Симеринк, Ян
Поделись знанием:
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
(перенаправлено с «Ян Симеринк»)
| Ян Симеринк | |
| Место проживания | Монте-Карло, Монако |
| Место рождения | Рейнсбург, Нидерланды |
| Рост | 183 см |
| Вес | 73 кг |
| Начало карьеры | 1989 |
| Завершение карьеры | 2002 |
| Рабочая рука | левая |
| Призовые, долл. | 4 347 693 |
| Одиночный разряд | |
| Титулов | 4 |
| Наивысшая позиция | 14 (12 октября 1998) |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Австралия | 4-й круг (1991) |
| Франция | 3-й круг (1997) |
| Уимблдон | 1/4 финала (1998) |
| США | 4-й круг (1998) |
| Парный разряд | |
| Титулов | 11 |
| Наивысшая позиция | 16 (14 октября 1996) |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Австралия | 1/2 финала (1992) |
| Франция | 3-й круг (1995, 1997, 1999) |
| Уимблдон | 1/2 финала (1996) |
| США | 2-й круг (1991, 1996) |
| Завершил выступления | |
Йоханнес Мартинус (Ян) Симеринк (нидерл. Johannes Martinus 'Jan' Siemerink; род. 14 апреля 1970, Рейнсбург, Южная Голландия) — нидерландский профессиональный теннисист, теннисный тренер и спортивный комментатор. Победитель 15 турниров АТР (4 в одиночном разряде), полуфиналист Кубка Дэвиса (2001) в составе сборной Нидерландов.
Содержание
Спортивная карьера
В 1988 году Ян Симеринк выиграл чемпионат Нидерландов по теннису среди юношей в возрасте до 18 лет. В конце того же года на престижном юниорском турнире Orange Bowl он дошёл до полуфинала в одиночном разряде, а в парном разряде победил вместе с ещё одним представителем Нидерландов Якко Элтингом.
В 1990 году Симеринк выиграл в парном разряде свои первые турниры класса ATP Challenger, а в одиночном стал чемпионом Нидерландов среди взрослых[1] и дошёл в Сингапуре до полуфинала турнира основного тура АТР. Через год на этом же турнире он уже стал чемпионом, а в паре с Рихардом Крайчеком выиграл Открытый чемпионат Нидерландов в Хилверсюме. Симеринк также дебютировал в составе сборной Нидерландов в Кубке Дэвиса, вместе с Крайчеком официально оформив её победу в матче плэй-офф Мировой группы против мексиканцев. По ходу сезона он одержал победы над восьмой ракеткой мира Ги Форже (во втором круге Открытого чемпионата США, десятой ракеткой мира Брэдом Гилбертом и игроками первой двадцатки рейтинга АТР Андреем Черкасовым, Андреем Чесноковым и Якобом Хласеком[2], окончив сезон в числе 50 лучших теннисистов мира в одиночном разряде и в числе ста лучших в парном[3].
В первой половине 1992 года Симеринк дошёл до полуфинала Открытого чемпионата Австралии в паре с Крайчеком, а затем обыграл в одиночном разряде занимавших четвёртое и второе место в рейтинге Бориса Беккера и Стефана Эдберга. Однако за этими успехами так и не последовало завоёванных титулов, на Открытом чемпионате Франции, Уимблдоне Олимпиаде в Барселоне Симеринк выбыл из борьбы в первом же круге и в итоге завершил сезон на более скромных местах, чем за год до этого. В начале 1993 года они с Крайчеком сумели выиграть турнир АТР высшей категории в Майами, победив по пути к титулу три посеянных пары[4].
