Эмар, Антуан

Антуан Эмар
фр. Antoine Aymard
Дата рождения	13 октября 1773(1773-10-13)
Место рождения	Лезиньян-Корбьер, провинция Лангедок (ныне департамент Од), королевство Франция
Дата смерти	20 апреля 1861(1861-04-20) (87 лет)
Место смерти	Париж, департамент Сена, Французская империя
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	Пехота
Годы службы	1792 – 1816, 1830 – 1848
Звание	Генерал-лейтенант
Командовал	32-м полком линейной пехоты (1807-13)
Сражения/войны	Лоди (1796) Риволи (1797) Нови (1799) Ульмская кампания (1805) Аустерлиц (1805) Шлайц (1806) Галле (1806) Фридланд (1807) Талавера (1809) Лейпциг (1813)
Награды и премии

Антуан Эмар (фр. Antoine Aymard; 1773—1861) — французский военный деятель, генерал-лейтенант (1832 год), барон (1808 год), пэр Франции (1834 год), участник революционных и наполеоновских войн.

Биография

20 декабря 1792 года вступил добровольцем в 7-й батальон волонтёров департамента Од, 15 февраля 1793 года выбран старшим сержантом, 24 апреля избран сослуживцами капитаном 4-й свободной роты Ода, которая влилась в состав 1-й полубригады лёгкой пехоты. 5 августа 1793 года по рекомендации генерала Флера молодой Эмар переведён в штаб Армии Восточных Пиренеев, 17 сентября был ранен в сражении при Пейресторте в Каталонии. После гибели генерала Лагарпа, 8 мая 1796 года зачислен в ряды 17-й полубригады лёгкой пехоты, с которым сражался в Италии вплоть до Люневильского мира. При Лоди во главе своей роты он отбросил австрийских гусар, и захватил на Адде три лодки загруженные провизией. 5 августа при Кастильоне захватил две пушки и гаубицу. При Риволи во главе 50 солдат был окружён превосходящим врагом, умело вёл активную оборону, используя поваленные деревья, защищал позицию до подхода подкреплений. При Бормиде с двумя ротами охватил левый фланг противника, и при помощи егерей захватил 80 пленных. При Нови получил сквозное пулевое ранение.

20 августа 1804 года — командир батальона 8-го полка линейной пехоты, участвовал в кампаниях 1805 и 1806 годов в составе дивизии Риво 1-го корпуса. 23 февраля 1807 года произведён в полковники и назначен командиром 32-го полка линейной пехоты в составе дивизии Дюпона, во главе которого отличился в сражении 14 июня 1807 года при Фридланде.

После заключения Тильзитского мира вместе с полком направлен в Испанию, где и сражался с 1808 по 1812 годы. 28 июля 1809 года в сражении при Талавере нанёс поражение 2-й бригаде английской гвардии, был тяжело ранен и награждён королём Жозефом почётным крестом с алмазами, участвовал в захвате Мадрида. 4 ноября 1810 года при переходе через Рио-Альмангору два батальона 32-го линейного полка под командованием Эмара и три полка кавалерии генерала Мийо опрокинули испанскую армию, захватили всю артиллерию и больше пленных, чем было самих атакующих.

В начале апреля 1813 года возвратился во Францию, 12 апреля 1813 года — бригадный генерал, принимал участие в Саксонской кампании, 13 июля 1813 года — командир 2-й бригады 5-й пехотной дивизии 9-го корпуса Великой Армии, 6 августа переведён в состав 4-й дивизии Императорской гвардии, 10 октября 1813 года отличился в сражении при Наумбурге, где смог отразить сильные атаки противника, ранен при Лейпциге, 30 декабря 1813 года — командир 1-й бригады 6-й дивизии Молодой гвардии. В 1814 году сражался в Бельгии, заслужил доверие Лазара Карно, губернатора Антверпена. Во главе своего небольшого отряда (1200 солдат Молодой гвардии, эскадрон Красных улан, два орудия) очистил страну от неприятеля, отличился в сражении при Куртре, где полностью разгромил интервентов.

При первой реставрации Бурбонов был назначен 1 октября 1814 года командующим департамента Эро, во время «Ста дней» вновь присоединился к Императору и 22 апреля 1815 года возглавил 1-ю бригаду Императорской гвардии, занимался организацией новых полков в Суасоне, где его застала новость о разгроме при Ватерлоо. При второй реставрации вышел 1 января 1816 года в отставку, после Июльской революции 1830 года возвратился на службу и был назначен 29 ноября 1830 года командующим департамента Рона, 4 декабря 1830 года — командир 1-й суб-дивизии в Воклюзе, 30 сентября 1832 года произведён в генерал-лейтенанты. Во время беспорядков в Лионе в 1830—34 годах командовал 7-м военным округом и суровыми методами восстановил власть закона, за что 30 сентября 1834 года награждён достоинством пэра Франции, 31 мая 1848 года определён в резерв.

Титулы

• Барон Эмар и Империи (фр. baron Aymard et de l'Empire; декрет от 19 марта 1808 года, патент подтверждён 20 июля 1808 года).

Награды

Легионер ордена Почётного легиона (14 июня 1804 года)

Офицер ордена Почётного легиона (11 июля 1807 года)

Коммандан ордена Почётного легиона (8 декабря 1808 года)

Кавалер военного ордена Святого Людовика (13 августа 1814 года)

Великий офицер ордена Почётного легиона (1834 год)

• Дотация в 4000 франков с департамента Рим (17 марта 1808 года)
• Дотация в 4000 франков с Вестфалии

Источники

• Charles Mullié. Biographie des célébrités militaires des armées de terre et de mer de 1789 à 1850, 1852

Отрывок, характеризующий Эмар, Антуан

– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.