Шабельский-Борк, Пётр Николаевич

Пётр Николаевич Шабельский-Борк
Пётр Николаевич Попов
Дата рождения	5 мая 1893(1893-05-05)
Место рождения	станица Кисловодская, Кубанская область, Российская империя
Дата смерти	18 августа 1952(1952-08-18) (59 лет)
Место смерти	Буэнос-Айрес, Аргентина
Принадлежность	Российская империя Российская империя Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх Аргентина Аргентина
Род войск	кавалерия
Годы службы	1914—1917
Звание	корнет
Часть	Дикая дивизия
Сражения/войны	Первая мировая война
Связи	Елизавета Александровна Шабельская-Борк
В отставке	публицист

Пётр Николаевич Шабельский-Борк (5 мая 1893, станица Кисловодская — 18 августа 1952, Буэнос-Айрес) — офицер-кавалерист, правый публицист, участник покушения в марте 1922 в Берлине на лидера кадетов П. Н. Милюкова, в результате которого погиб В. Д. Набоков.

Биография

До революции

Пётр Николаевич Попов (настоящая фамилия) родился 5 мая 1893 года в дворянской семье в Кисловодске. Впоследствии как литературный псевдоним взял фамилию своей крестной матери Е. А. Шабельской-Борк.

Учился в Харьковском университете. Во время Первой мировой войны служил в Ингушском конном полку Кавказской туземной конной дивизии. Корнет. Был тяжело ранен.

До 1917 состоял в крайне-правых организациях Союз Русского Народа и Союз Михаила Архангела.

После революции

После Февральской революции оставил армию. После Октябрьской революции, в ноябре 1917 г., арестован вместе с В. М. Пуришкевичем, Ф. В. Винбергом, Н. О. Графом, как член «монархической организации В. М. Пуришкевича». 3 января 1918 года Петроградским Революционным Трибуналом приговорён к принудительным общественным работам сроком на девять месяцев. 1 мая 1918 года амнистирован по случаю дня «международной пролетарской солидарности». В тюрьме познакомился с Ф. В. Винбергом, с которым впоследствии сотрудничал в эмиграции.

После освобождения уехал в Киев, а в конце 1918 года эмигрировал в Германию вместе с Винбергом с отступающими немецкими войсками после того, как Киев был взят войсками Петлюры. В Берлине вместе с Винбергом издавал журнал «Луч света».

Покушение на П. Милюкова

28 марта 1922 года в Берлинской филармонии состоялась лекция П. Н. Милюкова. После окончания её, когда лектор направился к своему месту в президиуме, Шабельский-Борк, вскочив со своего места в зале, открыл стрельбу. Как он показал на следствии, он стрелял сначала из одного пистолета, а когда в нём кончились патроны, из другого. Точное количество произведенных им выстрелов неизвестно. Было ранено 9 человек, но Милюков не пострадал. Шабельский-Борк вскочил на сцену, тут его попытался задержать В. Д. Набоков. Упав вместе со стрелявшим, Набоков прижал его руку с пистолетом к полу. В этот момент второй нападавший С. В. Таборицкий трижды выстрелил В. Д. Набокову в спину и убил его. Шабельский-Борк был приговорён немецким судом к 12 годам тюрьмы, но уже 1 марта 1927 году он был освобождён по амнистии.

Сотрудничество с нацистами

С появлением Адольфа Гитлера на политической сцене Шабельский-Борк увлекся идеями нацизма, надеясь, что будущий фюрер реставрирует монархию в Германии. После прихода нацистов к власти был занят созданием нацистских групп среди русских эмигрантов. Шабельский-Борк стал секретарем начальника Управления по делам русской эмиграции в Берлине генерала В. В. Бискупского (с которым был близко знаком и до войны какое-то время жил в одной квартире) и заместителем председателя Русского национального союза участников войны генерала А. В. Туркула. Получил от нацистов пенсию. Сохранилась довоенная переписка Шабельского-Борка с Внешнеполитическим управлением НСДАП.

После войны

После Второй мировой войны эмигрировал в Аргентину. Сотрудничал с «Владимирским вестником» (Сан-Паулу) В. Д. Мержеевского.

Скончался 18 августа 1952 года в возрасте 59 лет от туберкулёза лёгких.

Сочинения

• Когда придёт желанный час... (стихотворение) // Луч света. Кн. I. Берлин, 1919. С. 14.
• Большевистские эскизы // Там же. С. 19—34.
• Спящей царевне (стихотворение) // Там же. С. 42.
• Монограмма (рассказ) // Там же. С. 66—75.
• Предатель (рассказ) // Там же. С. 76—79.
• Лебединая песня (стихотворение) // Там же. Кн. II. Берлин, 1919. С. 40.
• Памяти Н.Н. Родзевича (стихотворение) // Там же. С. 101—102.
• Грядущее возрождение (стихотворение) // Там же. Кн. III. Берлин, 1920. С. 7.
• Путь Символического Змея // Там же. Кн. IV. Мюнхен, 1922. С. 395—396.
• Да воссияет Пресветлый! [стихи, посвящённые памяти последнего русского царя]. Берлин, 1929.
• Вещий инок. Берлин, 1930.
• Вещие были о Святом Царе. Берлин, 1938.
• Павловский гобелен. Сан-Паулу: издание Общества святого Владимира, 1955. (под псевдонимом Старый Кирибей)
  • Переиздание: Русская панорама, 2001. ISBN 5-93165-056-3

Ссылки

• [www.rusk.ru/st.php?idar=103330 Памяти Петра Николаевича Шабельского-Борка]

Отрывок, характеризующий Шабельский-Борк, Пётр Николаевич

Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.