Выиграв ещё два турнира АТР с разными партнёрами в 1994 году, в начале января 1995 года на турнире в Дохе (Катар) по пути в финал победил с Андреем Ольховским сильнейшую пару мира Марк Вудфорд-Тодд Вудбридж. До конца года он ещё трижды повторил этот успех. Сначала в июне в Росмалене (Нидерланды) в паре с Крайчеком рн победил по дороге к завоеванию титула своих соотечественников Элтинга и Паула Хархёйса, сменивших австралийцев на первой строчке мирового рейтинга, месяц спустя в Штутгарте нанеся им ещё одно поражение теперь в паре с южноафриканцем Эллисом Феррейрой, а в октябре в финале турнира в Вене победил с Феррейрой Вудфорда и Вудбриджа, вернувших себе лидерство в рейтинге[5]. С двумя победами и двумя поражениями в финалах за год Симеринк окончил его на 22-м месте в парном рейтинге АТР. За 1995 год он также трижды играл в финалах турниров АТР в одиночном разряде, победы так и не добившись, но поднявшись в рейтинге до 21-го места. Среди соперников, обыгранных им за год, были четыре игрока из первой мировой десятки — Беккер, Майкл Чанг, Уэйн Феррейра и Томас Энквист, причём Беккера и Энквиста он обыграл в рамках одного и того же турнира в Базеле, проиграв в финале в пяти сетах Джиму Курье[6].
В октябре 1996 года Симеринк достиг высшей в карьере 16-й строчки в парном рейтинге АТР[3], выиграв в паре с Эллисом Феррейрой два турнира — в Сиднее снова после победы над Вудфордом и Вудбриджем и в Монте-Карло на турнире высшей категории, — а затем дойдя до полуфинала на Уимблдоне и ещё одном турнире высшей категории в Цинциннати, где они в очередной раз победили австралийцеве. Концовку года Симеринк и Феррейра, однако, провели неудачно, не сумев попасть в финальный турнир АТР, где играли восемь сильнейших пар мира[7]. В одиночном разряде Симеринк выиграл в Ноттингеме первый с 1991 года одиночный титул на турнирах АТР, затем в Нью-Хейвене за один турнир снова обыграл двух соперников из первой десятки рейтинга (Крайчека и Уэйна Феррейру) и повторил этот результат в Штутгарте, победив Евгения Кафельникова и Горана Иванишевича[8]. Год он окончил на 15-м месте в одиночном рейтинге[3].
Ещё на одну позицию улучшить свой лучший рейтинг в одиночном разряде Симеринку удалось через два года, в октябре 1998 года[3], после двух выигранных за год турниров АТР и выхода в четвертьфинал на Уимблдонском турнире. Среди обыгранных им соперников в этом сезоне были игроки первой десятки Патрик Рафтер и Рихард Крайчек (на пути к победе в Роттердаме), Юнас Бьоркман (на Уимблдоне) и Грег Руседски (на Открытом чемпионате США)[9]. После этого Симеринк завоевал ещё два титула в парном разряде в 1999 и 2000 годах, дошёл со сборной Нидерландов до полуфинала Кубка Дэвиса в 2001 году, выиграв по ходу сезона все четыре своих встречи с соперниками из Испании, Германии и Франции, и завершил выступления летом 2002 года.
По окончании игровой карьеры Симеринк даёт мастер-классы теннисной игры, ведёт административную работу в Федерации тенниса Нидерландов, где он является техническим директором, и работает в качестве спортивного комментатора[10][11]. С декабря 2006 года он занимает пост капитана сборной Нидерландов в Кубке Дэвиса[12], которую в 2013 году вывел в Мировую группу после трёхлетнего перерыва[13].
