Эмиль Кроткий

Эмиль Кроткий
Имя при рождении:	Эммануил Яковлевич Герман
Псевдонимы:	Эмиль Кроткий
Место рождения:	Зиньковцы, Подольская губерния, Российская империя (ныне Каменец-Подольский район, Хмельницкая область, Украина)
Род деятельности:	поэт, сатирик, фельетонист.
Жанр:	сатира

Эми́ль Кро́ткий (настоящее имя Эммануи́л Я́ковлевич Ге́рман; 14 (26) декабря 1892, Зиньковцы, Подольская губерния, Российская империя (ныне Каменец-Подольский район, Хмельницкая область Украины) — 10 февраля 1963, Москва) — российский и советский поэт, сатирик, фельетонист. Сатирические произведения печатал под псевдонимом Э. Кроткий, лирические стихи — под своей настоящей фамилией. Автор многих афоризмов.

Биография

Родился в семье адвоката. В молодости жил и учился в Каменце. В 1911 году одесский журнал «Крокодил» опубликовал первые поэтические опыты юного Эммануила. Также он работал в то время в газете «Южная мысль».

Через два года его стихи были отмечены премией на литературном конкурсе памяти Семёна Надсона, в состав жюри которого входили такие известные писатели, как Валерий Брюсов, Иван Бунин, Викентий Вересаев. В 1917 году в Одессе была опубликована его «Сказка о том, как царь места лишился». В том же году вместе с женой — одесской поэтессой Ликой Стырской — переехал в Петроград. Сотрудничал с журналами «Летопись», «Новый Сатирикон» и по — приглашению Максима Горького — с газетой «Новая жизнь». Издал тогда стихотворный сборник «Растопленный полюс», написал «Повесть об Иванушке-Дурачке (Русская история в стихах)».

В 1918—1920 годах Эмиль Кроткий работал в Харькове, где издал поэму «Разговор с Вильсоном» и сборник лирических стихов «Скифский берег». В 1922 году его сборник «Стихи о Москве» был издан в Екатеринбурге. В 20-е годы переехал в Москву.

В 1925 году в качестве корреспондента газеты «Труд» побывал в Германии, Франции, Чехословакии.

С 1931 года — постоянный автор московского журнала «Крокодил».

В 1933 году был он был арестован и выслан на три года в город Камень-на-Оби. Следствие по делу вёл Н. Х. Шиваров.

По отбытии ссылки в 1936 году ему не разрешили вернуться в Москву, но разрешили поселиться в Можайске, где он и прожил до 1941 года.

В 1941—1944 годах в Астрахани редактировал сатирический отдел «Прямой наводкой» в областной газете «Коммунист». После войны вновь стал постоянным автором «Крокодила».

В «Библиотеке „Крокодила“» вышли в свет его книги «Портрет и зеркало» (1956), «Сатирик в космосе» (1959), «В беспорядке дискуссии» (1964, посмертно). В 1959 году был принят в Союз писателей СССР. Его афоризмы под заголовком «Отрывки из ненаписанного» публиковались в «Крокодиле», частично вошли в его книги, а в 1966—1967 годах вышли в свет отдельным изданием с предисловием Александра Безыменского и иллюстрациями Бориса Ефимова.

Илья Ильф и Евгений Петров вывели Кроткого в романе «Золотой телёнок» под именем фельетониста Гаргантюа.

Сочинения

• Сказка о том, как царь места лишился. Одесса, 1917
• Повесть об Иванушке-дурачке. Пб., 1918
• Растопленный полюс. Пг., 1918
• Разговор с Вильсоном. Харьков, 1919
• Шиворот-навыворот. Харьков,1920
• Герман Э. Скифский берег. Харьков, 1920
• Герман Э. Стихи о Москве. Екатеринбург, 1922
• Шиворот-навыворот. М.-Пг., 1923
• Растопленный полюс. М., Огонек, 1929
• Портрет и зеркало. М., Правда. 1956
• Сатирик в космосе. М., Правда, 1959

Литература

• Краткая литературная энциклопедия. — Т. 3. — М., 1966. — С. 839.
• Мацуев Н. Русские советские писатели. — М., 1981. — С. 121.

Ссылки

• Эмиль Кроткий. Отрывки из ненаписанного.
• Юрий Москаленко. [shkolazhizni.ru/archive/0/n-12100/ Кто первым заметил: «Ученье свет, а неученых - тьма?»] 26.12.2007
• [www.tovtry.km.ua/ua/history/statti/postati/krotkyj.html Информация на tovtry.km.ua]

Отрывок, характеризующий Эмиль Кроткий

– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.