ноября в храме начались богослужения. 1 июля 1994 года здание церкви передано Санкт-Петербургской епархии в бессрочное пользование.

Работы по восстановлению церкви начались в 1996 году, а в ноябре 1998 года иконостас, возобновлённый по чертежам, обнаруженным в Российском государственном военно-историческом архиве, был освящён митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Владимиром (Котляровым).

Ныне в здании церкви действует воскресная школа для детей и подростков.

Архитектура, убранство

Каменное здание церкви построено в псевдоготическом стиле.

Церковь имеет компактный «центрический» план, представляющий собой «четырёхлистник». Основа внутреннего пространства — квадрат, перекрытый куполом. К квадрату с четырёх сторон примыкают полукруглые помещения. Стрельчатые арки, опираются на 4 пилона и объединяют эти помещения с центральным в единое целое. На храме — узкие вертикальные тяги на красноватом фоне стен, высокие стрельчатые окна.

Фасад церкви украшен ажурным белокаменным орнаментом, барельефом на фронтоне, стрельчатыми арочками, зубчатым парапетом и остроконечными башенками (пинаклями).

Пять барабанов заканчиваются небольшими куполами с укрепленными на них миниатюрными шпилями. Каждый шпиль несет яблоко с изящным ажурным крестом. В одном из барабанов был помещён большой колокол весом около 100 кг, остальные 7 малых колоколов укреплены в другой главе.

Внутреннее убранство церкви отличается строгостью и простотой. Иконостас — восстановленная копия иконостаса, созданного по рисунку Ю. М. Фельтена.

Наибольший интерес до закрытия храма представляли иконы старой итальянской работы:

• «Распятие Спасителя»;
• «Умовение ног апостолов Иисусом Христом»;
• «Святой царевич Дмитрий»;
• «Иоанн Креститель» с видом Чесменского сражения.

При входе в церковь установлена мраморная доска с надписью:

«Сей храм сооружен во имя святого пророка предтечи и крестителя Господня Иоанна в память победы над турецким флотом одержанной при Чесме 1770 года в день его рождества. Заложен в 15-е лето царствования Екатерины II в присутствии короля шведского Густава III под именем графа Гогландского и освящен 1780 года июня 24 дня в присутствии его величества римского императора Иосифа II под именем графа Фалькенштейна».

• Chesma church04.JPG

  Восточный фасад

• 10 Чесменская церковь Восточная колокольня.jpg

  Восточная колокольня

• 3 Чесменская церковь Главный вход.jpg

  Главный вход

• Chesma church06.JPG

  Скульптура «Вера» над входом

• Chesma church05.JPG

  Скульптура «Надежда» над входом

Настоятели церкви

Настоятели церкви
Даты	Настоятель
1780—1782	священник Василий Семёнов
1782—1787	священник Емилиан Исаев
1787—1790	священник Иоанн Федоров
1790—1793	священник Алексий Алексеев
март 1793—1830	священник Иоанн Яковлев
1830 — 15 (27) мая 1889	протоиерей Феодор Степанович Зосимовский (1803—1889)
22 мая (3 июня) 1889 — 1905	протоиерей Василий Петрович Верещагин (1834—1908)
1905—1908	священник Александр Беляев
1908—1924	священник Иоанн Попов (1857—…)
1924—1991	период закрытия прихода
1991 — настоящее время	протоиерей Алексий Сергеевич Крылов (род. 1958)

Архитектурные копии храма

Чесменская церковь стала прототипом сохранившегося [hramvkrasnom.ru/ Преображенского храма (1790 год) в имении Полторацких] в селе Красное Старицкого района Тверской области (особую прелесть храму здесь даёт применение местного белого камня) и утраченной Никольской церкви (1781—1788 годы) в усадьбе А. Д. Ланского в селе Посадниково Новоржевского района Псковской области. Храм в имении Ланского был дополнен высокой колокольней. Сохранились фотографии и обмеры сооружений, выполненные архитектором С. Беляевым в 1901 году.

Ссылки

• [chesma.spb.ru/ Официальный сайт Чесменской церкви]
• [al-spbphoto.narod.ru/okraina/moskovsky_vostok.html Московский район]
• [sobory.ru/article/index.html?object=1517 Церковь Рождества Иоанна Предтечи]
• [www.enlight.ru/camera/370/index.html Чесменская церковь на сайте Бродячей камеры]
• [www.mitropolia-spb.ru/news_detail.php?ID=1916 Установка креста на Чесменском кладбище]
• Екатерина Косовская. [www.funeralassociation.ru/ru/newspaper/new/1406/ Отдавшим жизнь за Родину посвящается — воинское мемориальное кладбище Чесменское]

Отрывок, характеризующий Чесменская церковь

– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.