Положение в рейтинге АТР в конце сезона
| Год | 1990 | 1991 | 1992 | 1993 | 1994 | 1995 | 1996 | 1997 | 1998 | 1999 | 2000 | 2001 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Одиночный разряд | 143 | 26 | 57 | 53 | 82 | 21 | 15 | 78 | 19 | 87 | 103 | 124 |
| Парный разряд | 163 | 60 | 102 | 65 | 46 | 22 | 24 | 117 | 109 | 126 | 75 | 127 |
Финалы турниров АТР за карьеру
| Легенда |
|---|
| Большой шлем (0) |
| Чемпионат мира АТР (0) |
| ATP Super 9 (0+2) |
| АТР Championship Series / ATP Gold (2+1) |
| АТР World / АТР International (10+15) |
Одиночный разряд (4-8)
| Результат | № | Дата | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Победа | 1. | 22 апреля 1991 | Сингапур | Хард |  Гилад Блюм
|
6-4, 6-3 |
| Поражение | 1. | 14 октября 1991 | Вена, Австрия | Ковёр(i) |  Михаэль Штих
|
4-6, 4-6, 4-6 |
| Поражение | 2. | 1 февраля 1993 | Марсель, Франция | Ковёр(i) |  Марк Россе
|
2-6, 6-71 |
| Поражение | 3. | 24 июля 1995 | Открытый чемпионат Нидерландов, Амстердам | Грунт |  Марсело Риос
|
4-6, 5-7, 4-6 |
| Поражение | 4. | 21 августа 1995 | Лонг-Айленд, США | Хард |  Евгений Кафельников
|
6-70, 2-6 |
| Поражение | 5. | 25 сентября 1995 | Базель, Швейцария | Хард(i) |  Джим Курье
|
7-62, 6-75, 7-5, 2-6, 5-7 |
| Победа | 2. | 17 июня 1996 | Ноттингем, Великобритания | Трава |  Сэндон Столл
|
6-3, 7-60 |
| Поражение | 6. | 12 августа 1996 | Страттон-Маунтин, Нью-Хейвен, США | Хард | Алекс О'Брайен
|
6-76, 4-6 |
| Поражение | 7. | 7 октября 1996 | Вена (2) | Ковёр(i) | Борис Беккер
|
4-6, 7-67, 2-6, 3-6 |
| Поражение | 8. | 3 ноября 1997 | Стокгольм, Швеция | Хард(i) |  Юнас Бьоркман
|
6-3, 6-72, 2-6, 4-6 |
| Победа | 3. | 2 марта 1998 | Роттердам, Нидерланды | Ковёр(i) | Томас Юханссон
|
7-62, 6-2 |
| Победа | 4. | 28 сентября 1998 | Тулуза, Франция | Хард(i) |  Грег Руседски
|
6-4, 6-4 |
Парный разряд (11+7)
| Результат | № | Дата | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперники в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Поражение | 1. | 10 июня 1991 | Росмален, Нидерланды | Трава |  Рихард Крайчек
|
Хендрик Ян Давидс Паул Хархёйс
|
3-6, 6-7 |
| Победа | 1. | 22 июля 1991 | Открытый чемпионат Нидерландов, Хилверсюм | Грунт | Рихард Крайчек
|
Магнус Густафссон  Франсиско Клавет
|
7-5, 6-4 |
| Поражение | 2. | 7 октября 1991 | Берлин, Германия | Ковёр(i) |  Даниэль Вацек
|
Петр Корда Карел Новачек
|
6-3, 5-7, 5-7 |
| Победа | 2. | 12 марта 1993 | Майами, США | Хард | Рихард Крайчек
|
Патрик Макинрой Джонатан Старк
|
6-7, 6-4, 7-6 |
| Победа | 3. | 31 января 1994 | Марсель, Франция | Ковёр(i) |  Даниэль Вацек
|
Мартин Дамм Евгений Кафельников
|
6-7, 6-4, 6-1 |
| Победа | 4. | 25 июля 1994 | Открытый чемпионат Нидерландов (2) | Грунт |  Даниэль Орсанич
|
 Дэвид Адамс Андрей Ольховский
|
6-4, 6-2 |
| Поражение | 3. | 2 января 1995 | Открытый чемпионат Катара, Доха | Хард | Андрей Ольховский
|
Магнус Ларссон Стефан Эдберг
|
6-7, 2-6 |
| Победа | 5. | 12 июня 1995 | Росмален | Трава | Рихард Крайчек
|
Хендрик Ян Давидс Андрей Ольховский
|
7-5, 6-3 |
| Поражение | 4. | 17 июля 1995 | Штутгарт, Германия | Грунт | Эллис Феррейра
|
Томас Карбонель Франсиско Роиг
|
6-3, 3-6, 4-6 |
| Победа | 6. | 16 октября 1995 | Вена, Австрия | Ковёр(i) | Эллис Феррейра
|
Тодд Вудбридж Марк Вудфорд
|
6-4, 7-5 |
| Победа | 7. | 8 января 1996 | Сидней, Австралия | Хард | Эллис Феррейра
