Афанасьев, Юрий Николаевич

Юрий Николаевич Афанасьев
ректор Российского государственного гуманитарного университета
Афанасьев на митинге в марте 1991 года
Начало полномочий:	1991
Окончание полномочий:	2003
Предшественник:	он же как ректор Московского историко-архивного института (1986—1991)
Преемник:	Невзлин, Леонид Борисович
Место рождения:	пос. Майна, Ульяновская область, РСФСР, СССР
Научная сфера:	история, политика
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Награды:

	Запись голоса Ю. Н. Афанасьева
	Из интервью «Эхо Москвы» 4 октября 2007
Помощь по воспроизведению

Ю́рий Никола́евич Афана́сьев (5 сентября 1934, пос. Майна Ульяновской обл., СССР — 14 сентября 2015, Москва, Российская Федерация) — советский и российский политик и историк. Ректор Московского государственного историко-архивного института (1986—1991), основатель, ректор (1991—2003) и президент (2003—2006) Российского государственного гуманитарного университета.

Биография

Окончил исторический факультет Московского государственного университета (1957).
После института уехал в Дивногорск работать комсомольским секретарём на Красноярской ГЭС (работа состояла в трудо- и бытоустройстве молодёжи, организации её обучения и досуга), где провёл девять лет.
В 1971 году закончил аспирантуру АОН при ЦК КПСС. Дважды (в 1971 и 1976 годах) стажировался в Парижском университете (Сорбонна).

1972—1981 — доцент кафедры всеобщей истории, проректор по учебной работе ВКШ при ЦК ВЛКСМ.
В 1983 получил назначение редактором по отделу истории и стал членом редколлегии в журнале «Коммунист».

Работал старшим научным сотрудником, завсектором истории культуры зарубежных стран Института всеобщей истории АН СССР; редактором отдела истории, членом редколлегии журнала «Коммунист».

Доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН.

Умер 14 сентября 2015 года в Москве на 82-м году жизни. Прощание прошло 17 сентября в Сахаровском центре . Похоронен на Осташковском кладбище в Мытищах (Московская область).

Политическая деятельность

См. также: Выступление Юрия Афанасьева на первом Съезде народных депутатов СССР

В конце 1980-х годов завоевал популярность среди интеллигенции публикацией ряда статей с критикой положения в исторической науке. В 1989 году избран народным депутатом СССР от Ногинского территориального округа № 36 Московской области. Член Межрегиональной депутатской группы.

В 1990 году вышел из КПСС (был членом с 1954 года). С этого же времени — член движения «Гражданское действие», один из создателей и сопредседатель Движения «Демократическая Россия». Участник «Демократического конгресса» 1991 года. Инициатор и лидер группы «Независимая гражданская инициатива». В начале 1992 года приостановил своё членство в руководстве Движения (совместно с Мариной Салье, Леонидом Баткиным, Юрием Буртиным и Бэлой Денисенко) в знак несогласия с политикой его руководства.

В 1991 году на выборах взамен выбывшего избран народным депутатом РСФСР от территориального округа № 41 Москвы.

В июне 1993 года сложил с себя полномочия народного депутата, объявив о своём уходе из политики.

Ю. Н. Афанасьева называют^[кто?] одним из «прорабов перестройки» (хотя сам он утверждает, что не являлся активным сторонником действий М. С. Горбачёва и заявлял о своём несогласии с правительственным курсом). Автор устойчивого словосочетания «агрессивно-послушное большинство», впервые употреблённого им в отношении части депутатов I Съезда народных депутатов СССР 1989 года и ставшего впоследствии широко распространённым клише.

Научная деятельность

Научные интересы: история исторической науки, французская историография, Школа «Анналов», история России, теоретические и методологические основы истории науки, политология, философия образования (новые образовательные системы и образовательные технологии).

Находясь в заграничных научных командировках, установил и в течение многих лет поддерживал личные и профессиональные отношения с многими видными французскими историками-медиевистами и культурологами, в частности, Фернаном Броделем, Жаком ле Гоффом, Жоржем Дюби и пр., пропагандируя их взгляды и способствуя изданию их трудов в России.

Награды

• Кавалер ордена Почётного легиона (Франция)
• Памятная медаль «13 января» (Литва, 1 сентября 1992)
• Командор ордена Великого князя Литовского Гядиминаса (Литва, 27 марта 2001)
• Офицер ордена Трёх звёзд IV степени (Латвия, 2001)
• Командор I класса ордена Полярной звезды (Швеция, 2004 год)
• Офицер ордена Заслуг перед Республикой Польша (Польша, 2003 год)

Избранная библиография

• Историзм против эклектики: Французская историческая школа «Анналов» в современной буржуазной историографии. — М.: Мысль, 1980.
• Советская историография. — М., 1996. (редактор)
• Афанасьев Ю. Н. (ред.). Другая война: 1939—1945 — М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1996. — 490 стр. — ISBN 5-7281-0053-8
• Опасная Россия. — М.: РГГУ, 2001.

Ссылки

• [www.yuri-afanasiev.ru/education.html CURRICULUM VITAE]
• [www.yuri-afanasiev.ru/ Персональный сайт Ю. Н. Афанасьева]
• [www.echo.msk.ru/blog/yuriy_afanasiev/ Блог Юрия Афанасьева] на сайте Эхо Москвы
• [www.peoples.ru/science/history/afanasiev/ Юрий Николаевич Афанасьев] на peoples.ru
• [www.echo.msk.ru/programs/victory/594326-echo/ Интервью Юрия Афанасьева] на радио «Эхо Москвы», 25 мая 2009 (аудио)
• [www.novayagazeta.ru/st/online/584357/ Интервью Юрия Афанасьева] «Новой Газете», 15 июля 2009 (видео)
• lenta.ru/articles/2015/06/03/afanasiev/
• lenta.ru/articles/2015/06/04/afanasiev2/
• [www.svoboda.org/content/transcript/26986653.html Последнее интервью Юрия Афанасьева на Радио Свобода 30 апр. 2015 г]

Отрывок, характеризующий Афанасьев, Юрий Николаевич

– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.