Бадж, Эрнест Альфред Уоллис

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Э. А. Уоллис Бадж»)
Перейти к: навигация, поиск
Эрнст Альфред Уоллис Бадж
англ. Ernest Alfred Thompson Wallis Budge
Дата рождения:

27 июля 1857(1857-07-27)

Дата смерти:

23 ноября 1934(1934-11-23) (77 лет)

Эрнст Альфред Уоллис Бадж (англ. Ernest Alfred Thompson Wallis Budge; 27 июля 1857 — 23 ноября 1934) — британский археолог, египтолог, филолог и востоковед, работавший в Британском музее и опубликовавший большое количество работ о Древнем Востоке.



Биография и деятельность

Родился в Бодмине, Корнуолл, был внебрачным ребёнком; его мать была дочерью официанта в гостинице, про отца же нет никакой информации. Ещё в юные годы Бадж покинул Корнуолл и переехал в Лондон к бабушке и тёте. Начал интересоваться восточными языками с десятилетнего возраста, но в двенадцать был вынужден оставить школу и начать работать клерком, продолжая, однако, посвящать своё свободное время изучению иврита и сирийского, в чём ему помогал Чарльз Сигер. В 1872 году он серьёзно заинтересовался ассирийским языком, одновременно начав много времени проводить в Британском музее. Сигер познакомил Баджа с Сэмюэлем Биршем, одним из первых британских египтологов и хранителем древностей, и его ассистентом Джоджем Смитом, будущим ассириологом. Смит активно помогал Баджу в изучении клинописи.

С 1872 по 1878 годы Бадж тратил на изучение ассирийского, заинтересовавшего его больше всего, всё свободное время и ходил в Британский музей мимо Собора св. Павла даже в обеденный перерыв. Однажды его заметил Джон Стайнер, органист собора и известный британский музыкальный деятель, который решил помочь молодому человеку осуществить его мечту стать ассириологом и обратился за этим к своему знакомому, бывшему премьер-министру Уильяму Гладстону. Гладстон согласился дать деньги для того, чтобы Бадж поступил в Кембриджский университет; там он учился с 1878 по 1883 годы, изучая семитские языки, включая сирийский, иврит, эфиопский и арабский, а также продолжая самостоятельно изучать ассирийский. В 1883 году он стал сотрудником Британского музея и был первоначально назначен в отдел ассирийских древностей, но затем перевёлся в отдел Древнего Египта, где под руководством Бирша изучал до смерти последнего древнеегипетский язык.

С 1886 по 1891 годы Бадж активно пытался установить контакты с торговцами древностями в Египте и Ираке, чтобы иметь возможность пополнять коллекции. Он совершил поездку в Стамбул, чтобы добиться от османского правительства разрешения на проведение раскопок в Ираке, и за пять лет совершил большое количество поездок в Египет и Ирак, привезя оттуда огромное количество экспонатов. В 1891 году он стал помощником хранителя египетских древностей в Британском музее, а в 1894 году — хранителем, оставаясь в этой должности до 1924 года и специализируясь на египтологии. Коллекция египетских и ассирийских древностей, собранная им, для своего времени была уникальной.

Бадж был автором большого количества работ по археологии Древнего Востока, древнеегипетским иероглифам и клинописи, а также по древнеегипетской религии. В 1920 году был посвящён в рыцари за свой вклад в науку, в 1924 году уволился из Британского музея, но продолжал писать книги до конца жизни.

Издания

  • 1885 — The Sarcophagus of Anchnesraneferab queen of Ahmes II, king of Egypt about BC 564—526, Whiting, London
  • 1894 — The Mummy, University press, Cambridge
  • 1895 — The book of the dead, the papyrus of Ani in the British museum, London
  • 1896 — Some account of the collection of egyptian antiquities in the possession of lady Meux, Harrison, London
  • 1893 — The Book of Governors: The Historia Monastica of Thomas, Bishop of Margâ, A. D. 840
  • 1895 — The Book of the Dead: The Papyrus of Ani in the British Museum; the Egyptian Text with Interlinear Transliteration and Translation, a Running Translation, Introduction, etc., British Museum, Londres
  • 1904 — The Gods of the Egyptians, or, Studies in Egyptian Mythology, Methuen & Co. ltd., Londres
  • 1905 — The Egyptian Heaven and Hell, Kegan Paul, Trench, Trübner & Company, Limited, Londres
  • 1908 — The Book of the Kings of Egypt, or, The Ka, Nebti, Horus, Suten Bȧt, and Rā Names of the Pharaohs with Transliterations, from Menes, the First Dynastic King of Egypt, to the Emperor Decius, with Chapters on the Royal Names, Chronology, etc., Kegan Paul, Trench, Trübner & Company, Limited., Londres
  • 1911 — Osiris and the Egyptian Resurrection, Illustrated after Drawings from Egyptian Papyri and Monuments, P. L. Warner, Londres
  • 1914 — The Literature of the Ancient Egyptians, J.M. Dent and sons, London
  • 1920 — An Egyptian Hieroglyphic Dictionary, With an Index of English Words, King List and Geographical List with Index, List of Hieroglyphic Characters, Coptic and Semitic Alphabets, etc., John Murry, Londres
  • 1923 — Tutankhamen, amenism, atenism and egyptian monotheism with hieroglyphic texts of hymns to Amen and Aten, London
  • 1925 — The Mummy: A Handbook of Egyptian Funerary Archaeology, Cambridge University Press
  • 1926 — Cleopatra’s Needles and Other Egyptian Obelisks, The Religious Tract Society, London

Библиография

  • Becker, Adam H. (2005). «Doctoring the Past in the Present: E. A. Wallis Budge, the Discourse on Magic, and the Colonization of Iraq». History of Religions 44 (3): 175–215.
  • Ismail, Matthew. 2011. Wallis Budge: Magic and Mummies in London and Cairo (Glasgow: Hardinge Simpole).
  • Morrell, Robert. 2002. «Budgie…»: The Life of Sir E. A. T. Wallis Budge, Egyptologist, Assyriologist, Keeper of the Department of Egyptian and Assyrian Antiquities at the British Museum, 1892 to 1924.

Напишите отзыв о статье "Бадж, Эрнест Альфред Уоллис"

Отрывок, характеризующий Бадж, Эрнест Альфред Уоллис

Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.