|
Патрик Макинрой Сэндон Столл
|
5-7, 6-4, 6-1 |
| Победа | 8. | 28 April 1996 | Монте-Карло, Монако | Грунт | Эллис Феррейра
|
Юнас Бьоркман Никлас Култи
|
2-6, 6-3, 6-2 |
| Поражение | 5. | 6 января 1997 | Сидней | Хард | Паул Хархёйс
|
Луис Лобо Хавьер Санчес
|
4-6, 7-6, 3-6 |
| Поражение | 6. | 9 марта 1998 | Копенгаген, Дания | Ковёр(i) |  Бретт Стивен
|
Том Кемперс Менно Остинг
|
4-6, 6-7 |
| Победа | 9. | 15 июня 1998 | Росмален (2) | Трава |  Гийом Рау
|
Джошуа Игл Эндрю Флорент
|
7-65, 6-2 |
| Поражение | 7. | 28 сентября 1998 | Тулуза, Франция | Хард(i) | Паул Хархёйс
|
Оливье Делатр Фабрис Санторо
|
2-6, 4-6 |
| Победа | 10. | 14 июня 1999 | Росмален (3) | Трава |  Леандер Паес
|
Давид Рикл Эллис Феррейра
|
отменён (дождь) |
| Победа | 11. | 1 мая 2000 | Орландо, США | Грунт | Леандер Паес
|
Джастин Гимелстоб  Себастьен Ларо
|
6-3, 6-4 |
Напишите отзыв о статье "Симеринк, Ян"
Примечания
- ↑ [www.jansiemerink.nl/bio.html Биография] на официальном сайте (нид.)
- ↑ [www.atpworldtour.com/players/jan-siemerink/s381/player-activity?year=1991&matchType=singles Результаты 1991 года в одиночном разряде] на сайте ATP (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 [www.atpworldtour.com/en/players/jan-siemerink/s381/rankings-history История положения в рейтинге] на сайте ATP (англ.)
- ↑ [www.atpworldtour.com/Share/Event-Draws.aspx?e=403&y=1993&t=d Турнирная сетка Lipton Championships 1993 года в парном разряде] на сайте ATP (англ.)
- ↑ [www.atpworldtour.com/players/jan-siemerink/s381/player-activity?year=1995&matchType=doubles Результаты 1995 года в парном разряде] на сайте ATP (англ.)
- ↑ [www.atpworldtour.com/players/jan-siemerink/s381/player-activity?year=1995&matchType=singles Результаты 1995 года в одиночном разряде] на сайте ATP (англ.)
- ↑ [www.atpworldtour.com/players/jan-siemerink/s381/player-activity?year=1996&matchType=doubles Результаты 1996 года в парном разряде] на сайте ATP (англ.)
- ↑ [www.atpworldtour.com/players/jan-siemerink/s381/player-activity?year=1996&matchType=singles Результаты 1996 года в одиночном разряде] на сайте ATP (англ.)
- ↑ [www.atpworldtour.com/players/jan-siemerink/s381/player-activity?year=1998&matchType=singles Результаты 1998 года в одиночном разряде] на сайте ATP (англ.)
- ↑ [www.sportsspeakers.nl/spreker/jan-siemerink-254/ Jan Siemerink - Oud-tennisser & Directeur Sportief KNLTB] (нид.). SportsSpeakers. Проверено 5 июня 2015.
- ↑ [www.ad.nl/ad/nl/14031/Davis-Cup/article/detail/3748283/2014/09/15/Dubbelrol-van-Jan-Siemerink-twijfelachtig.dhtml 'Dubbelrol van Jan Siemerink twijfelachtig'] (нид.). AD.nl (15-9-14). Проверено 5 июня 2015.
- ↑ [www.omroepwest.nl/sport/12-12-2007/siemerink-langer-davis-cup-captain Siemerink langer Davis Cup captain] (нид.). Omroep West (12-12-2007). Проверено 5 июня 2015.
- ↑ Michiel de Hoog. [www.daviscup.com/en/news/156563.aspx Netherlands return to World Group]. Davis Cup (15 September 2013). Проверено 5 июня 2015.
Ссылки
- [www.jansiemerink.nl/ Официальный сайт] (нид.)
- [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP] (англ.)
- [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF] (англ.)
- [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)
Отрывок, характеризующий Симеринк, Ян
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
