Ларссон, Магнус

Магнус Ларссон
Место проживания	Монте-Карло, Монако
Место рождения	Улофстрём, Швеция
Рост	193 см
Вес	93 кг
Начало карьеры	1989
Завершение карьеры	2003
Рабочая рука	правая
Призовые, долл.	5 839 451
Одиночный разряд
Матчей в/п	310—221
Титулов	7
Наивысшая позиция	10 (17 апреля1995)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	4-й круг (1995)
Франция	1/2 (1994)
Уимблдон	4-й круг (1998)
США	1/4 (1993, 1997, 1998)
Парный разряд
Матчей в/п	69—66
Титулов	6
Наивысшая позиция	26 (9 января 1995)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1-й круг
Франция	финал (1994)
Уимблдон	2-й круг (1994, 1996)
США	1/2 (1994)
Завершил выступления

Магнус Ларссон (швед. Magnus Larsson; 25 марта 1970, Улофстрём, Швеция) — бывший профессиональный шведский теннисист. Обладатель Кубка Большого шлема 1994 года и финалист Открытого чемпионата Франции в парном разряде 1995 года; обладатель Кубка Дэвиса 1994 и 1997 годов и командного Кубка мира 1995 года в составе сборной Швеции.

Спортивная карьера

Начало карьеры

Магнус Ларссон провёл свои первые матчи в профессиональном теннисном турнире в середине 1988 года в шведском Бостаде, где сразу сумел выйти во второй круг и в одиночном, и в парном разрядах. В августе 1989 года в Пескаре (Италия) он впервые в карьере вышел в финал турнира класса ATP Challenger, а в сентябре, также в Италии, выиграл свои первые «челленджеры» в одиночном разряде и в парах.

В 1990 году во Флоренции Ларссон выиграл свой первый турнир АТР, в четвертьфинале обыграв двадцатую ракетку мира Переса-Рольдана. Год он закончил в числе ста лучших теннисистов мира. На следующий год он выиграл свой первый турнир АТР и в парном разряде, также во Флоренции. В одиночном разряде его главным достижением в этом сезоне стала победа на турнире серии ATP Мастерс в Монте-Карло над первой ракеткой мира Стефаном Эдбергом.

Пик карьеры: 1992—1995

Весной 1992 года Ларссон выиграл два турнира АТР в одиночном разряде и один в парах. На турнире в Мюнхене он последовательно победил пятую ракетку мира Михаэля Штиха и девятую — Петра Корду. За первую половину сезона он победил Корду также в турнире в Монте-Карло, а десятую ракетку мира Карлоса Косту — на Уимблдоне. Завоевав право на участие в Олимпийских играх в Барселоне, он победил во втором круге ещё одного игрока первой десятки, Ги Форже, но в третьем круге проиграл хозяину соревнований Эмилио Санчесу. В сентябре он провёл свою первую игру за сборную Швеции и одержал единственную победу (над Джимом Курье) в полуфинале со сборной США, который шведы проиграли 4-1. На следующий год он почти не выступал в парах, сыграв только в турнире АТР в Копенгагене и дойдя там до полуфинала. В одиночном разряде его лучшим достижением стал выход в четвертьфинал Открытого чемпионата США, по пути в который он победил Бориса Беккера, четвёртого в мире на тот момент. Он также дошёл до полуфинала в Копенгагене и Бостаде, сохранив за собой место в числе 50 лучших теннисистов мира.

1994 год стал в одиночной карьере Ларссона наиболее удачным. За год он дошёл до финала пяти турниров, из которых выиграл три. Последняя победа была одержана в одном из самых престижных соревнований сезона — Кубке Большого шлема, в котором участвовали теннисисты, показавшие лучшие результаты в турнирах Большого шлема за этот год. Право на участие в этом итоговом турнире он получил, когда дошёл до полуфинала Открытого чемпионата Франции, обыграв по пути девятую ракетку мира Тодда Мартина. На самом Кубке Большого шлема Ларссон последовательно выиграл у Эдберга, Андре Агасси, Мартина и Пита Сампраса. Он также победил Мартина в полуфинальном матче Кубка Дэвиса, а в финальном матче со сборной России выиграл обе своих встречи, внеся важный вклад в общую победу шведов. В парах он также выступал успешно, выиграв с Никласом Култи самый значительный турнир в своей парной карьере, Monte-Carlo Open, и дойдя до полуфинала Открытого чемпионата США, по пути к которому они с Култи победили лучшую пару мира, Байрона Блэка и Джонатана Старка. Ларссон закончил этот сезон на 19-м месте в рейтинге в одиночном разряде и на 29-м месте среди игроков в парах.

