Чугунная улица (Санкт-Петербург)

Чугунная улица Санкт-Петербург
Общая информация
Район города	Выборгский, Калининский
Исторический район	Выборгская сторона
Полицейская часть	Выборгская часть
Прежние названия	Кушелевский проспект, Старо-Муринская дорога и др., Бабурин переулок, Лабораторное шоссе; Нюстадтская улица
Протяжённость	2330 м
Ширина	9—16 м[уточнить]
Ближайшие станции метро	«Выборгская», «Лесная»
Почтовый индекс	194044, 194100
[osm.org/go/0zOSbfJU-- на карте OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/-/CVqQbMkA на карте Яндекс]
[goo.gl/maps/8ULHv на карте Google]

Чугу́нная улица — улица в Выборгском^{[уточнить]} и Калининском районах Санкт-Петербурга. Проходит от Литовской улицы до Полюстровского проспекта в историческом районе Выборгская сторона.

История

С 1836 года дорогу, ведущую от Бабурина переулка (ныне — улица Смолячкова) к даче графа Кушелева-Безбородко, называли Кушелевским проспектом. В то время он включал в себя современную улицу Жукова.

В 1842 году из Кушелевского проспекта выделили Варваринскую улицу (нынешняя улица Жукова).

С 1846 года проспект стали называть Старо-Муринской дорогой, Муринской дорогой или дорогой в Мурино (все три названия встречаются на различных картах). Иногда в него включали часть Варваринской улицы западнее нынешнего Кондратьевского проспекта.

В 1860 году к дороге был присоединён участок до Полюстровского проспекта (в 1880-х годах получивший самостоятельное имя — Лабораторное шоссе), а прежний восточный участок дороги окончательно отошёл к Варваринской улице.

В 1877 году Старо-Муринскую дорогу включили в состав Бабурина переулка.

Название Чугунная улица по чугунолитейным мастерским получила 16 апреля 1887 года часть Бабурина переулка между современными Менделеевской улицей и улицей Жукова.

В 1930-х годах в Чугунную улицу вошло Лабораторное шоссе. В эти же годы, после прокладки Нюстадтской улицы (участок от Литовской до Менделеевской улицы), был закрыт железнодорожный переезд, соединявший Чугунную улицу и Бабурин переулок.

В 1950-х годах Нюстадтская улица была присоединена к Чугунной улице.

В конце 1990-х годов выезд на Полюстровский проспект был закрыт, примерно в это же время был перекрыт и участок улицы Жукова от Чичуринского переулка до Чугунной улицы. Таким образом, Чугунная улица после пересечения с Арсенальной улицей фактически превратилась в тупик.

В середине 2012 года^{[уточнить]} закрытый участок реконструирован и вновь открыт, тогда же был реконструирован и открыт закрытый участок улицы Жукова.

География

От Литовской до Менделеевской улицы Чугунная улица идёт на юг параллельно Финляндской железной дороге, от Менделеевской улицы — на юго-восток, затем поворачивает на восток, и от улицы Жукова до Полюстровского проспекта идёт на северо-восток.

Пересечения

С запада на восток (по увеличению нумерации зданий) Чугунную улицу пересекают следующие магистрали:

• Литовская улица — пересечение с переходом Чугунной улицы в Лесной проспект;
• Менделеевская улица — примыкание;
• Арсенальная улица — примыкание;
• улица Жукова — примыкание;
• Полюстровский проспект — Чугунная улица примыкает к нему.

Транспорт

Ближайшие к Чугунной улице станции метро — «Выборгская» (около 300 м по прямой от примыкания Менделеевской улицы, наземный вестибюль соединён с улицей подземным переходом под железной дорогой) и «Лесная» (около 800 м по прямой от начала улицы) Кировско-Выборгской линии.

Движение наземного общественного транспорта по улице отсутствует.

В начале 2010-х годов^{[уточнить]} по Чугунной улице проходила трасса закрытого по состоянию на 2013 год коммерческого автобусного маршрута № К32А.

На время закрытия участков метро от «Площади Мужества» до «Лесной» и «Площади Ленина» в связи со вторым размывом грунта в районе тоннелей данного участка Кировско-Выборгской (1-й) линии Петербургского метрополитена в середине 1990-х годов, и позднее, во время строительства новых тоннелей между «Площадью Мужества» и «Лесной» и реконструкции вестибюля станции «Лесная», по Чугунной улице проходил бесплатный автобусный маршрут № 100 (от площади Мужества, по Лесному проспекту, Чугунной и Арсенальной улицам и далее до площади Ленина).^{[уточнить]}

По участку Чугунной улицы от Литовской до Арсенальной улицы проходит служебная троллейбусная линия, используемая для проезда составов из троллейбусного парка на Арсенальной улице через Чугунную улицу, Лесной проспект, 1-й Муринский проспект и Политехническую улицу в северные районы города, а также в Петроградский и Василеостровский районы, и для выезда из двух последних районов в парк через Кантемировский мост, Кантемировскую улицу и Лесной проспект.

На пересечении с Литовской улицей у стыка Лесного проспекта и Чугунной улицы действовало троллейбусное кольцо.^{[когда?]}

В 1931—1990 годах по участку Чугунной улицы от трамвайно-механического завода до Литовской улицы проходила служебная трамвайная линия.

На расстоянии около 1,7 км по прямой от примыкания Арсенальной улицы к Чугунной расположен Финляндский вокзал.

Юго-западнее примыкания Арсенальной улицы к Чугунной находится товарная станция Финляндской железной дороги.^{[уточнить]}

Общественно значимые объекты

• Бывший Петербургский трамвайно-механический завод (закрыт в 2013 году)— дом 2;
• Ленинградский механический завод имени Карла Либкнехта (у пересечения с Менделеевской улицей) — дом 14;
• ЛОМО — дом 20;
• Научно-исследовательский и проектный институт территориального развития и транспортной инфраструктуры — дом 36;
• МСЧ № 18^{[уточнить]} — дом 46.

См. также

• Новолитовская улица

Литература

• Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 415. — 511 с.
• Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — 4-е изд., перераб. — СПб.: Норинт, 1996. — С. 284. — 359 с. — ISBN 5-7711-0002-1.
• Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 133. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
• Владимирович А. Г., Ерофеев А. Д. Петербург в названиях улиц. — М.: АСТ ; СПб.: Астрель-СПб ; Владимир: ВКТ, 2009. — С. 720. — 752 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-17-057482-7.

Ссылки

• [www.citywalls.ru/search-street1615.html Обзор зданий улицы] на сайте Citywalls.ru

Отрывок, характеризующий Чугунная улица (Санкт-Петербург)

Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.