В первой половине 1995 года Ларссон достиг высших для себя позиций как в одиночном разряде (где он вошёл в десятку сильнейших после выхода в финал турнира серии ATP Championship в Барселоне), так и в парах (после победы на турнире в Дохе). В парах он также дошёл до полуфинала в Барселоне, а потом, снова с Култи, до финала Открытого чемпионата Франции, опять победив по пути Блэка и Старка, а в финале уступив второй паре мира Паулю Хархёйсу и Якко Элтингу. Весной в составе шведской команды он завоевал командный Кубок мира. После Открытого чемпионата Франции, однако, он пропустил почти весь остаток сезона, вернувшись на корт только в конце октября.

Окончание карьеры

Выйдя за 1996 год только однажды в финал турнира АТР (в Тулузе) и ничего не показав в турнирах Большого шлема, Ларссон вернулся в форму в 1997 году. В этом году он дважды дошёл до финала в турнирах пар и один из них (в Марселе) выиграл. Он также дошёл до четвертьфинала Открытого чемпионата США в одиночном разряде и трижды за год победил первую ракетку мира, Пита Сампраса. Последнюю победу над Сампрасом он одержал в финале Кубка Дэвиса, который шведы выиграли у американцев со счётом 5-0. В этом матче он выиграл также у Майкла Чанга.

В 1998 году Ларссон один раз дошёл до финала турнира в одиночном разряде и выиграл один турнир в парах. Лучшим его достижением в турнирах Большого шлема стал третий в карьере четвертьфинал Открытого чемпионата США в одиночном разряде; в третьем круге этого турнира он победил Марсело Риоса, второго в мировом рейтинге. Он также провёл две игры за сборную, дошедшую в итоге до финала Кубка Дэвиса, но в финальном матче не участвовал: в ноябре он лёг на операцию с разорванными связками правой кисти и начало следующего сезона пропустил.

Ближе к концу 1999 года он впервые за долгое время выбыл из первой сотни рейтинга и вернулся в неё только в ноябре. В 2000 году в Мемфисе он выиграл свой первый турнир АТР в одиночном разряде за шесть лет, но всю вторую половину этого сезона и первые четыре месяца 2001 года пропустил из-за травмы колена. Он продолжал выступать ещё почти два года, в том числе в парах за сборную Швеции, но на индивидуальном уровне ему удалось только выиграть «челленджер» в Гамбурге в начале 2003 года. Свои последние матчи в ранге профессионала он провёл в феврале 2003 года и в апреле объявил об окончании карьеры. Позже он вернулся на корт в рамках соревнований ветеранов, в 2006 году заняв пятое место в рейтинге среди ветеранов.

Позиция в рейтинге в конце сезона

Год	Одиночный разряд	Парный разряд
2003	507	621
2002	152	433
2001	136	1263
2000	75	405
1999	96	514
1998	43	326
1997	25	166
1996	46	442
1995	17	66
1994	19	39
1993	39	497
1992	34	211
1991	61	240
1990	56	243
1989	145	177

Участие в финалах турниров за карьеру (26)

Легенда
Большой шлем (1)
Кубок Большого шлема (1)
АТP Мастерс (1)
ATP Championship Series/ATP Gold (1)
ATP-тур (19)

Одиночный разряд (15)

Победы (7)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	11 июн 1990	Флоренция, Италия	Грунт	Лосон Данкан	6-7, 7-5, 6-0
2.	2 мар 1992	Копенгаген, Дания	Ковёр	Андерс Яррид	6-4, 7-65
3.	27 апр 1992	BMW Open, Мюнхен, Германия	Грунт	Петр Корда	6-4, 4-6, 6-1
4.	7 мар 1994	Сарагоса, Испания	Ковёр	Ларс Реман	6-4, 6-4
5.	3 окт 1994	Тулуза, Франция	Хард (i)	Джаред Палмер	6-1, 6-3
6.	6 дек 1994	Кубок Большого шлема, Мюнхен	Ковёр	Пит Сампрас	7-66, 4-6, 7-65, 6-4
7.	14 фев 2000	Kroger St. Jude International, Мемфис, США	Хард (i)	Байрон Блэк	6-2, 1-6, 6-3

Поражения (8)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	9 июл 1990	Открытый чемпионат Швеции, Бостад	Грунт	Ричард Фромберг	2-6, 6-7
2.	13 июн 1994	Gerry Weber Open, Халле, Германия	Трава	Михаэль Штих	4-6, 6-4, 3-6
3.	7 ноя 1994	Чемпионат Европейского сообщества, Антверпен, Бельгия	Ковёр	Пит Сампрас	6-75, 4-6
4.	2 янв 1995	Qatar ExxonMobil Open, Доха	Хард	Стефан Эдберг	6-74, 1-6
5.	10 апр 1995	Open SEAT, Барселона, Испания	Грунт	Томас Мустер	2-6, 1-6, 4-6
6.	14 окт 1996	Тулуза, Франция	Хард (i)	Марк Филиппуссис	1-6, 7-5, 4-6
7.	8 июн 1998	Gerry Weber Open, Халле (2)	Трава	Евгений Кафельников	4-6, 4-6
8.	28 фев 2000	Копенгаген, Дания	Хард (i)	Андреас Винсигерра	3-6, 6-75

Парный разряд (8)

Победы (6)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	10 июн 1991	Флоренция, Италия	Грунт	Ола Йонссон	Хуан-Карлос Багена Карлос Коста	3-6, 6-1, 6-1
2.	2 мар 1992	Копенгаген, Дания	Ковёр	Никлас Култи	Хендрик-Ян Давидс Либор Пимек	6-3, 6-4
3.	18 апр 1994	Monte-Carlo Open, Монако	Грунт	Никлас Култи	Даниэль Вацек Евгений Кафельников	3-6, 7-6, 6-4
4.	2 янв 1995	Qatar ExxonMobil Open, Доха	Хард	Стефан Эдберг	Андрей Ольховский Ян Симеринк	7-6, 6-2
5.	10 фев 1997	Open 13, Марсель, Франция	Хард (i)	Томас Энквист	Оливье Делатр Фабрис Санторо	6-3, 6-4
6.	6 июл 1998	Открытый чемпионат Швеции, Бостад	Грунт	Магнус Густафссон	Лен Бейл Пит Норвал	6-4, 6-2

Поражения (2)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	29 мая 1995	Открытый чемпионат Франции, Париж	Грунт	Никлас Култи	Паул Хархёйс Якко Элтинг	7-6, 4-6, 1-6
2.	7 июл 1997	Открытый чемпионат Швеции, Бостад	Грунт	Магнус Густафссон	Никлас Култи Микаэль Тиллстрём	0-6, 3-6

Командные турниры (3)

Победы (3)

№	Год	Турнир	Команда	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	1994	Кубок Дэвиса	Швеция Я. Апелль, Й. Бьоркман, М. Ларссон, С. Эдберг	Россия А. Волков, Е. Кафельников, А. Ольховский, А. Черкасов	4-1
2.	1995	Командный Кубок мира	Швеция Швеция Я. Апелль, Й. Бьоркман, М. Ларссон, С. Эдберг	Хорватия Хорватия Г. Иванишевич, С. Хиршзон	2-1
3.	1997	Кубок Дэвиса	Швеция Й. Бьоркман, М. Ларссон, Н. Култи, Т. Энквист	США Т. Мартин, П. Сампрас, Дж. Старк, М. Чанг	5-0

Ссылки

• [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)

• [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)

• [www.championsseriestennis.com/player.php?id=30 Магнус Ларссон на сайте теннисного тура ветеранов Champions Series]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Ларссон, Магнус

Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.